Мальчикам сразу бросились в глаза остатки древних укреплений, возвышавшихся неподалеку от дома, куда они направлялись. Но особое их внимание привлекла почти полностью разрушенная башня. Она стояла в небольшой рощице, где преобладал орешник, и не была заметна с дороги.

Мишель уже поднял руку, чтобы дернуть за шнурок колокольчика, как где-то совсем близко раздались выстрелы. Друзья вздрогнули, но почти сразу же вышли из оцепенения и с улыбкой переглянулись.

— Это мсье Лакуа стреляет по мишеням, — пояснил Артур. — Вот увидите, он ни на секунду не расстается со своим револьвером.

Мишель дернул за шнурок, и рядом с домом звякнул колокольчик. Приятели подождали несколько минут, но ничего не произошло. Мишель снова потянулся к шнурку, однако Артур удержал его руку.

— Не стоит, — прошептал паренек. — Смотри, он идет.

2

Вид человека, показавшегося на дорожке, которая вела к воротам, неприятно поразил двоюродных братьев. Сложения незнакомец был самого плотного, поэтому, несмотря на довольно высокий рост, казался приземистым. Куртка свободного покроя и широкие бархатные штаны усиливали производимое им впечатление грубой сцдьь

Подойдя к воротам, толстяк остановился и принялся разглядывать мальчиков сквозь деревянную решетку. Чувство неловкости у них еще более усилилось. Темные волосы мужчины были острижены очень коротко и не закрывали узкого лба. Шея его была такой толстой, что голова, казалось, сидела прямо на плечах. Из-под густых нахмуренных бровей внимательно смотрели маленькие живые глазки.

Слуга хозяина дома — а это мог быть только он — узнал Артура и, кивнув в сторону его спутников, не слишком приветливо спросил:

— А это кто еще?

— Мои друзья. Я рассказывал о них мсье Лакуа. Мы бы хотели с ним поговорить.

Какое-то время мужчина молчал, видимо решая, как поступить.

— Поговорить так поговорить, — проворчал он наконец. — Ладно уж, входите!

Толстяк с явной неохотой повернул ключ в замке и распахнул створку ворот. Приятели нерешительно двинулись по извилистой дорожке, на которой виднелись свежие следы шин. Мужчина снова запер ворота, обогнал мальчиков и молча пошел впереди.

Когда они проходили мимо вольера, огороженного прочной решеткой, на забор с рычанием бросилась огромная немецкая овчарка. Толстяк, едва повернув голову, бросил ей:

— Спокойно, Трика!

Собака прижала уши и, не переставая ворчать, улеглась в дальнем углу.

Артур и Мишель переглянулись: судя по всему, прошлой ночью они слышали у своего окна дыхание именно этого зверя.

Парк густо зарос орешником, над которым вздымали свои кроны дубы и лиственницы.

«Если клад зарыт под корнями одного из этих деревьев, чтобы его отыскать, понадобится не один год», — подумал Мишель.

Наконец мальчики оказались на заросшей высокой травой поляне, имевшей форму почти правильного прямоугольника. Посреди нее стоял невысокий одноэтажный дом из серого камня, золотившегося под солнечными лучами. О его возрасте можно было судить по крыше с необычно крутыми скатами: черепица позеленела от мха и местами просела, так что под ней угадывались доски обрешетки.

Тут же находился металлический гараж, совершенно не вписывающийся в пейзаж. За ним дорожка — теперь уже бетонная — значительно расширялась. Она была проложена крестом через лужайку, разделяя ее на четыре части, а потом шла вокруг дома.

Однако прежде всего внимание мальчиков привлек мужчина, сидевший в кресле-каталке. В руке он держал револьвер. В десятке метров от него на треноге стояла мишень.

Слуга торопливо приблизился к инвалиду и, наклонившись, что-то негромко сказал ему. Тот сунул револьвер в кобуру, прикрепленную к правому подлокотнику кресла, взялся руками за его колеса, ловко развернулся и подъехал к друзьям.

— Это и есть мсье Лакуа, — прошептал Артур.

На хозяине дома была мягкая шерстяная куртка, его ноги прикрывал плед. Коротко подстриженные темные с сильной проседью волосы в сочетании со строгим выражением лица и нахмуренными бровями придавали ему воинственный вид.

