Она застыла в удивлении, и хоть в комнате пекло, на ее нежном теле я вижу гусиную кожу.

- Выходи! – попросила она.

- Зачем?

Я начал расхаживать по теням, чтобы мой голос звучал рассеяно. Она не сможет понять, где я нахожусь.

- Я… я хочу тебя увидеть.

- Я тебя вижу… мне этого достаточно.

Ее взгляд бегает от звуков моего голоса со стороны в сторону. Мне нравится так ее дразнить, а ей, видимо, не очень.

- Вот почему ты настоял убрать охрану! – игриво запела она.

- Да!

- Ты теперь мой сталкер?

- Мне не нужно изучать и выслеживать тебя, как добычу! – я перешел в другой угол, прямо за ее спиной. – Ты и так моя!– Последние слова я почти прошептал ей на ухо. Она открыла рот, мотнув головой в мою сторону, но меня там уже нет.

- Хорошо! – и она погасила свечи, погружая комнату в полную темноту. – Мы на равных правах!

В ее голосе нотки победы. Умно, должен я признать, теперь не только она меня не видит, но и я ее. Она не боится меня! И это приятно. «Я тебе верю!» ее слова в моей голове до сих пор держат мое тело в напряжении.

Я щелкнул пальцами, и загорелся яркий электрический свет. Она зажмурилась, привыкая, а я ухмыльнулся.

- Ха! Я победила!

- Допустим!

- Вау! Соломон Лето признал свое поражение!

Я не стал спорить, она сейчас выглядит такой счастливой, что и не думает о том, что почти голая. А меня это вполне устраивает!

Я подошел и протянул ей книгу в дорогом переплете.

- Книга! Это мне?

Я кивнул.

- Спасибо.

Она гладит ее обложку, касается страниц, как чего-то священного. В моем голодном мозгу сразу же вспыхивают картинки ее нежных прикосновений ко мне. Нужно ее развести на секс! Чего бы это мне не стоило!

Уже спустя полчаса девушка снова зажгла свечи, выключив свет. И мы с ней начали разговаривать. Просто разговаривать! Это уже не тот разговор на холме, который я затеял, чтобы соблазнить ее. ДА! Я и сейчас хочу соблазнить ее! Черт! Это просто ужасно! Мне раньше никогда не приходилось делать что-либо, чтобы затащить девушку в постель! Они сами штабелями туда ложились! Как в Глобале, так и в других городах мира! Но эта! Эта рыжая бестия заставляет меня работать! Заставляет добиваться каждого мгновения близости с ней.

Она так и не надела халат, может, это ее тактика? Но она работает! Я хочу ее все время! И при этом умудряюсь вести спокойную беседу.

- Расскажи мне, как это работает?

- Что? Это? – я показал на свое лицо.

- Да! То есть я просто не понимаю. Ты – то один, то другой и…

- Это пугает?

- Нет, просто,… какой ты на самом деле?

Я сижу на краю ее постели, а она у изголовья. Наклонив голову, я уставился на свои руки.

 - Я и сам уже не помню, какой я.

- Ты не можешь стать снова собой?

- Могу.

- Тогда почему не становишься?

- Не хочу! – я посмотрел на нее. – Я могу иметь любое лицо, какое пожелаю!

- Твое собственное тебе не нравится?

Я сжал руки в кулаки.

- Плохая тема для разговора, детка.

- Оно причиняет тебе боль…

Желудок болезненно свело при воспоминанях пятнадцатилетней давности. Сирена смотрит на меня, как на свое открытие. Я же молчу.

- Что случилось, когда ты был у отца? Почему ты меняешься? Мне ты можешь рассказать!

- Нет! – вскрикнул я.

- Хорошо, все хорошо!

Девушка сползла ко мне и взяла меня за руку. Я не знаю, что именно меня закоротило, но я обнял ее! Впервые это не прелюдия или игра. Это то, чего мне столько лет не хватало. Я уткнулся носом в ее шею, обхватив ее талию руками. Она обняла меня за плечо и нежно гладит мои волосы. И просто молчит. Я чувствую биение ее сердца. Оно, как и мое, колотится с бешеной скоростью.

- Когда я попала к Джеку, мне было восемнадцать, – начала девушка холодным и спокойным голосом, но я чувствую ее трепет.

- Красивый, с изумительными светлыми волосами и приятной внешностью. Он покорил меня. Я думала, как мне повезло, что он не старик! Что он старше меня всего на одиннадцать лет. Ведь моим сестрам повезло меньше. У старшей сестры муж уже доживает свой век, сидя на всевозможных препаратах…. Как же я тогда ошибалась!

Я все еще не готов отпустить ее объятия. И хоть завтра я буду это отрицать, мне это нравится. Затаив дыхание, я слушаю.

- На первой вечеринке, куда нас пригласили вместе, я выглядела сногсшибательно. Платье из красного атласа в пол, макияж и глаза цвета счастья. Я хотела, чтобы все завидовали нам! Мне и Джеку. Сначала все было хорошо. Он был нежен, улыбчив и заботлив! Люди ахали при виде нас. Потом я поняла, что стою одна! В сердце зародилась тревога. Осмотрев несколько этажей, я поняла, что не найду его в этом здании, если он сам этого не захочет.

И вдруг я услышала стоны. То ли удовольствия, то ли боли. Мужские и женские. Распахнув двери, я налетела на Джека и еще троих мужчин, сидящих на мягких диванах по всех углах номера, с бокалами. В одной руке шампанское, а в другой по поводку. Кожаный ремешок украшал и запястье Джека, плавно переходя в цепь.

Я оторвался от нее не потому, что захотел рассоединить наши тела, а потому, что должен видеть ее лицо. В ее глазах застыли слезы, а на лице выступили красные пятна. Она посмотрела на меня и грустно улыбнулась. Я уже понимаю, к чему она клонит, но должен ее выслушать!

- Цепь тянулась к середине комнаты, к огромной кровати. На которой растянута, лежит девушка. На ее лице маска, и все же я видела шок и страх в ее глазах. Эти блестящие звенья цепей привязаны к ее конечностям. К рукам и ногам. Они могли тянуть ее или же просто удерживать обездвиженной, в любом случае она в их власти. И самым страшным мне показался пятый мужчина, полуголый, с огромной эрекцией, нависающий над ней.

Она все еще держится, не плачет, лишь одинокая слеза скатилась по щеке. Я вытер слезу, а она и, не заметив, продолжает рассказ.

- Джек заставил меня смотреть. Усадил себе на колено и еще спросил «тебе нравится?». И я так испугалась… Лето, я так испугалась…

Я понял, что во мне расползается, как лава, злость, ярость. Урод, ублюдок!

- А потом… потом… он…

И она зарыдала. Ее хрупкое тело сотрясается в истерическом плаче. Я схватил ее, прижал к своей груди так нежно, как только смог. Ведь сейчас я не знаю предела собственной силе. Но зато знаю точно, что убью его! При первой же встрече! Он больше не жилец! Он больше не причинит боль Сирене! И никому больше не причинит ее! Я покончу с этим раз и навсегда!

- Он сделал это! Он убил меня, Соло! Лишил чести у всех на глазах! Лишил веры в людей! Растоптал сердце, брошенное ему в ноги! Я не знаю, кто я! Я не знаю, кому верить! Я все еще слышу звон цепей и смех тех мужчин, что смотрели на меня, на нас, когда он…

  - Тише, малышка… - прошептал я. И начал ее нежно покачивать. Она схватилась за меня, цепляясь руками, как кошка, брошенная в воду, за спасательный круг. – Теперь с тобой я!

- Ты… ты первый… ты единственный, кому я начала… - едва выговаривает она.

- Мне ты можешь верить! Я никогда, слышишь! Я ни за что на свете тебя не предам и не обижу! И ему не дам тебя обидеть!

Я поднял ее подбородок, осторожно всматриваясь в красные от слез глаза. И мои губы нашли ее. Нежно, осторожно, чтобы не спугнуть. Она все еще немного хнычет, но отвечает на поцелуй. Ее губы соленые от слез, и я впитываю в себя всю ее печаль.

- Я с тобой!– шепчу я между поцелуями, гладя ее нежную кожу на щеке. - Я твой!

Она держит меня за шею, прижимая к себе.

- Он не убил тебя! Ты жива! Изранена, но жива! И я сделаю все, чтобы твои раны исцелились! Чтобы наши раны исцелились.

И я снова припал к ней за поцелуем. И это уже больше для меня, чем для нее!

Следующим вечером я проснулся впервые за свою жизнь с женщиной в объятиях. Этой ночью ничего не было! Мы всего лишь целовались и обнимались, как подростки. Это было странно,… но приятно! Сейчас она лежит на моей груди, ровно дыша. Я осторожно снял со своего лица ее волосы и снова ее обнял. Моя бедная девочка! Сколько же ей пришлось пережить! А я еще думал, что у меня было тяжелое детство!