— Я не уверен, что знаю, что сказать, — я чувствовал, что должен защищать себя. — Если вы хотите, чтобы я ее простил, то я не уверен, что смогу сделать это. Я думаю, что вы просите у меня слишком много.

Она кивнула в знак согласия.

— Я знаю. И понимаю. Я не прошу простить ее, Джексон. Я знаю, что это не мое дело, и это только между тобой и Хлоей. Все, что я прошу, чтобы ты попытался выслушать ее и по возможности отнестись непредвзято.

— Отнестись непредвзято? Что вы имеете в виду? — я всматривался в ее лицо, пытаясь найти ответы. — Что знаете вы, чего не знаю я?

Она нахмурилась, и я заметил, какой грустной в этот момент она была.

— Не я должна рассказывать тебе, через что прошла Хлоя. Я думаю, что это ты должен услышать непосредственно от нее. Но я чувствую, что если не скажу, ты продолжишь сердиться на нее, не желая знать истиной причины.

Я хотел сказать ей, что она ошибалась, что я знал причину, по которой сержусь на Хлою. Я хотел сказать ей, что в тот день Хлоя объяснила, что у нее есть чувства к моему отцу. Хотел сказать ей, что Хлоя предпочла его мне, что Хлоя связана романтическими отношениями с ним, и никогда не задумывалась о том, чтобы рассказать мне об этом, никогда не принимала во внимание мои чувства. Но что-то мешало мне высказать свои мысли, словно высказавшись, я верну былую боль, которую чувствовал в тот день, когда узнал об их отношениях. Поэтому вместо того, чтобы высказать свое несогласие, я решил послушать то, что хотела сказать тетя Бетти.

— Что ж, вот что я скажу тебе: она занималась эскортом не для себя, не потому, что хотела этого. Совсем наоборот. Это был самый самоотверженный поступок, который она только могла сделать, чтобы помочь мне и Тому, — последнюю часть она проговорила шепотом, слезы стекали по ее лицу.

Я уставился на нее в полном молчании, неспособный понять то, что она только что сказала.

— Эскорт? Что? Вы только что сказали, что она занималась эскортом? — наконец, удалось выдавить мне из себя. В моей голове кружилось миллион мыслей, но, честно сказать, я не мог ухватиться ни за одну, чтобы на ней сосредоточиться. Я, должно быть, неправильно понял то, что она только что сказала.

— Ты не знал? — она удивленно посмотрела на меня. — О, мой… Я...

Я покачал головой.

— Нет. Она не говорила мне. Она просто сказала, что ей нужны были деньги... — я сделал паузу, чувствуя, как чувство вины накрыло меня. — Но тогда я не стал ее слушать, — я чувствовал, как в горле рос ком. — Почему она не попросила у меня хотя бы помощи? Я мог дать ей деньги. Почему она должна была опуститься до чего-то подобного, как продажа собственного тела? — затем в голове пронеслась другая мысль. — Мой отец на самом деле был клиентом? — недоверчиво спросил я, неспособный поверить, что любое из моих предположений даже отдаленно не было верным.

Тетя Бетти отвела взгляд.

— Ты действительно должен поговорить об этом с ней. Я чувствую, что сказала уже слишком много, — она сделала паузу. — Но отвечая на один из твоих вопросов, я скажу, что на тот момент ей нужно было много денег, больше, чем, возможно, ты смог бы ей дать.

— Но все равно, это не весомая причина заниматься эскортом! — я слышал, что мой голос повысился, в то время как смесь гнева, растерянности и вины поглотила меня. — Почему она хотя бы не обратилась за помощью?

Она вздохнула.

— Ты знаешь Хлою большую часть своей жизни. Ты знаешь, что она очень гордая и не хочет обращаться за помощью. Прежде чем она начала жить у нас, она училась о себе заботиться и решать проблемы самостоятельно. Я не думаю, что этот инстинкт когда-либо покидал ее, даже когда она переехала к нам, и мы должны были ей помогать. Она всегда хотела быть независимой, быть в состоянии решить свои проблемы самостоятельно. Даже живя со мной и Томом, она всегда сопротивлялась нашей помощи и не хотела зависеть от нас. Я думаю, что один из ее самых больших страхов заключается в том, чтобы обременить кого-нибудь, — тетя сделала глубокий вдох. — Я думаю, из-за того, каким образом мать покинула ее, она всегда боялась, что станет для нас обузой и усложнит нашу жизнь, а она не хотела жить с чувством вины, если в результате с нами произойдет что-то плохое.

