Мегрэ вдруг будто очнулся от дремы и яростно заколотил кулаками по столу.

— Томас! Томас!! — взревел он. — Томас!!!

— Я здесь, месье, — учтиво склонил голову дворецкий, возникнув у него из-за спины.

— Какая стряпуха готовила этот пудинг?

— Этот пудинг приготовил я, месье. Он с изю-у-умом.

Мегрэ, казалось, не хватило воздуха, чтобы разразиться проклятиями, и он целых две минуты беззвучно тряс над головой крепко сжатыми кулаками.

— Кто научил вас так готовить, болван?! — наконец, выкрикнул он.

— Этот пудинг я приготовил по рецепту хозяина замка.

— Вы идиот, Томас! И в этом ваше счастье. Будь у вас хоть немного мозгов, я засадил бы вас в тюрьму как пособника убийцы.

— Я всего лишь слуга-га-га, месье. Мне было велено выпечь на вторые сутки к ужину пуд-динг, и я его вы-ы-ыпек. Если он вам не нравиться, то это дело вку-уса.

— Нет, он в самом деле идиот! — всплеснул руками Мегрэ.

— Ну что прикажете с ним делать, Ватсон?

Доктор рассеянно вертел в руках свою тарелку с нетронутым куском пудинга.

— Вы забыли поставить очередной крестик в вашей записной книжке, сэр, — напомнил он.

— Ох, да! — спохватился Мегрэ и полез в карман.

— С этой минуты, чтобы мы не ели и не пили, — задумчиво произнес Ватсон, — первый укус или глоток должен принадлежать дворецкому.

— Неплохая мысль, доктор! Слыхали, Томас? Ну-ка живо принимайтесь за пудинг!

Дворецкий отрицательно помотал головой.

— Я не буду это есть, месье.

— Ну это мы еще посмотрим, голубчик, — угрожающе расправив плечи, Мегрэ стал выбираться из-за стола.

— Благодарю вас, месье, я сыт, — сказал Томас, отступая к стене. — Я поужинал на кухне.

— Сядьте, сэр, — сказал Ватсон Мегрэ. — И так ясно, что пудинг отравлен. А дворецкий нам еще пригодится. Вы же не собираетесь умирать здесь от голода и жажды? Томас, доставьте мистера Марлоу в его спальню.

— Хорошо, сэр.

— И почистите на нем костюм, — ворчливо добавил Мегрэ. — Он, должно быть, запылился.

Глава 47.

Версия Мегрэ

За окнами стало совсем темно. Усилился ветер. Было слышно, как он завывает снаружи и яростно бьется об окна замка.

Вдруг почерневшее небо прорезала огромная уродливая молния, и после неизменной паузы раздался оглушительный грохот, который, казалось, должен был бы низвергнуть небеса на землю. Начался дождь, превратившийся вскоре в самый настоящий тропический ливень.

Мегрэ разжег трубку, угасшую вслед за кончиною Марлоу, и без нужды, просто чтоб убить время, стал чистить себе ногти.

— Что будем делать, мистер Мегрэ? — спросил Ватсон, глядя, как по окнам сверху вниз быстро скользят водяные струйки.

Мегрэ не ответил, он даже не услышал этих слов. С ним иногда случалось подобное: он словно исчез из гостиной. Он находился в замке Киллерданс и в то же время витал где-то далеко — там, где не было ни страха, ни печали, ни любви, ни ненависти, ни каких бы то ни было мыслей. Одни только грязные ногти на пожелтевших от табака пальцах.

— Почему вы молчите? — громко произнес Ватсон.

Мегрэ вскочил, озираясь с тупым удивлением.

— Что случилось, месье?

— Просто я спросил, что мы будем делать дальше.

— Что делать?… — повторил комиссар, пожав плечами. — Что…

Он подошел к окну и вдруг стал говорить как бы сам с собой, повернувшись спиной к собеседнику.

— По какой причине человек совершает преступление? Из ревности, жадности, ненависти, зависти, значительно реже из-за нужды. Короче говоря, его толкает на это одна из человеческих страстей. А между тем каждому из нас они свойственны в той или иной степени…

Ватсон слушал, не перебивая, и Мегрэ продолжал, рассуждать, с каждой секундой все больше освобождаясь от неповоротливости и сонного вида.

