Они почти не разговаривали в эти дни, однако для близнецов невозможно надолго разорвать эмоциональную связь друг с другом. Должно быть, она тоже ощутила критическую ситуацию, в которой находились родители.

Джейсен мог только догадываться, что именно пыталась сделать его мать. А догадки – недостаточное основание для действия, если предполагается применять физическую мощь Силы.

Однако, находясь в теранском трансе, он услышал «бип–бип–бип» — сигнал датчика, который указывал на нарушение целостности корпуса – или хуже.

— …двигатель разбалтывается от вибрации и может оторваться вместе с кусками корпуса…

Это как раз то, что ему нужно было знать. Сейчас он был уверен, что мать пытается использовать Силу, чтобы остановить расширение трещин в кожухе двигателя, чтобы тот не разорвал «Сокол» на части, когда корабль войдет в атмосферу. Это было очень сложной задачей, и ей нужна была помощь.

Джейсен медленно вдохнул воздух, и сосредоточился на том, чтобы попытаться сделать то, что никогда не делал раньше.

«Мама, надеюсь, ты сможешь с этим справиться».

Он вывел в сознании Лею, сидящую в кресле второго пилота. Ее чувства и ее присутствие в Силе захлестнули его, и он мысленно представил на ее месте себя, смотрящим ее глазами, видящим то, что видит она. Какую–то секунду он просто наблюдал; затем изнутри него вырвалось что–то, похожее на бесконечный выдох, и перетекло в его мать, нет, сквозь нее. Сейчас он чувствовал, что находится не в нише между двумя аккуратно подстриженными кустами, а смотрит на массив сигналов и индикаторов, и на руки, которые принадлежали не ему. В иллюминаторе за приборной панелью вырисовывался приближающийся Корускант.

Если Джейна и присоединилась к его усилиям, то этого не было заметно. Джейсен прогнал мысли о ней, как будто отбросил резким телекинетическим толчком.

«Возьми это, мама. Используй меня. Используй Силу, которую я направляю через тебя».

Он услышал, как Лея выдохнула, словно ее что–то напугало. Затем он почувствовал давление в легких, словно он тяжело дышал при быстром беге. Сколько это длилось, Джейсен не знал. Однако у него возникло такое ощущение, как будто он что–то крепко прижимал к себе, а восприятие, находившееся как будто вне его разума, и в то же время – в самой его глубине, показывало, что «Сокол» был со всех сторон окутан Силой, и корпус корабля вокруг узла двигателя уплотнен, вместо того чтобы расширяться с катастрофическими последствиями.

Он был полностью уверен, что не видел на самом деле, куда на самом деле смотрела мать, поскольку он не увидел никаких образов, показывавших вход в атмосферу или посадку. Вид изнутри мостика «Сокола» был составлен из его воспоминаний. Однако, осознавая этот рациональный факт, он, вместе с тем, осознавал и то, что он направлял Силу через свою мать, помогая ей телекинетически удержать на месте узел двигателя.

Затем на него волной хлынуло облегчение, вызвав звон в ушах и заставив колотиться сердце. «Сокол» благополучно приземлился. Он это знал. Теперь он мог открыть глаза. Сделав это, он даже удивился, обнаружив, что до сих находится на территории Храма, освещенный ярким солнечным светом.

Джейсен открыл коммуникатор. Он на короткое время ощутил присутствие Джейны, но все его мысли занимали родители.

— Мама? Мама, с вами все в порядке?

Голос Леи звучал придушенно. – Вот тебе и незаметное проникновение.

— Все в порядке, правда? – на заднем фоне Джейсен слышал бормотание отца. – Я должен увидеть вас обоих. Оставайтесь на месте. Я сейчас буду.

Джедаи редко бегают сломя голову при наличии зрителей, поэтому Джейсен сдержал недостойный его положения порыв рвануть бегом с развевающейся мантией, и ограничился вместо этого быстрым шагом в направлении ближайшей посадочной платформы такси.

Он был новым преемником наследия ситхов, он видел, как его дед творил такие вещи, которые чуть не разрушили его мир. Но в этот момент он был просто сыном, который больше волновался о благополучии своих родителей, чем о делах галактики.

