— В неслужебное время вы вольны располагать собой как вам на душу ляжет, — перебил полковник, — но я пренебрегаю теми, кто теряет облик человеческий.

— Я знаю об этом, Альфред Георгиевич, — тихо сказал Фиолетов. — Мы русские офицеры.

— Вот и прекрасно, — хмыкнул полковник. — Хотя одна треть крови у вас иноземного происхождения.

— Италия — страна певцов и рыцарей, — с оживлением ответил Фиолетов и, приоткрыв дверь, поманил согнутым пальцем Андрея.

— Почему сразу ко мне? — поморщился полковник. — Имейте жалость, поручик, пощадите. Кто он?

— Альфред Георгиевич, я подумал, что можно использовать по делу Лещинского, — многозначительно сказал Фиолетов. — Это вор… Уголовник. Пришел с повинной. Хочет, чтобы мы забыли его прошлые прегрешения. Сидел у большевиков. Спасся, когда ушла охрана.

— Мы не благотворительная организация, — сухо ответил полковник.

— Совершенно точно изволили сказать, — подхватил Фиолетов. — Он и сам так думает. В залог своей будущей деятельности принес адрес коммуниста. И, конечно, как всегда, чекиста!

Полковник медленно поднял глаза на Андрея. До этого он его словно не замечал. Сейчас, откидываясь на спинку кресла и по-монашески складывая кисти рук на животе, полковник безразличным взглядом скользнул по стоящему перед ним человеку, и в стариковских выцветших глазах не мелькнуло ничего — они оставались холодными, с замутненными блеклыми зрачками. Розовые от бессонницы веки несколько раз сомкнулись, как бы сделав ряд мгновенных фотоснимков, и костлявое лицо снова опустилось к зеленому сукну стола. Полковник зашелестел какими-то бумагами.

Андрей почувствовал, что легкая испарина проступила на лбу, а ноги стали тяжелыми. Он переступил, в тишине кабинета скрипнули ботинки, полковник скривился, точно от зубной боли.

«…Вот он какой! Крупная фигура, но нервы… Не надо было меня сразу к нему… Я для него слишком мелок, ничтожество… Не повезло, попал к этому поручику-недотепе… Наверно бьет арестованных и нюхает кокаин…»

— Ты уверен? — вдруг тихо спросил полковник.

— Видел собственными глазами! — закричал Андрей. — Он!! Ей-богу, он! Провалиться мне на этом месте, он!!

— Голубчик, не ори, — медленно проговорил полковник. — Мы занятые люди… Если твои сведения не подтвердятся…

В дверь постучали, вошла красивая женщина в длинном шелковом платье.

— Альфред Георгиевич, — пропела она приятным голосом, — пожалуйста, из канцелярии дело банды Корня.

Полковник вопросительно посмотрел на поручика. Тот развел руками:

— Это я распорядился… Может быть, Альфред Георгиевич, пожелаете взглянуть?

— Хорошо, оставьте. Благодарю.

Женщина положила папку на стол и направилась к двери, гордо неся на голове громадный стог великолепных волос.

— Оставьте этого типа у нас, — буркнул полковник, разглядывая обложку папки. — Возьмите машину и конвой. Если адрес правилен, то арестуйте того… так называемого чекиста.

— Господин полковник, — с беспокойством начал было Андрей, но тот раздраженно перебил:

— Иди!

В коридоре Фиолетов расправил китель под ремнем и раздосадовано заговорил:

— Зря я тебя сразу к полковнику… Ну, потом пеняй на себя, господин вор! А пока посидишь в камере.

Поручик сдал Андрея дежурному, тот не очень тщательно обыскал его и повел по ступеням вниз.

Сколько прошло времени — час, два? Трудно это определить в полутемном помещении. Сюда не доносилось ни звука, а свет шел из небольшого окна, забранного ржавой решеткой.

Подвал был сырым. Из кирпичных стен торчали хищно изогнутые крючья. Смердящая лужа тянулась из угла, в котором лежало опрокинутое ведро.

Андрей опустился у стены на корточки, поднял воротник пиджака.

