— Кто здесь? — повторила Энна, на этот раз еле слышно.

— Сирхан.— Гирканец хохотнул.

— А Соня?

— Здесь твоя Соня.

— Я тебе не верю… Соня! — позвала девушка.

— Да здесь я, здесь,— отозвалась в темноте Рыжая Соня.— Дай кресало, Сирхан. Здесь темно, как… у Мгонги в заднице.

Сирхан зажег наконец факел, осветив и подземную пещеру, и отвратительного божка, и бледные лица обеих девушек. В открытом к звездному небу колодце висела веревочная лестница. Мгонга так и не забрал ее. Видимо, жрец решил, что опасность похищения пленницы миновала, и беспечно бросил изделие ловких Сониных рук в лесу, там, где отравленная стрела настигла рыжеволосую воительницу.

— Скорей! — начала торопить Энна.— Выберемся из этого ужасного места! Пожалуйста!

— Еще чего,— возмутился Сирхан.— Я нарочно рисковал жизнью, лез сюда, едва не свалился в пропасть, едва не погиб от отравленной стрелы этих чернокожих мерзавцев — да мало ли еще каких бед натерпелся! И все ради того, чтобы сбежать?

— Разве ты пришел не для того, чтобы спасти нас? — Энна удивленно подняла брови.

Сирхан от души расхохотался.

— Повезет же твоему мужу, девушка! Ты, как я погляжу, девственна не только телом, но и умом. Стал бы такой пройдоха, как я, ставить на кон свою бесценную жизнь ради двух безмозглых куриц.

— Гм,— произнесла Рыжая Соня.

Гирканец на мгновение смешался, но его смущение тотчас же развеялось. Он широко, нахально улыбнулся.

— Ради одной безмозглой курицы и ради одной курицы с мозгами,— поправился он.— Словом, я хочу сказать…

— Словом, он хочет ограбить этого сластолюбивого поедателя монстров,— заключила Соня, кивнув в сторону идола.— Я полагаю, кстати, что нам с Энной тоже причитается своя доля.

— Здесь хватило бы на всех,— прошептала Энна.— Боги! Я совсем забыла о золоте, о драгоценных камнях! Они перепугали меня до полусмерти…

— А дочери купца не следовало бы забывать о богатствах, не так ли? — усмехнулся Сирхан.— Тем более не для кого не секрет, что обогатиться можно быстро и легко.

— Сомневаюсь, чтобы так уж легко,— покачала головой Соня.— Для начала, никто из нас не видит здесь никаких богатств.

— Я видела,— начала Энна.

Соня и Сирхан, как по команде, одновременно повернулись к ней.

— Да? — ободряюще произнес Сирхан.— И что ты видела? Говори, не бойся.

— Когда они привели нас сюда, в это святилище,— неуверенно произнесла Энна и снова замолчала. Она явно колебалась.

Соня заметила ее нерешительность и решила приободрить девушку.

— Почему ты замолчала, Энна? Чего ты опасаешься?

— Что вы не поверите и поднимете меня на смех.

Сирхан ударил себя по бедру и расхохотался.

— Нашла, чего опасаться! Мы не в том положении, чтобы трястись за хорошие манеры. Ну, что ты видела?

— Мы не будем насмехаться, что бы ты ни сказала,— твердо обещала Соня.— Пусть даже твой рассказ поначалу покажется нам невероятным. Плодом больной фантазии или бредом.

— Хорошо.— Энна решительно тряхнула белокурыми волосами.— Я видела, как дикари высыпали сюда, на пол, под ноги идолу целый мешок драгоценностей и золотых монет.

— И куда же все это подевалось? — жадно спросил Сирхан, блуждая глазами по подземной пещере.

— Оно… оно все впиталось в пол,— сказала Энна.— Оно где-то здесь. Невидимое. Может быть, действительно под полом… Или в самом идоле. Если там скрывается живое существо, как утверждает Соня…

— Я не утверждаю,— перебила Соня,— я только высказала предположение.

— Неважно. Может быть, это существо, связанный бог, пожирает драгоценности,— продолжала Энна. Ей льстило напряженное внимание ее слушателей. Она говорила все увереннее и громче.— Как бы то ни было, а золото и камни — здесь. И я видела их собственными глазами.

Все трое помолчали, обдумывая план дальнейших действий. Наконец Сирхан заявил:

— Да что тут долго голову ломать! Я так полагаю: если идола развязать да своротить, можно поглядеть, что делается внизу. Может, там-то все и хранится. Может, оно туда скатилось… по желобкам или еще каким-то образом…

— Может быть…— задумчиво проговорила Соня.— Я вот думаю: почему чернокожие связывают своего бога? Уж не опасен ли он настолько, что они предпочитают держать его пленным? И какие силы высвободятся, если мы снимем веревку? Не накличем ли мы страшную беду?

