"Я не задумываясь назвал бы Ленина человеком гениальным, памятуя о том, что заключает в себе понятие гения. Гений — это, как известно, "ненормальный" человек, у которого голова "не в порядке". Это сплошь и рядом человек с крайне ограниченной сферой головной работы, в какой сфере эта работа производится с необычайной силой и продуктивностью. Сплошь и рядом гениальный человек — это человек до крайности узкий, шовинист до мозга костей, не понимающий, не приемлющий, не способный взять в толк самые простые и общедоступные вещи. Таков был общепризнанный гений Лев Толстой, который по удачному выражению Мережковского был недостаточно умен для своего гения. Таков несомненно и Ленин, психике которого недоступны многие элементарные истины даже в области общественного движения".

Общепринятая схема в советской историографии говорит о существовании лишь одного единственного заговора захвата власти большевиками в октябре, а на деле был не один, а три заговора большевиков против Временного правительства: два неудачных — июньский и июльский, и один успешный — октябрьский заговор. Когда Ленин и его ученики потерпели поражение сначала в июне, а потом в июле в своей попытке свергнуть правительство, то оправдывались тем, что они якобы включились в вооруженные демонстрации солдат, матросов и рабочих, чтобы придать им "мирный", "организованный" характер. Именно эти дипломатические отговорки большевистских лидеров советские историки трактуют как факты, а не отговорки. Это историческая фальсификация. Что же происходило на деле сначала в июне и позже в июле? На этот счет имеются объективные исторические факты, засвидетельствованные как большевистскими действиями, так и авторитетными свидетельствами участников событий того времени. Я ограничусь здесь лишь двумя из них.

По свидетельству одного из лидеров Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов и антиленинского крыла РСДРП Церетели первый заговор против правительства большевики организовали в июне. Вот что он рассказывает в своих "Воспоминаниях":

"Руководимый Лениным большевистский ЦК приступил к подготовке выступления 10 июня для свержения коалиционного правительства и для захвата власти большевистской партией. Все подробности этого плана, выработанного на конспиративном заседании большевистского ЦК, теперь известны. Их впервые опубликовал в своих "Записках о революции" Суханов на основании сведений, сообщенных ему после Октябрьской революции членами большевистского ЦК, участниками заговора 10 июня. Точность этих сведений несомненна, так как четвертая книга "Записок о революции" Суханова, в которой они напечатаны, вышла в свет в 1922 г., когда еще были живы все участники заговора. И хотя "Записки о революции" получили широкую известность в советской России, ни ЦК большевистской партии, ни отдельные лица, поименно названные Сухановым, — Ленин, Каменев, Зиновьев, Сталин, Стасова, Невский, Подвойский — не сделали ни малейшей попытки подвергнуть сомнению точность сообщенных Сухановым фактических данных".

Добавим от себя, что сам Ленин не только лично читал "Записки о революции”, но даже написал о них критическую рецензию, лестно отзываясь о личных качествах Суханова, но критикуя его, как "мелкобуржуазного" идеолога, отвергающего большевизм. Но Ленин не критикует его фактического изложения касательно большевистского заговора. Теперь обратимся к самому Суханову. В развернувшихся прениях 10 июня на заседании ЦК большевиков "группа Ленина не шла прямо на захват власти в свои руки, но была готова взять власть при благоприятной обстановке, для создания которой она принимала меры". Два участника заседания, а именно Сталин и Стасова, поддержанные руководителем "военной организации" Невским, предлагали довести начатое восстание до победного конца. Каменев и Зиновьев были против немедленного восстания. Обе эти крайние позиции были отвергнуты, и принят план Ленина, сущность которого сводилась по Суханову к следующему: "Ударным пунктом манифестации, назначенной на 10 июня, был Мариинский дворец, резиденция Временного правительства. Туда должны были направляться рабочие отряды и верные большевикам полки. Особо назначенные лица должны были вызвать из дворца членов кабинета и предложить им вопросы. Особо назначенные группы должны были во время министерских речей выражать "народное неудовольствие" и поднимать настроение массы. При надлежащей температуре Временное правительство должно было быть тут же арестовано. Столица, конечно, немедленно должна была на это реагировать. И в зависимости от характера этой реакции ЦК большевиков, под тем или иным названием, должен объявить себя властью. Если в процессе "манифестации" настроение будет для всего этого достаточно благоприятным, и сопротивление Львова-Церетели будет невелико, то оно должно быть подавлено силой большевистских полков и орудий".

Вернем слово Церетели, чтобы видеть, как развивались события дальше:

"Прокламации большевистской партии называли предстоящую демонстрацию "мирной". Но и содержание и тон этой прокламации, в которой каждое слово было рассчитано на то, чтобы довести призываемые на улицу массы до крайнего возбуждения, не оставляло сомнения в том, что дело шло о восстании, направленном на свержение правительства… Солдаты и рабочие призывались к тем же чувствам единства и взаимной поддержки, какими они проявлялись в дни февральского восстания".

В названной прокламации или в воззвании ЦК от 9 июня говорилось:

"Рабочие! Присоединяйтесь к солдатам… Все на улицу, товарищи!

Солдаты! Протяните руку рабочим… Ни один полк, ни одна рота не должна сидеть в казарме.

Все на улицу, товарищи!

Вся власть Всероссийскому Совету рабочих, солдатских и крестьянских депутатов!"

Положение сложилось не только парадоксальное, но и довольно пикантное: большевики предлагают меньшевистско-эсеровскому Совету во главе с меньшевиками Церетели и Чхеидзе и эсерами Керенским и Черновым взять власть, а они решительно отказываются от такой власти! Хитроумная тактика Ленина сводилась к двойной провокации: если лидеры меньшевиков и эсеров не примут на себя полноту власти, то дискредитируют себя в глазах массы, если же они провозгласят единую Советскую власть, то восстанет против нее офицерский корпус и демократическая Россия. В любом из этих вариантов произойдет большой политический кризис, которым большевики и воспользуются для захвата власти. Потом почти так и вышло, о чем речь пойдет ниже. Сейчас заметим, что подготовка большевиков к выступлению 10 июня происходила в то время, когда в Петрограде заседал первый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов — 3-24 июня (16 июня — 7 июля) 1917 г.

Церетели писал в "Воспоминаниях”, как Ленин реагировал, когда он на этом съезде Советов сказал, что "в России нет ни одной политической партии, которая говорила бы, дайте в наши руки власть, уйдите, мы займем ваше место. Такой партии в России нет. Ленин вдруг неожиданно поднялся с места и крикнул: "Есть!” Это восклицание Ленина вызвало настоящую сенсацию”. 9 июня на съезде выступил и Ленин с обоснованием своего знаменитого по всем советским учебниках истории "Есть!" Вот, что он сказал в ответ Церетели: "Я отвечаю "есть". Наша партия каждую минуту готова взять власть целиком (аплодисменты и смех). Вы можете смеяться, сколько угодно, если гражданин министр поставит нас перед этим вопросом рядом с правой партией, то он получит надлежащий ответ".

В сентябре, возвращаясь к эпизоду Церетели, Ленин еще раз обосновал решимость взять власть большевистской партии без коалиций с другими социалистическими партиями: "Я продолжаю стоять на той точке зрения, что политическая партия не имела бы право на существование… была бы жалким нулем во всех смыслах, если бы она отказалась от власти, раз имеется возможность получить власть".