— Но все гости, которые прибыли в Киллерданс, отличались столь высокими моральными качествами, что были просто не в состоянии поднять руку на ближнего. Хотя, безусловно, они и испытывали друг к другу весьма противоречивые чувства. Возможно, это была зависть, или ревность, или еще что-либо в том же роде. И вот, что касается всех этих убийств. Уверен, что это отнюдь не убийства, а ряд несчастных случаев и… с а м о у б и й с т в! Маньяк, заманивший нас в этот дом, надеялся всех нас перессорить и полагал, что мы будем здесь сводить счеты, вроде того: кто из нас самый умный, кто самый знаменитый, кому чаще других везло на хорошеньких женщин, кто обнаружил больше всех трупов… Идея-то какая была великолепная! Но не вышло. Пусть одни покончили жизнь самоубийством, другие — погибли по недоразумению, но мы выдержали героическую борьбу между чувством долга и своими страстями.

— Один вопрос, мистер Мегрэ, — проговорил Ватсон, по-прежнему созерцая мощную спину комиссара. — А что вы скажете…

— Отвечу вам позднее, месье. А сейчас прошу вас сделать еще одно усилие и дослушать меня. — Мегрэ выколотил трубку о каминную решетку. — Итак, жажда убийства обратилась в жажду самоубийства. Одна страсть вытесняет другую, как говорится, клин клином… Скончался Ниро Вульф. Спрашивается: отчего? От обжорства! Потом за ним последовал Огюст Дюпен. Отчего? Перепил! Все это были несчастные случаи. Далее. Арчи Гудвин хочет отомстить за шефа. Но кому мстить? Некому! И, поняв это, он делает себе харакири. — Мегрэ завелся, ему хотелось переставлять с места на место часы, стоявшие на камине, ворошить кочергой угли, ходить взад-вперед по гостиной. Одновременно проделать все это было невозможно, и он взялся за кочергу.

Мешая жар в камине, он продолжал:

— Эркюль Пуаро застрелился, уразумев, что слишком стар, чтобы состязаться с прочей публикой в сообразительности. Его серые клеточки не могли переварить саму суть происходящих здесь событий, и, чтобы в досаде не перестрелять других, Пуаро предпочел покончить с собой. Согласитесь, это был благородный поступок.

Ватсон вспомнил серые клеточки, вытекающие из ушей Пуаро, и его передернуло. Чтобы прогнать этот кошмар, он торопливо спросил:

— А мисс Марпл? Разве она могла…

— Ну, тут слепой случай, недоразумение, — перебил Мегрэ. — Довязав чулки, она, естественно, решает их примерить. Один из них надевает, как и положено, на ногу, а другой, по причине глубокого склероза, повязывает себе на шею. Обычно, чтобы придушить старушку, тем более столь почтенного возраста, многих усилий не требуется, и мадемуазель Марпл стоило лишь слегка надавить себе на сонную артерию. Что она нечаянно и проделала…

Доктор Ватсон раскрыл рот. Это вдохновило Мегрэ на новые открытия.

— Дальше. Адвокат Мейсон умирает, испугавшись собаки. Отец Браун слишком усердно читает молитву над мадемуазель Марпл, и его хватает удар. Несчастный случай! Делла Стрит не перенесла гибели своего шефа и утопилась. Ваш друг, месье Ватсон, скончался от наркотиков, а желудок Марлоу оказался неприспособленным к кулинарным изыскам нашего дворецкого.

Мегрэ смотрел на поблескивающий огонь, с довольной миной ковыряясь кочергой в углях. Все, казалось бы, было теперь разложено по полочкам.

— А комиссар Каттани? — простодушно поинтересовался Ватсон. — Как вы объясните его смерть?

Мегрэ обернулся как ужаленный. Вопрос был, что называется, не в бровь, а в глаз.

Ватсон сидел в кресле и терпеливо ждал ответа.

Бедный Мегрэ! Он не знал, куда себя девать. Этот рослый, сильный человек, с виду крепкий, как скала, понурился и, вытащив платок, стал вытирать потное лицо. В правой руке он по-прежнему сжимал кочергу, причем совершенно не отдавая себе в том отчета.

— Не мог же Каттани расстрелять самого себя из автомата? — добавил Ватсон, наивно хлопая глазами.

Мегрэ с растерянным видом и кочергой на перевес двинулся в сторону доктора. Цель данного маневра оставалась загадкой для него самого, но Ватсон понял его по-своему. Он вскочил, как будто его снизу поддели английской булавкой, и, спрятавшись за спинкой кресла, в немом ужасе уставился на приближающегося комиссара.