— …Ростбиф просто потрясающий, — говорил тем временем Бэркхардт.

— Об этом месте рассказал мне Гарри Элдер, — объяснил Палмер. — Я думал, вы тут бывали.

— Здесь? Никогда не бывал здесь раньше. — Бэркхардт отрезал большой кусок мяса, свернул его вилкой вдвое и, обмакнув в прозрачно-красный сок на тарелке, стал есть. — М-м… Очень даже вкусно.

Бэркхардт энергично жевал, проглатывал. Потом положил вилку и посмотрел на Палмера. Его блекло-голубые глаза, в которые были как бы воткнуты крошечные булавочные острия черных зрачков, показались сейчас большими. Уже не впервые Палмер подумал, почему, интересно, Бэркхардт всегда производит впечатление человека, идущего навстречу яркому солнцу и резкому ветру.

— Начинай, Вуди. В 1.30 я должен быть в городе.

— Простите, что вытащил вас сюда, когда ваше расписание настолько загружено.

— Чепуха. К чему вся эта секретность? Выкладывай.

Палмер пил маленькими глотками уже третью порцию виски.

— Мне кажется, я говорил вам, что в этом нет ничего секретного, — объяснил он. — Просто мне пришло в голову, что мы всегда едим в одних и тех же ресторанах, и…— Он пожал плечами. — Я хотел рассказать вам о стратегии моего ораторского турне. Я бы сказал, стратегии Мака Бернса.

— А как вы с ним ладите?

— Прекрасно.

— Рад слышать. — Бэркхардт говорил с набитым ртом. — Я знал, что у тебя достаточно гибкости, чтобы сработаться с этим маленьким греком.

Палмер молча съел кусок ростбифа. Потом:

— Ливанцем. Если вы так думаете о нем, зачем, черт побери, вы его нанимали?

— Пришлось. Он ключ к демократам.

— Демократы целиком за сберегательные банки и против нас. К ним не подойдет ни один ключ.

Бэркхардт покачал головой и проглотил недожеванный кусок.

— Не верю этому. Будь это так, Джо Лумис не пытался бы сам нанять Бернса.

Бэркхардт широко взмахнул рукой:

— Слухи дошли до меня прошлой весной. Джо хотел нанять Бернса для сберегательных банков. Если демократы так единодушны, зачем же тогда было тратить деньги на их сплочение? Кроме того, Бернс заведует отделом по связи с общественностью в нашем рекламном агентстве. Что может быть яснее?

— Кто вам сказал, что Лумис хотел нанять Бернса?

— Неважно. — Бэркхардт отрезал еще кусок мяса и начал его жевать. — Черт побери, ты ведь мог бы узнать сам. Арчи Никос намекал на это.

Палмер наклонился вперед и более пристально посмотрел на своего босса. — Никос — такой надежный источник информации?

— Боже мой, конечно. Надежный, как Гибралтар.

— Он так же близок к Лумису, как к вам?

— Я имею в виду только одно, — уверил Бэркхардт. — Когда он что-либо сообщает, это всегда точно. — Бэркхардт перестал жевать. — Что с тобой, Вуди?

— Простое любопытство.

— У тебя что-то на уме. — Бэркхардт медленно покачал головой:— Эти деятели, занимающиеся международными операциями, имеют для предложения только один товар: гарантию. Если они начнут водить за нос такие большие банки, как ЮБТК, где они достанут деньги для своей очередной операции?

— Есть и другие банки. И страховые компании, и благотворительные фонды. В стране полно денег, ожидающих умного применения.

— Вуди, будь взрослым. Как долго смог бы протянуть Арчи Никос, если бы он вводил в заблуждение свои основные денежные источники? В любом случае к чему, черт возьми, ты клонишь?

— Я сказал вам. Простое любопытство. Любопытно узнать, почему вы наняли Бернса?

— Прежде всего, чтобы его не нанял Лумис.

— И чтобы закрепить его за собой?

Бэркхардт кивнул:

— Удовлетворен?

— Чрезвычайно. Как никогда в жизни. Послушайте, — продолжал Палмер. — В моем турне больше не будет строгих правил маркиза Квинзберри [Маркиз Квинзберри основал в XVIII веке общество любителей бокса и разработал строгие правила этого вида спорта]. Я намерен бросать в сберегательные банки любое, что попадется под руку, если это будет достаточно тяжелым. Но прежде чем начать, я должен выяснить у вас, как далеко можно заходить.

— Так далеко, как тебе захочется. — Молочно-голубые глаза Бэркхардта прищурились, а зубы обнажились в усмешке. — В конце концов я всегда могу тебя уволить.

— В частности, — продолжал Палмер, как будто не слыша, — как далеко распространяется сфера деятельности наших директоров и их департаментов? Если я брошу кирпич, может ли он попасть в голову кому-нибудь из наших людей?

— Возможно. Мне, в сущности, безразлично.

— А как в отношении наших акционеров? — настаивал Палмер. — Я получил вашу санкцию в отношении директоров, а как же с пресловутыми вдовами и сиротами, которые владеют нашими акциями?

— Никакой проблемы.

— Мне нравится ваше отношение. Генерал накануне сражения говорит своим солдатам: «Они не могут причинить нам вреда». Объяснили бы все-таки, кто же держит крупные пакеты акций?

Бэркхардт закончил ростбиф и с удовольствием откинулся на спинку стула, медленно дожевывая. — Это общеизвестные факты, Вуди. Не сочиняй, что ты не в курсе.

— По-вашему, у меня есть время на это?

Бэркхардт пожал плечами:

— Акции ЮБТК доступны всем. Каждый имеет свой кусок. У меня около 90 000 акций, сколько-то у Гарри, у Клиффа и у других вице-президентов. Много акций у крупных фондов взаимной помощи и у инвестиционных банков. Что я могу сказать, Вуди? Такие акции имеет каждый, кто может себе это позволить. Другие банки держат акции ЮБТК, страховые компании тоже. Маклеры продают акции ЮБТК своим клиентам, потому что клиенты требуют ЮБТК. Фонды трестов. Пенсионные фонды. Какой-нибудь похоронный фонд вдов миссионеров владеет 20 000 акций. Акции ЮБТК чертовски надежны. Мы не пропустили ни единой выплаты дивидендов, начиная с 1933 года. А после второй мировой войны дивиденд вырос почти на 60 процентов. В 1954 году мы даже раздробили акции. Если в 1945 году акционер имел акций ЮБТК на 100 долларов, то сегодня его капитал составляет 240 долларов. Все покупают ЮБТК. На бирже наши акции из самых устойчивых. Как я могу сказать, кого ты ударишь, когда начнешь швыряться кирпичами? Повторяю лишь, что это действительно не имеет никакого значения. Наши владения настолько обширны, что ты не сможешь отколоть кусок достаточно большой, чтобы нанести нам ущерб.