Любить кого-то, значило сидеть с ними рядом, даже если они не помнили, как много боли причинили тебе, потому что ты был рожден ими и это что-то должно было значить. Любить кого-то, значило отдать жизнь за своих сводных братьев и ту еще занозу в заднице — сестру, потому что кровь ничего не значит, когда тебя выбрали стать одним из Дэмпси. И любить кого-то, значило поддерживать его в том, что ему нужно, что вам обоим нужно, так как вместе вы можете преодолеть что угодно.

Разорвав поцелуй, Гейдж нежно оттолкнул Брейди и провел рукой по его шрамам. По тому, что на виске, и тому, который спускался по лицу. По тем, что покрывали правую сторону его груди. Он вернулся и положил руку ему на сердце, шрамы на нем были скрыты, но не менее болезненны.

— Как ты получил их?

— Ты знаешь основное. Пару лет назад история нашего выдающегося мэра стала важной новостью.

— Это только та версия, которая создала имидж Эли Куперу.

— Это не похоже на другие отметки на моем теле. Я не выбирал этого, — проговорил Брейди тихим, предупреждающим голосом.

— Что не делает это менее значимым. Из всех меток, покрывающих твою кожу, я бы сказал, что эти самые важные. И сейчас я хочу услышать о них от тебя лично.

Брейди взглянул на Гейжда, желая, чтобы тот отступил. Просто оставил все как есть. До тех пор, пока они могли наслаждаться телами друг друга в подчеркивающем все достоинства свете, зачем все усложнять? Но эта сильная версия Гейджа не собиралась уступать хмурому взгляду Брейди.

— Это была ошибка, — схватив джинсы, Брейди просунул в них по очереди каждую ногу и начал подтягивать движениями, говорящими закрыли-тему.

Гейдж натянул боксеры и обогнул кровать, чтобы встать перед ним.

— Может, фантастический секс и вынес все эти эмоции, к которым ты не готов, на поверхность, но тебе следует прекратить быть гребаным ребенком и бороться.

Болвал нихрена не понял. Брейди вскочил, джинсы все еще не застегнуты, член снова твердый от выброса адреналина. Положив предплечье на грудь Гейджа, он прижал его к комоду, давая понять парню, какую силу Брейди не мог контролировать, когда спал.

— Ты не слушал. Пять минут назад я схватил тебя за горло и чуть не задушил, потому что думал, что ты собираешься убить меня. Каждую ночь, я просыпаюсь, сражаясь с ними, думая, что этой ночью сделал все, как надо. Сделал то, чего не смог шесть лет назад.

Гейдж положил руку на предплечье Гейджа и погладил его, словно тот был загнанным животным.

— Чего ты не смог сделать?

— Пустить пулю ему в голову.

Брейди не сомневался, что Гейдж храбрее любого из всех, кого он знал. Парень вырос в семье надирающих задницы пожарных, в братстве огня, в котором правили мужество и самопожертвование. Каждый день он рисковал жизнью, чтобы помочь другим. Рассказать этому мужчине, которым он так сильно восхищался, о том, как потерпел провал, и наблюдать, как его уважение гаснет, — это убьет Брейди. Тем не менее, именно это и должно случиться.

— Я не могу спать, когда ты со мной в кровати, потому что могу навредить тебе. Не могу трахать тебя, потому что могу навредить. Не могу… — он махнул рукой, позволяя Гейджу самому продолжить. То, как помрачнел Гейдж дало понять, что он знал окончание.

“Не могу любить тебя, потому что… я гребаная киска”.

— Что произошло? Расскажи мне. Позволь тебе помочь.

— Я не убил его.

— Кого?

Брейди сел обратно на кровать и потер рот рукой.

— Лидера. Он был худшим. Любителем электродов и кислоты и всего прочего, что заставляет тебя кричать, как маленькую девочку. Шел шестой день и они так ничего не добились от нас. Просто тыкали в нас из спортивного интереса. Они собирались убить нас. Это буквально висело в воздухе. После всего, что они сделали со мной, я выглядел как статист из дешевого фильма про живых мертвецов. И все-таки я думал, что, когда придет время, у меня хватит сил покончить с этим. На адреналине можно и не то сделать, знаешь ли?

