– Выпейте воды, и вам станет лучше. А теперь прошу меня извинить…

Он приложил ладонь к ее лбу, но тут же, прежде чем Лия успела сообразить, что происходит, убрал.

– Похоже, температура спала. Как вы себя чувствуете?

– Неплохо, – осторожно ответила Лия, не сводя с него внимательных глаз. Ее по-прежнему мучили подозрения: она не могла забыть о телефоне. Один раз Шон обманул ее; что мешает ему проделать то же самое дважды и трижды? – Только слабость… – добавила она.

Слабость – еще мягко сказано! Девушка чувствовала себя так, словно состязалась в борьбе с чемпионом-тяжеловесом. Все тело болело, ныла каждая мышца, каждая косточка.

– Неудивительно, – ответил Шон. – Позади у вас нелегкие дни.

– Дни?! – На этот раз потрясение было слишком сильным; Лия рывком села и лишь в последний момент, вспомнив, что обнажена, поспешно закуталась в одеяло. – Вы сказали «дни»? И сколько же… – От волнения она не смогла договорить.

– Вы больны уже три дня, – разрешил ее недоумение Шон.

Он присел в изножье кровати, старательно следя за тем, чтобы ненароком не коснуться ее.

– Вы подхватили очень неприятный грипп. Врач сказал…

– Врач? Какой врач?

Выходит, в коттедже был врач? Почему же он не увез ее отсюда?

– Тот, которому я позвонил, как только вы рухнули посреди гостиной. Я не понимал, что с вами, и решил, что самое разумное – спросить совета у врача.

По резкому тону Шона Лия почувствовала, как обидели его подозрения.

– Я… я не так вас поняла.

– Врач быстро определил, что у вас грипп, тот самый, которым переболела уже половина Англии. По-видимому, вы заразились еще в Лондоне, а шок и переохлаждение ускорили развитие болезни.

«Подумать только, три дня!» – размышляла между тем Лия. Целых три дня совершенно выпали у нее из памяти. Впрочем, туман в сознании постепенно рассеивался, и она начала кое-что вспоминать.

Жар… головная боль… мокрая от пота простыня… обрывки бредовых видений… пронизывающий тело мучительный озноб…

Помнила она и кое-что еще. Мужчину с нежными руками и мягким, успокаивающим голосом. Он поил ее водой через трубочку, клал на лоб холодное мокрое полотенце, когда ее мучил жар, и приносил грелку, когда она дрожала от холода. Вспомнилось ей, даже как…

Да нет, не может быть! Это-то уж точно бред!

– Это вы… ухаживали за мной?

– А больше здесь никого и не было, – ответил Шон.

Должно быть, это его спокойствие и равнодушие прибавили ей храбрости и задать следующий вопрос:

– А… а моя одежда?

– Я вам уже говорил, болеть в свитере неудобно. У вас в чемодане я нашел ночную рубашку. Но вы сильно потели, и она промокла насквозь. Пришлось одолжить вам мою тенниску, но сейчас и она в ванной, среди грязного белья.

Лия была слишком слаба, чтобы скрывать свои чувства. Смутное воспоминание по-прежнему беспокоило ее.

– Но я… я не все время страдала от жара, – осторожно заметила она.

Недостаточно осторожно, как видно. Шон понял ее невысказанную мысль: лицо его потемнело, губы сжались в строгую линию, на висках вздулись жилы, словно он поднял тяжелый груз.

– Верно, иногда вас знобило, – ледяным тоном ответил он.

– И вы…

– Прошлой ночью я никак не мог вас согреть. Вы дрожали от холода, и я сделал единственное, что мог сделать в той ситуации, – лег с вами рядом, обнял и прижал к себе, стараясь согреть своим телом. Больше я ничего не делал. Вы, похоже, считаете меня каким-то сексуальным маньяком, но, поверьте, я не настолько истосковался по женщинам, чтобы домогаться беспомощной больной!

Щеки Лии залил яркий румянец, никак не связанный с высокой температурой.

– Я никогда так не думала!

– Разумеется, думали, дорогая. Это написано на вашем хорошеньком личике. Но успокойтесь, бесчувственные жертвы меня не возбуждают. Я предпочитаю женщин в здравом уме, твердой памяти и изнывающих от желания.