— В чем дело, господа? — сухо спросил он. Артур сделал шаг вперед.

— Это мои друзья, мсье. Утром я говорил вам, что нас трое. Они хотят мне помочь.

Хмурый взгляд паралитика, казалось, пронзил Мишеля и Даниэля насквозь.

— Так-так, вижу… Полагаю, вы тоже не из этих мест?

— Нет, мсье, — ответил Мишель.

Мальчики чувствовали себя не в своей тарелке: было похоже, что каждое их слово, каждое движение придирчиво оценивались хозяином дома.

— Так-так, вижу, вижу… Вам, вероятно, приходилось слышать легенду, которую сложили в здешних краях об этом поместье?

— Конечно, мсье.

Инвалид выждал несколько секунд и резко, как будто нанося удар, спросил:

— Как вы считаете, все то, о чем говорится в этой легенде, правда?

«Интересно, в чем смысл этого допроса?» — подумал Мишель.

Вслух же он ответил:

— Да, мсье. То немногое, что мы слышали, кажется вполне правдоподобным. А вот был клад выкопан или нет — сказать трудно.

Было заметно, что после этих слов мсье Лакуа почувствовал облегчение.

— Отлично сказано, мой мальчик! Может быть, вы удивитесь, но я абсолютно уверен, что сокровища до сих пор находятся где-то в этом поместье!

Он буквально отчеканил последнюю фразу, с вызовом смотря на друзей, как будто предупреждал: «Только посмейте мне возразить!»

— Вы понимаете, что иначе я ни за что не купил бы этот дом, совсем не приспособленный для таких инвалидов, как я.

Мсье Лакуа вздохнул и продолжал:

— Значит, вы хотите работать все вместе… Так-так… Вы ребята симпатичные и, судя по лицам, неглупые. У меня нет возражений. Но ваши родители должны обязательно дать свое согласие. Закон есть закон. Работа совсем не опасная, и тем не менее я хочу снять с себя всякую ответственность!

— Проблема в том, что наших родителей здесь нет, — ответил Мишель.

— Ну так напишите им! Время терпит. А может, хотите позвонить? Мой телефон к вашим услугам. Так вам будет проще объяснить родителям, что вы собираетесь делать, а письма с их согласием придут быстрее. Мы же пока подумаем вместе над тем, где может находиться клад, и будем готовиться к работе. Договорились? Жермен, телефон сюда!

Мсье Лакуа ловко подкатил к дому, но не стал в него заезжать. Слуга вынес телефонный аппарат с длинным шнуром, так что Мишелю оставалось только позвонить своим родителям в Корби^[6].

Разговор занял не меньше четверти часа. Отец и мать Мишеля были удивлены звонком и задали множество вопросов о том, в чем будет заключаться работа, зачем она понадобилась мальчикам и кто такой мсье Лакуа.

Ответы сына, вероятно, показались им достаточно убедительными, так как в завершение разговора мсье Терэ заявил, что разрешает работать Мишелю и Даниэлю, письмо отправит в этот же день и попросит мать Артура сделать то же самое.

— Ну и отлично! — подвел итог мсье Лакуа. — А теперь мы можем поговорить о деле подробнее. Прошу вас следовать за мной.

По специальному деревянному пандусу инвалид поднялся к застекленной двери и въехал в дом. Приятели последовали за ним.

Внутреннее убранство дома было самым простым. Вся обстановка гостиной состояла из загроможденного бумагами длинного деревенского стола, служившего, вероятно, больше для работы, чем для приема пищи, шкафа орехового дерева и простых скамей. Цементный пол был чисто подметен.

Можно было подумать, что мсье Лакуа переехал всего несколько дней назад. Ремонт в доме не был даже начат. Оштукатуренные стены покрывал желтоватый налет, как часто бывает в помещениях, отапливаемых дровами.

— Прошу простить мне скромность моего жилища, — сказал хозяин. — Я не обращаю внимания на внешние удобства и большую часть времени провожу в парке. Здесь можно есть и спать, большего же мне не нужно. Прошу вас, садитесь.

Со сноровкой, свидетельствовавшей о длительном опыте, он развернулся, подъехал к дальнему концу стола, извлек из кипы бумаг красную папку из плотного картона и заявил: