Дело было в ее истерическом хохоте — она часто смеялась над самыми глупыми вещами. Обычно эти глупые вещи говорил я.

Дело было в глупых песенках, которые она пела собакам, фальшивя и часто придумывая свои собственные слова к ним.

Дело было в веснушках на ее переносице и щеках.

Дело было в том, как она смотрела на меня, как будто читая мысли. Мне иногда не нужно было говорить — она знала все сама. Как будто это была телепатия.

И больше всего, я любил ее за то, что ей от меня ничего не было нужно. Каждый что-то хотел. Каждый. Но не она. Ей нужен только я.

Или был нужен. Прошедшее время.

— Ты тут? — спросил Ник.

— Да, — я все еще собирался с духом, чтобы сказать Нику, что Айрис ушла. Женщина, которая на самом деле зацепила меня, ушла. И это была вина Ника. И Алексис.

И моя.

— Что ты сказал Алексис об Айрис?

— Что ты ее любишь.

— Ну, это все объясняет. Но я не могу понять, почему она думала иначе, я ведь жил с Айрис. Конечно, она не одна из моих подружек на ночь.

— Расскажешь мне, что случилось?

— Она знает. Айрис.

— О.

— И она… она…ушла.

Теперь, когда слова были сказаны, я почувствовал себя так, словно мне в грудь воткнули нож и разрезали ее медленно и мучительно, миллиметр за миллиметром.

— Мне жаль, приятель.

Я молчал. Мне было трудно говорить.

— Может, по пиву?

— Не очень я в настроении для пива.

Ник сочувствующе подышал в трубку.

— Ну. Береги себя тогда. Позвони мне, если захочешь. В любое время, когда захочешь, — он помолчал. — Я люблю тебя, приятель.

Я долго молчал.

— И я тебя.

И повесил трубку.

Глава 18

Мэдисон вопила, как резаная, к тому моменту, как я добралась до дома. У меня не было особых планов на ближайшее время. Я продала все свое имущество перед тем, как переехать к Райану — ну, «все» означало старый телик (не с плоским экраном, обычным), диван и кресло, кровать, шкаф, прикроватную тумбочку и кофейный столик. Это все не подходило к элегантной обстановке дома Райана, так что я выставила это все на аукцион и получила за это немного денег. Так что теперь у меня осталась только одежда.

Я выпустила из переноски кошку, и она рванула под кровать. Бедная Мэдисон. Я знала, как кошки ненавидят путешествовать, и как они ненавидят переноски. Они не собаки — те любят клетки, потому что жили в пещерах долгое время. Кошки же не имеют этого гена, они не привязаны к замкнутому пространству, так что переноски они просто ненавидят. И моя кошка не была исключением.

Моя мать сидела за обеденным столом, разглядывая призы, которые предлагала ей выиграть очередная фирма-однодневка. Она всегда пыталась выиграть — даже там, где это не отважился бы сделать другой. Она была такой доверчивой. Я всегда переживала по этому поводу. Мама показывала мне фотографии якобы выигравших людей, и мне раз за разом приходилось ей объяснять, что они фальшивые, и призов нет. Что это все обман.

Но она все равно пыталась.

— Что ты здесь делаешь? — она обрадовалась, увидев меня.

Мой парень, хм, тот красавчик, ты знаешь, он бисексуал.

— Захотелось просто приехать в гости.

— Ты и твой чудило поругались?

«Чудило» было именем всех моих парней.

— Нет, не поругались, — соврала я. — Я просто соскучилась по всем вам, вот и все.

Я взяла сумки и затащила их наверх, а потом просто упала на скрипучую кровать. Комната имела около 50 квадратных метров площади. Достаточно места для шкафа, компьютерного стола и двух кроватей.

Пока в комнате не сделали ремонт, она вся была разукрашена рисунками моего племянника и его детских странных друзей. Некоторые рисунки выглядели как изображения темных видений какого-нибудь психа. Например, была парочка рисунков мужчины, которому ножом отрезали голову. Да и прочие были не лучше. Каждый раз, когда я смотрела на эти картинки, у меня на голове шевелились волосы. Так что однажды мы купили краску и просто покрасили стены.

Не вычурно, блекло, но мило. Ковер дополнил образ.