Гейдж молча кивнул, зрачок в его глазах расширился настолько, что практически заполнил всю сияющую голубую радужку. “Держись, Золотце. Ты же хотел услышать это”.

— Днем ранее Эли обнаружил их слабое место, — один из них оставлял пистолет без присмотра. Все произошло так быстро, что мне пришлось промотать это в голове раз десять, прежде чем я понял, что происходит. Эли схватил пистолет и шесть секунд спустя снял двоих из них и нейтрализовал лидера выстрелом в плечо. Освальд[30] и рядом с ним не стоял. Он спас наши жизни, устроил все так, что мы сразу же могли свалить оттуда. Он мог бы убить главного ублюдка, но…

— Но что?

— Он оставил его мне.

Брейди не мог смотреть на него, рассказывая дальше. Холод, сковавший его сердце, растекся ледяными потоками по венам. Так странно, учитывая, что вспомнить он мог только жар пустыни и тепло крови Хейнса, вытекающей из его тела сквозь пальцы Брейди, пока он зажимал рану.

— Эли вложил пистолет мне в руку. Меня всего трясло, я с трудом мог стоять, едва удерживал его. Он сказал мне сделать это. Чувак лежал там, уставившись на меня со всей этой ненавистью в глазах, ко мне, к Америке, и бог знает, к чему еще, и удовольствием от того, что получит пулю… — Брейди напряженно вздохнул. — Эли пытался дать мне это, потому что знал, что я чокнусь, если не закончу все сам.

Гейдж стал бледным, как мел.

— Что было дальше?

— Я не смог сделать этого. Мои пальцы будто заклинило, а может все дело было в мозге. И Хейнс, мой старший сержант... — Дерьмо, дерьмо, дерьмо. — Мой старший сержант Хейнс подошел слишком близко. Лидер не был настолько слаб, насколько мы думали, и у него был нож. Хейнс нанес удар лидеру в голову, за что получил ножом в бедренную артерию. — Пустоголовый придурок. Все, что ему нужно было делать, оставаться вне зоны досягаемости, позволить Брейди разобраться. Позволить своему командиру закончить работу. Практически на свободе и секундное колебание со стороны Брейди — привело к катастрофе первого уровня.

— Как только нож разрезал ногу Хейнса, Эли схватил пистолет и сделал то, что должен был сделать я, прямо между глаз. Через три минуты Хейнс истек кровью, — его крики прекратились уже спустя две, но продолжали звучать в голове Брейди шесть лет. — Эли вытащил меня и еще одного парня оттуда.

Гребанный Эли. Он толкнул Гейджа к Брейди, потому что думал, что Брейди просто нужно потрахаться с кем-то, чтобы излечиться. Что ж, у него был отличный секс с великолепным парнем и он остался в таком же раздрае, как и всегда. На самом деле, все стало только хуже, потому что сейчас, закрывая глаза, ему приходилось беспокоиться о ком-то еще, кроме себя. У него был Гейдж.

Брейди встретил испуганный взгляд голубых глаз Гейджа.

— Шесть лет я не хотел никого видеть рядом с собой, пока не встретил тебя. В то время мое тело было предателем. В той пустыне оно было слабым, восстало против меня и я выбрался оттуда с ощущением того, словно не мог доверять ему. Удовольствие, которое я получаю с тобой, эта… потребность в тебе, — я не могу доверять этому. Это тот спусковой крючок, который раскроет то, что у меня внутри.

— Брейди, мы здесь говорим не о Кракене, — улыбнулся Гейдж, улыбка вышла вялой, но усилия, которые он приложил для этого, растопили сердце Брейди. Черт, он действительно думал, что это можно исправить. — Это нормально — нуждаться в ком-то, полагаться на кого-то.

— А как насчет того, что я просыпаюсь, думая, что меня снова удерживают силой, когда все что ты делаешь — это обнимаешь меня и прижимаешь ближе?

— Я буду спать в пупырчатой пленке. Мы может сделать это.

— Гейдж, я — граната с выдернутой чекой. Я причиню тебе боль. Может, не на этой неделе или не на следующей, но, в конце концов, ты проснешься, когда я буду душить или избивать тебя. Или ты можешь вовсе не проснуться.