Все, что сказала тетя Бетти, было правдой. Я тоже это замечал в Хлое. Но это не освобождало от ненависти, которую я испытывал к ней из-за того, что она сделала мне больно.

— Но я… я был ее лучшим другом. Она должна была, по крайней мере, сказать мне, что собирается быть эскортом! Почему она скрыла это от меня? И почему из всех людей она спала с моим отцом? — воспоминания о том дне промелькнули перед глазами, и я почувствовал весь гнев и вернувшуюся боль. — Как я могу простить ей что-то подобное? Как вы можете просить меня сохранять объективность, когда она спала с моим собственным отцом?

Она кивнула, словно понимала, почему я был расстроен и злился.

— Я знаю, Джексон. Она должна была сказать тебе о том, через что мы проходили после той автомобильной катастрофы, почему она решила стать эскортом. Она должна была сказать тебе об отце. Я не думаю, что это было дело, о котором она не хотела сказать тебе. Думаю, она хотела рассказать. И она планировала сообщить тебе задолго до того, как все произошло.

— Тогда почему не рассказала? У нее, очевидно, был целый год, чтобы сделать это, — я оборвал ее, разбитый тем, что услышал. Как тетя Бетти могла полагать, что Хлоя хотела мне рассказать все, когда она осознанно молчала больше года?

Тетя Бетти покачала головой.

— Это именно то, что ты должен узнать у нее. Я практически не знаю этой части. Все, что она сказала, что это заставило ее передумать, и она решила не говорить тебе. Но она не сказала мне, почему передумала.

Я нахмурился, неудовлетворенный ее ответом. Этого мне было недостаточно.

Словно прочитав мои мысли, тетя Бетти продолжила:

— Просто подумай об этом, Джексон. Ты знал ее с тех пор, как ей было семь. Ты действительно думаешь, что это похоже на нее — держать что-то втайне от тебя по непонятной причине? Ты действительно веришь, что она такой человек, который намеренно причинил боль своему лучшему другу — мальчику, которого любила с семи лет?

Ее последние слова застали меня врасплох.

— Тогда она меня не любила. Она никогда не говорила мне этого.

Тетя Бетти тихо засмеялась и покачала головой.

— Джексон, я знаю, что ты любил Хлою так долго, как и она любила тебя. Ты ей когда-нибудь говорил?

Я не ответил ей, но ее слова остались со мной. Как бы я не хотел злиться на Хлою, я почувствовал, как крепость ненависти, которую я построил вокруг своего сердца, начинала давать трещины и разрушаться.

К моему удивлению, появилась и другая эмоция, которую я вовсе не ожидал — облегчение. Возможно, было бы естественно чувствовать себя расстроенным, зная, что Хлоя занималась эскортом и за деньги спала с мужчинами, включая моего отца. Но, что удивительно, я был скорее спокойным, чем расстроенным. После всего случившегося, я всегда думал, что меня держали за дурака, лгали мне, что ее чувства ко мне были фарсом. Я думал, что Хлоя была не тем человеком, каким, как я думал, она являлась. Я думал, что вообще ее не знал.

Но теперь я задавался вопросом, что, если я был неправ все это время. И именно тогда меня осенило. С того дня, девять лет назад, я эгоистично построил вокруг себя эту ненависть, основываясь на собственных эмоциях и на том, какую боль она мне причинила. Я судил ее, как незнакомца в суде. Так или иначе, я обесценил те четырнадцать лет, что знал ее, те четырнадцать лет, что она была моим лучшим другом, те четырнадцать лет, что я ее любил. Я всегда думал, что она спала с моим отцом, потому что у нее были чувства к нему, сходные с теми, которые я испытывал к ней, и неприятие этого ослепило меня. Я продолжал искать причины ее связи с отцом, ни разу не задаваясь вопросом, была ли это та Хлоя, которую я знал, без права когда-либо предоставить ей возможность рассказать ее версию этой истории. Прошедшие девять лет я ненавидел ее, но никогда не задумывался, было ли у нее веское основание для того, что она сделала, если эти ее причины не имели ко мне никакого отношения, и насколько больно она мне сделала. Вместо этого, я просто ее ненавидел, и та ненависть просачивалась через каждую частичку меня, которой я ее любил.