Я спустилась вниз.

— Что на ужин?

— Ну, знаешь, я и Майкл, мы обычно не едим много.

— Но хотя бы замороженная пицца есть?

— Ну, нет. Может, я попрошу Майкла купить куриные крылышки в KFC.

Она набрала номер отца, который как раз был в гостях у своего приятеля, и попросила прихватить по пути домой большую порцию крылышек.

Этим вечером, посмотрев с мамой очередной выпуск шоу «Х-Фактор», где бедная Бритни выглядела так, будто на ней ездили — я поднялась к себе и пыталась понять, что теперь делать. Ладно, тебя вышвырнули. Ты не сможешь снять жилье из-за своих документов. И что теперь? Я удивилась тому, куда вдруг понесло мои мысли. Я представила себе, что это все надолго, и что Райан скоро может найти себе другую женщину.

Я и правда не думала о том, что мы снова сможем когда-нибудь быть вместе.

Почему я не удивляюсь этому? Потом я поняла, почему. Если твое сердце однажды разобьется, ты уже никогда не станешь прежним. А я пережила настоящую личную катастрофу восемь лет назад.

Теперь я не буду переживать так сильно.

Но я ошибалась.

Через три дня я едва могла вылезти из кровати. Я никогда не чувствовала себя такой разбитой. Я все-таки сказала матери, что мы с Райаном расстались. А потом это нахлынуло на меня как поток. Все воспоминания о том, как мы занимаемся любовью, готовим вместе, гуляем вместе, смеемся вместе, ходим на лыжах и гоняем на велосипеде — все это теперь ушло.

Более того, даже мысли ушли. Стремление к счастью, желание быть с кем-то, кто любит меня, кто никогда меня не оставит — все ушло. И я не могла заставить себя начать встречаться — да даже представить в моей жизни кого-то еще.

Кто-то говорил мне, что лучший способ забыть человека — начать встречаться с другим.

Да, я пыталась, однажды, после того, как меня бросили в очередной раз. На свидании парень, с которым я обедала в «Чизкейк Фактори», спросил меня, как часто я путешествую. Последнее мое путешествие на тот момент было с моим бывшим, в Вашингтон, и я, вспомнив это, разревелась прямо на свидании. Парень сбежал.

И вот теперь моя жизнь снова разваливалась. К тому же, я осознала, что ненавижу свою работу, и это чувство обретало характер постоянного. Я не тот человек, который хотел бы постоянно менять работу, так что я решила, что пора мне взяться за дело самой и работать на себя. Но я даже не представляла, насколько это будет ужасно — бумаги, погоня за деньгами, постоянные звонки и визиты. 20% моих клиентов отнимали 80% моего рабочего времени, и это все, на что меня хватало. К тому же, я не дружила с отчетностью, и налоговая служба готова была вот-вот постучаться в мои двери.

Я надеялась на то, что хотя бы на романтическом фронте все наладится. Райан был безумно в меня влюблен, правда, я все еще не знала, почему. Все в нем было совершенно — красивый, добрый, сексуальный, интеллигентный, воспитанный… Я могла продолжать.

Деньги были бонусом, но деньги не находились в моем топе приоритетов, если честно. И как, скажите, я могла быть счастливой с кем-то обычным?

О, Райан, ты меня разрушил до основания.

Конечно, я поняла, что на свидания я сходить смогу. Я бы встретила парня просто где-нибудь на улице и решила бы дать ему шанс… Почему нет? Но вскоре я поняла, что с Райаном никто не сравнится.

Мы с сестрой снова стали близки. Обсуждали политику, смотрели глупые фильмы.

— Пол Райан просто дьявол. Типичный нацист.

Сестра была одержима национализмом.

— Пожалуйста, не начинай. Не все в этом мире нацисты.

Две вещи, о которых сестра могла говорить вечно — это нацисты и серийные убийцы, и заткнуть ее было невозможно.

— Ну, он нацист и есть.

Мы посмотрели «Укуренных», наверное, в сотый раз. У моей сестры был «косяк» — у нее всегда были в запасе наркотики, несмотря даже на то, что на работе их постоянно проверяли. Она поделилась со мной. Я никогда не покупала такие вещи, но не отказалась.