Слишком поздно Лия поняла, что натворила. В его голосе вновь послышался холодный сарказм, а ведь в первые минуты его не было! Своими глупыми страхами она оттолкнула Шона от себя, и только она повинна в том, что он повернулся к дверям.

– Шон… – слабо простонала она.

Он остановился, но не повернул головы.

– Простите меня… Я не подумала… Спасибо за то, что позаботились обо мне.

– По-вашему, я должен был бросить вас на полу в гостиной? – проворчал Шон.

Он выслушал ее извинения и ответил! Лия воспряла духом.

– Может быть, хотите поесть? – уже мягче спросил он. – Думаю, вам сразу станет лучше. Вы ведь три дня ничего не ели, от этого и слабость. Хотите супа?

– С удовольствием.

Шон прав, думала Лия, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Ей нужно поесть, хотя бы для того, чтобы вернуть ясность мыслей.

Стыд-то какой! Три дня и три ночи Шон ухаживал за ней, и что получил вместо благодарности? Недоверие, несправедливые подозрения…

Впрочем, не такие уж несправедливые! Ведь с телефоном-то он все же ее обманул!

Лия не успела обдумать, как вести себя дальше: на пороге спальни вновь появился Шон. В руках – поднос с обещанным супом, через плечо перекинута голубая футболка.

– Наденьте это, пока не высохла ваша рубашка. Я бы выстирал ее гораздо раньше, но электричество дали только сейчас. Должно быть, метель оборвала провода. Больше суток в доме не было ни света, ни тепла. Вот почему, чтобы вас согреть, мне пришлось прибегнуть к чрезвычайным мерам.

– А-а…

Порозовев под его насмешливым взглядом, Лия поспешно схватила футболку, скрылась под одеялом с головой и после недолгой возни вынырнула уже одетой. Просторная футболка доходила ей до бедер и надежно скрывала очертания фигуры.

– К чему такая стыдливость? – с насмешливой улыбкой поинтересовался Шон. – Я ведь уже видел вас всякой!

– Я была без сознания! – с достоинством возразила Лия.

– Да нет, я не об этом вспомнил, – как ни в чем не бывало уточнил он.

Лия залилась краской, сообразив, какой момент их общения пришел ему на память. Шон наблюдал за ее мучениями с явным интересом.

– Что ж, будем надеяться, что такое больше не повторится, – произнесла она наконец.

Шон только усмехнулся в ответ; похоже, ее смущение позабавило его.

– Вижу, вам уже лучше, – протянул он. – Посмотрим, посмотрим… Так будете есть?

Лия не сомневалась, что суп застрянет у нее в горле. Однако с первой ложкой супа пришел и аппетит. Вскоре она почувствовала себя гораздо бодрее, настолько, что уже не боялась встречаться взглядом с глазами Шона.

Сам он тем временем сел в кресло, откинулся на спинку и вытянул поперек комнаты длинные ноги.

– Странно, что вы не спросили о погоде. Я готов был держать пари сам с собой, что это будет ваш первый вопрос.

– И что же с погодой? – Лия подняла голову. В голосе ее прозвучала нескрываемая надежда.

В ответ Шон невесело рассмеялся.

– Увы, моя дорогая, вы от меня так легко не отделаетесь! Снег валил два дня без перерыва. Боюсь, сейчас по окрестным дорогам невозможно проехать даже на снегоходе. Похоже, Рождество нам придется встречать вместе.

– Рождество?!

Предстоящий праздник совсем вылетел у нее из головы. Она встретилась с Шоном три дня назад, и было тогда…

– Какое сегодня число?

– Двадцать третье декабря, – бесстрастно ответил он. – Завтра – сочельник.

– Не может быть!

Оттолкнув пустую тарелку, Лия уставилась в его спокойное лицо огромными испуганными глазами. Господи, мама, наверное, с ума сходит! Ведь она должна была приехать домой еще два дня назад!

– Мне нужно позвонить!

– Боюсь, это невозможно.

– Хватит! Второй раз вам меня не одурачить! Теперь я знаю, что телефон у вас есть!

– Есть, но воспользоваться им вы не сможете.

– Вам меня не остановить! Слышите, вы, бессердечная свинья? Пусть я заперта у вас в доме, но я еще не ваша пленница! Вы меня не заставите!…

Она взвизгнула от ужаса. Глаза Шона вспыхнули яростью; он вскочил и за три шага преодолел расстояние, отделявшее кресло от кровати.