«Что-то будет? Справится ли с делом тот, насмешливо-веселый парень с револьвером в кармане? Здоров детинушка, силы недюжинной… Главное, чтобы он спасся, успел убежать… Если попадется контрразведке в руки, то… Неопытный парень… Все может провалиться… Молодой, видно, из заводских. Лишь бы деникинцы увидели следы жилья, и хотя бы раздался из окна один выстрел из револьвера… Потом пусть бежит… Здесь холодно, словно в погребе… Поверит ли полковник? Наверное, нет… На его глупость надеяться не приходится…»

В камере не тишина, а молчаливое эхо. Оно сторожит каждое движение и зло отзывается на любой шорох. Там, в том доме на Екатерининской, тишина была точно расслабляющий наркоз — с запахами мятой полыни и сухой штукатурки… Как прекрасно видеть небо, слушать свое бьющееся сердце, трогать кончиками пальцев наморщенный лоб. Осязать себя с ног до головы всего — чувствовать свою мягкую кожу, по которой пробежал муравей, ощущать движение легких волосков на ветром обдуваемой руке… Чертовски холодно… Каменная яма с крючьями на стенах… Зачем крючья? Время перестало существовать… Сколько прошло — час, два?..

Казалось, миновала вечность, пока за ним пришел дежурный. Он повел его по тем же лестницам, в гулкой тишине пасмурного здания.

— У вас там на стенах крючков понатыкано, — угрюмо сказал Андрей.

— Для мяса, — не оборачиваясь, отвечал офицер. — Бывшие холодильники…

Фиолетов поджидал его в вестибюле. Он был взволнован, покусывал губы и нетерпеливо смотрел на приближающегося Андрея.

— Пошли, — резко бросил он и зашагал к двери. Они вышли во двор гостиницы. Поверх кирпичного забора уже натянули колючую проволоку, и в углах построили дощатые сторожевые башни. На залитом светом асфальте у коновязи топтались оседланные лошади и стояли офицеры. У стены Андрей увидел несколько трупов. Они лежали на солнцепеке, над ними жужжали мухи. Из-под наброшенных шинелей торчали разбитые солдатские ботинки и хромовые офицерские сапоги.

В группе офицеров выделялся полковник Пясецкий.

— Иди сюда! — позвал он. Внимательно, словно впервые, посмотрел на Андрея и сухо усмехнулся. — Что ж… Твой донос оправдался. Тебе повезло… — Он коротко кивнул на убитых. — Правда, им это не поможет… Так ты считаешь до сих пор, что выследил чекиста?

— Да, господин полковник, — твердо ответил Андрей.

— Мог бы его опознать?

— Безусловно, господин полковник.

— Я представлю тебе такую возможность, — полковник повернулся на каблуках и пошел к сторожевой вышке. — Смотри… Он?..

На асфальте, раскинув руки и подвернув ноги, лежал убитый парень. Тот, который остался в доме на Екатерининской, два. Голова его была размозжена, и в спутанных выгоревших волосах запеклась кровь. Он лежал щекой к земле, словно слушал что-то. Его открытые глаза потемнели, но неподвижные остекленевшие зрачки неестественно блестели.

— Узнаешь?

— Да, — тихо прошептал Андрей.

— Я так и думал, — произнес полковник. — Отстреливался до последнего патрона… Оставшийся пустил себе в лоб. Странно, зачем он остался в городе?

— Попал к нам в руки чудом, — объяснил офицерам Фиолетов. — Фельдфебель нарушил приказ и выставил патруль у кладбища. Оказывается, он местный житель и знал тут все дырки. Кроме того, этого чекиста кто-то поддерживал огнем с чердака соседнего дома. К сожалению, обнаружить не удалось…

Андрей был не в силах отвести взгляд от широкой, обтянутой косовороткой спины парня, к которой прилипли сухие былинки. Голоса офицеров доносились до него, с трудом пробиваясь сквозь жаркий гул, наполнивший черепную коробку. Ломило виски.

— Конечно, — сказал полковник, — он член организации… И, может быть, один из руководителей. Пойдемте ко мне. И, как его?

— Блондин, господин полковник.

— Зовите!

Фиолетов кивнул Андрею, и они все трое прошли мимо вытянувшихся офицеров.

— Ну-с, — Пясецкий сложил вместе кончики пальцев и откинулся на спинку кресла. — Рассказывай.

— О чем? — испуганно спросил Андрей.

— Неужели ты так наивен, что думал таким способом обмануть нас? — он удивился, и легкая улыбка тронула тонкие губы. — Мы солидное заведение, господин Кривцов. Ты если и не уважаешь нас, то хоть отдавай должное нашим возможностям.