— На кого? — спросил Сирхан, кривя губы.— На этих жалких дикарей? Туда им и дорога, между нами говоря!

— Да будь они прокляты, эти дикари! — взорвалась Соня.— Не погибнем ли мы сами от клыков и когтей этого чудища, которое предпочитает превращать женщин в отвратительных монстров и пожирать их во время совокупления!

— В монстров? — озадаченно переспросил Сирхан.— И он пожирает их, ты говоришь? Гм, странный вкус…— Гирканец смерил глиняного идола взглядом, в котором неожиданно мелькнуло что-то вроде насмешливого уважения.— По крайней мере, это что-то новенькое.

— Перестань дурачиться! — прикрикнула на своего товарища Соня.— Это не шутки.

Гирканец вздохнул.

— Понимаю, что не шутки. Какие уж тут шутки, если монстры… И все же я бы рискнул, Соня. Огромные богатства! Горы золота и бриллиантов! Мы сможем купить себе по дворцу где-нибудь в Аренджуне и жить беспечно, среди наслаждений, фонтанов, красивых женщин и противно орущих павлинов с роскошными хвостами!

Соня кривовато улыбнулась. Сколько раз уже она выслушивала подобные мечты от своих спутников, непутевых искателей наживы, рыцарей больших дорог! И никто из них не купил себе дворца. Самое большее — таверну или дом где-нибудь в деревне.

— Ты помрешь со скуки в этом дворце, Сир хан,— сказала Соня.— Тебе будет не хватать этой жизни, полной лишений и приключений.

— Ну, изредка, чтобы поразмять косточки, я буду развлекаться разбоем на дорогах,— утешил Соню Сирхан.— Хватит болтовни. Помоги-ка мне Соня.

С этими словами гирканец решительно направился к идолу и начал снимать с него веревку. Он долго возился с причудливыми узлами, которые вывязывал на идоле жрец. Наконец веревка поддалась.

— Да разрежь ты ее! — нетерпеливо сказала Соня.

— Еще чего! — возразил Сирхан.— Веревка, девочка моя, в иных ситуациях вещь совершенно бесценная. Дороже золота.

— Знаю,— проворчала Соня. Ей не хотелось сейчас признавать свой промах.

— То-то же.— Сирхан снял веревку с истукана и, смотав ее, повесил себе на пояс.— А теперь вперед!

Большой алмаз, вделанный во лбу глиняного истукана, вдруг загорелся кровавым пламенем, но ни Соня, ни Сирхан этого не заметили.

— Глядите! — возбужденно проговорил Сирхан, указывая на подземный ход, открывшийся им после того, как глиняный идол был опрокинут.

Крутые ступени уводили вниз, в загробную черноту.

— Дай мне факел, Соня! — крикнул Сирхан. Его ноздри алчно раздувались.— Я чую запах золота! Клянусь всеми богами, я чую здесь запах большой поживы! Ах, как сладостно здесь пахнет!

— По-моему, здесь разит гнилью, затхлым воздухом и летучими мышами,— содрогаясь всем телом, заявила Энна.

Соня обменялась с ней понимающим взглядом.

— Я тоже терпеть не могу летучих мышей,— сказала она, намереваясь поддержать аквилонскую девушку. Пусть она хотя бы не чувствует себя одинокой в своих страхах! — Но что поделаешь? Если уж мужчине взбрело в голову забраться в подземелье, то не нам с тобой становиться у него на пути. Лучше подчиниться.

Сирхан изумленно поднял брови.

— Ты издеваешься, Соня?

— Отнюдь.

Однако Сирхан продолжал глядеть на нее с подозрением, справедливо подозревая какой-то скрытый подвох со стороны Сони. Наконец он подмигнул своей приятельнице.

— Ладно. Давай сюда факел — и полезли.

Соня протянула ему горящий, коптящий факел. По стенам святилища запрыгали фантастические тени. В их неверном свете Энне вдруг показалось, что связанный — теперь уже освобожденный! — глиняный божок отвратительно ухмыляется.

— Я пойду первым,— заявил Сирхан.— Энна посередине. Соня, ты замыкаешь. Прислушивайся хорошенько. Вдруг проклятые черномазые что-то почуяли и отправили за нами погоню? Хотя я думаю, раньше, чем настанет утро, ни один из них не сунет сюда свой приплюснутый нос.