Сибли был рослым и, видимо, физически сильным человеком. Он был наполовину шотландцем, наполовину шведом. Он не умел ни читать, ни писать и до этого никогда не имел дела с полицией. Сперва он упорно отрицал все, но Дереку Теллу удалось вызвать мрачного верзилу на откровенность и постепенно заставить его признаться во всем. Итак, Дерек Телл вновь оказался более удачливым, чем его приятель — инспектор Парр.

Они сидели в тюремной камере, и полицейский-стенографист записывал показания обвиняемого.

— Они схватили меня, — рассказывал Сибли, — но это им никогда не удалось бы, если бы я не был пьян. Знаете, мистер, если уж я сознался в одном убийстве, то давайте, я заодно сознаюсь еще в одном — в убийстве Гарри Хоббса. В девятьсот двенадцатом мы плавали на «Гертруде». Повесить меня все равно можно только один раз… Я прикончил его и выбросил за борт. Это случилось из-за одной женщины в Ньюпорт-Ньюсе, в Америке. А теперь я расскажу вам, что случилось со мной здесь. Месяц тому назад я опоздал на свое судно и очутился в ночлежке для моряков. Оттуда меня вышвырнули, потому что я беспробудно пил и, кроме того, отсидел восемь дней в кутузке. Если бы старый дурак судья засадил меня туда на целый месяц, я сегодня не сидел бы здесь. Выйдя из тюрьмы, я шел как-то вечером по Ист-Энду, сам не зная куда. Я был грязным, голодным, и мне отчаянно хотелось выпить. В довершение всех бед у меня разболелись зубы…

Парр посмотрел на Дерека Телла, который незаметно улыбнулся.

— Я брел по краю тротуара, высматривая окурки и думал только о том, где взять поесть и как найти ночлег. Вдобавок пошел дождь. Я уже думал, что и эту ночь мне придется провести на улице, как вдруг услышал: «Садитесь!» Я обернулся. Рядом со мной стоял автомобиль. Я решил, что обращаются не ко мне, но человек, сидевший в машине, повторил: «Садитесь, я вам говорю», — и назвал меня по имени. Мы ехали некоторое время, и он не произнес ни слова. Я заметил только, что он избегает ярко освещенных улиц.

Через некоторое время он остановил машину и заговорил со мной. Вы не поверите, я сам был поражен: он знал всю историю моей жизни! Он даже знал историю с Гарри Хоббсом… Потом он спросил меня, не хочу ли я заработать сто фунтов. Я сказал: «Конечно!», и он рассказал мне, что есть какой-то старый джентльмен, который причинил ему много вреда и заслуживает того, чтобы его убили. Сперва я не хотел впутываться в это дело, но он сказал, что может отправить меня на виселицу за убийство Хоббса. Он убеждал меня, что дело верное, старик будет один в лесу, и я вполне успею скрыться. В конце концов, я согласился.

Неделю спустя он, как мы и договорились, встретил меня на автомобиле у Стейн-сквер и дал мне подробные инструкции. Я дошел до дома старика вскоре после наступления сумерек и спрятался в лесу. Он сказал мне, что мистер Бирдмор каждое утро ходит гулять в лес, и мне нужно расположиться там на ночь. Не успел я пробыть в лесу и часа, как меня охватил сильный страх. Я услышал чьи-то шаги и решил, что это сторож. Это был человек огромного роста, но я не успел хорошенько разглядеть его. Это почти все. На следующий день старый джентльмен пошел гулять в лес, и я застрелил его. Остальных подробностей я не помню, так как был в это время пьян: я взял с собой в лес бутылку виски. Но я еще был в состоянии сесть на велосипед и уехать.

— Это все? — спросил Парр после того, как был прочитан протокол, и Сибли поставил внизу косой крест.

— Это все, — сказал матрос.

— И вы не знаете, кто вас нанял?

— Не имею ни малейшего понятия. Впрочем, кое-что я мог бы вам рассказать о нем, — сказа я он, помолчав минуту. — Он часто употреблял слово, которое я раньше никогда не слыхал. Я не получил никакого образования, но все же знаю, что у некоторых людей есть, так сказать, любимые словечки. Наш старый капитан, например, частенько приговаривал слово «болячка»…

— А что это было за слово? — спросил Парр.

Матрос почесал в затылке.

— Когда я вспомню его, то дам знать, — ответил он, и они ушли, оставив убийцу предаваться, надо полагать, не особенно веселым размышлениям.

Четыре часа спустя надзиратель принес Амбросу Сибли еду. Сибли лежал на кровати, и надзиратель тряхнул его за плечо.

— Вставайте, — сказал он, но Амбросу Сибли никогда больше не суждено было встать — он был мертв.

У его постели стояла кружка, до половины наполненная водой. Он, очевидно, хотел утолить жажду, но в воде оказалось большое количество синильной кислоты, достаточное, чтобы отправить на тот свет человек пятьдесят.

Однако инспектора Парра интересовал не столько самый яд, сколько маленький красный бумажный круг, который нашли плавающим в кружке.