Привязанность сыграла свою роль. Джейсен позволил себе уступить ей и отбросил в сторону все увеличивающиеся разногласия с отцом и Джейной.

Однако он знал, что рано или поздно ценой, которой ему, возможно, придется заплатить, станет разрыв между ним и его семьей.

«Раб 1», Предполетная проверка системы управления до отправления на Рунадан

Боба Фетт очень редко брал пассажиров – по крайней мере, живых и по их согласию. Присутствие этой странной девчонки на его корабле, который он считал домом куда в большей степени, чем любую его собственность, сделанную из камня и пермабетона, беспокоило его. И все же он не мог просто выбросить ее из головы.

Мирта Гев владела частицей его прошлого. Это многое значит, когда стремишься избежать будущего.

— Ты всегда спокойно заходишь на чужие корабли? – поинтересовался Фетт.

Мирта забросила свою сумку на плечо. – Ты собираешься меня убить?

— Никто мне за это не заплатит.

— Именно так я и подумала.

Она забралась на «Раб 1» через грузовой шлюз и направилась было к мостику вслед за Феттом, однако он развернулся, загородив ей дорогу, а затем показал рукой назад. – Я летаю без второго пилота. Останешься тут или я запру тебя в одной из камер.

Девушка никак не выразила свое несогласие. Она просто остановилась и огляделась вокруг, затем уселась на ящик, который был прикреплен к левой переборке. Открыв сумку, она покопалась в ней и вытащила кусок чего–то, освободила от обертки и начала жевать.

Фетт посмотрел на нее.

— Обед, — сказала она. – Я всегда беру с собой сухой паек. Просто на всякий случай.

Боба Фетт сдержал себя; первой его реакцией было желание сказать ей: «Молодец».

— Да, питания в пути у меня не предусмотрено, — сказал он, и пролез через люк в главный отсек корабля. Крышка люка захлопнулась за ним; «молодец» она или нет, рисковать он не собирался.

Он уже не был таким быстрым, как годом раньше. Сейчас даже простое перемещение по труднодоступным местам «Раба» доставляло дискомфорт. Пока это не причиняло особой боли, но он чувствовал, что до этого осталось недолго.

«Не забудь, Фетт – ты умираешь».

Он устроился в кресле пилота, и запустил системы корабля. Проверяя сеть голокамер, позволявшую ему видеть все отсеки «Раба 1», он наткнулся на изображение Мирты, которая, закрыв глаза и сложив руки на груди, вытянулась у переборки и явно дремала. Ее, похоже, ничего не беспокоило. Он одобрял подобное поведение. В галактике во все времена встречались женщины (да и мужчины), которые считали себя крутыми, однако думали, что крутизна проявляется в остром языке и навороченной пушке. Но Фетт считал по–настоящему крутыми тех, кто способен преодолеть все, что встретится на пути, и закончить работу. Мирта Гев демонстрировала, что ее действительно можно назвать крутой.

Фетту никто особо не нравился, но она не вызывала у него раздражения, хотя такое к ней отношение не простиралось настолько, чтобы позволить ей сидеть рядом с ним.

Фетт проложил курс до Рунадана. В желудке у него заурчало: возможно, все–таки следовало прихватить несколько дискокрабов у Бевиина. От нечего делать он провел несколько часов полета, разглядывая биржевые курсы по каналу НФ[7], затем задумался о том, что он скажет Таун Ве, когда, наконец, встретится с ней.

В том, что встреча состоится, у него сомнений не было.

Откинувшись на спинку кресла, Фетт задремал. Его сон всегда был некрепким. Набивка обода его шлема была достаточно мягкой, чтобы он не врезался в шею, но слишком твердой для полного комфорта, когда голова опиралась на обод всем весом. Иногда он на несколько секунд испытывал ощущение смутной дезориентации, полусна, звуки усиливались, он как будто смотрел через прозрачную преграду; появлялось ощущение, что он находится не в своем шлеме, а в каком–то незнакомом месте. Это впечатление периодически повторялось. Таун Ве как–то сказала ему, что это было наследием его происхождения, как клона, и что у них у всех были подобные смутные воспоминания.