Не взятки ради, сугреву для!
Ладно, вернемся к нашим караульным баранам. Пока моих товарищей в очередной раз гоняли по полю, где они вытаптывали траву, а местные жители потом жаловались, что коровам пастись негде, я нес службу в карауле. Я и еще три товарища. Итого четыре человека. Почти как в фильме “Три танкиста и собака”. Нет, что-то я не туда завернул.
Служба устроена очень просто: час ходишь по маршруту, два часа сидишь в караулке и, как я уже говорил, делаешь что хочешь, то есть ничего. Ходит всего трое, так как командир (сержант из наших) все время мается от безделья внутри караульного помещения - типа организовывает нашу службу.
Единомоментно в караульном помещении не может находиться весь личный состав караула, то есть не более трех человек. Можно меньше, больше - ни-ни.
Когда подходит время меняться, то сменщик выходит на маршрут, а сменяемый только после этого заходит внутрь помещения. Вроде несложно. И естественно караульный должен быть всегда на маршруте и никуда не отклоняться, ни с кем не разговаривать, не справлять естественных надобностей и прочее и прочее.
В тот раз наши как раз стояли в наряде по столовой, а маршрут проходил именно мимо столовой, ее складских помещений и вел куда-то дальше (уже не помню куда).
Погода стояла сырая и тоскливая. То и дело моросил под ноги дождик. Да и сам маршрут отличался крайней непродуманностью: туда-обратно всего пять минут. Скукотища.
Просто идеальное сочетание, чтобы зайти в столовку погреться и потрепаться с товарищами о том о сем, а то и перехватить чего-нибудь перед обедом, завтраком и ужином.
И вот, как-то так получилось, что в караульном помещении очутились мы все, то есть все четыре караульных. Ну, как всегда, кто-то кого-то вовремя не подменил, а тот зашел напомнить о себе. И именно в этот трагический момент идет проверяющий.
Скучающий от безделья на окне командир аж чуть не свалился от неожиданности. А проверяющий уже вот он - подходит к двери и звонит. Караулка ведь всегда на замке.
Мы в панике заметались по комнатам. Куда ныкаться? В туалет - глупо, под кровать - тем более, в шкаф - развалится еще. За дверью нагло встать и притвориться ветошью? Заметит наверняка.
Решили, что меня, как самого некрупного из всех, закроют в полуподвальном пожарном помещении, которое возле самой входной двери (открытая входная дверь как раз закрывала собой дверь в эту комнатку).
План простой как три рубля. В этой конуре под лестницей я должен затаиться, пока проверяющий не уйдет. Ничего сложного.
Так и поступили.
Затолкали меня в эту крохотную каморку и зарыли дверь на ключ. А там-то и прятаться негде. Помещение два на два метра. Все на виду. Лесенка из арматуры прозрачная, на крохотном окне решетка (мышь не проскочит), на стене пожарный инвентарь развешен, рядом бочка с песком. Куда прятаться?
А точно бочка с песком? Открыл крышку, заглянул. Точно - песок и есть. Но совсем мало, только на дне.
Видимо, кому-то ответственному поручили натаскать в бочку много ведер песка, а этот кто-то песок таскал детским ведерком. Что ж, спасибо ему за это.
Пока я в четырех квадратных метрах в прятки играл сам с собой, наверху шел обыск с пристрастием. Видимо, проверяющий не зря был проверяющим и нюх имел отменный, как у того сыщика из мультфильма про Бременских музыкантов: “А нюх как у собаки, а глаз как у орла”. Чуял подвох с закрытыми глазами.
Однако я думаю, что все проще. Просто ему показалось подозрительным, что, во-первых, дверь ему открыли только на пятый (шестой или седьмой?) нетерпеливый звонок, а во-вторых, он не мог не услышать топота наших берцев по дощатому полу караулки.
И вот он стал везде “шариться”. Естественно, заглянул в туалет, в шкаф и под кроватью побывал. Посмотрел даже (на всякий случай, наверное) в оружейной комнате в шкафах. Никого лишнего или постороннего (бывали случаи, когда баб разных водили, но это совсем другая история) не обнаружил.
За ним следом, как приклеенный, носился наш старший и твердил, как молитву, что никого нет и не было, что службу несут согласно уставу караульной службы, все как положено и всегда так было.
Я уже втиснулся в укрытие и только задвинул над собой крышку, как услышал, что проверяющий приказал открыть для него помещение с противопожарным инструментом. Ну, и мной, разумеется, сидящим, как Диоген, в бочке. Стало даже, знаете ли, как-то “жим-жим”. Не по себе, в общем.
И интересно, и не очень, что будет, если крышку надо мной приоткроют? Кто удивится больше: я или полковник? И что сказать ему на это? Зрасьте? Или сострить чего-нибудь поумнее?
Успокаивало лишь одно. Ну где это видано, чтобы полковники по бочкам лазали. Ну, а вдруг?
О том, что происходило вокруг, знаю со слов дежурного, так как сам по понятным причинам видеть происходящее не мог.
Проверяющий резко распахнул дверь (хотел застать мышей врасплох?) и, как терминатор, оглядел все вокруг. Просканировал все помещение от пола до потолка. Когда его взгляд упал на красную пожарную бочку “с песком”, то он скривился и вышел вон.
Наверное, тоже подумал, что если откроет крышку, а там, вдруг, никого, то будет выглядеть по-дурацки.
Как потом признался дежурный, у него одно место тоже играло в “жим-жим”.
Но он удивился сильнее проверяющего, так как думал, что все, пришел ему кобздец. Сейчас дверь откроется, меня обнаружат, и начнется разбирательство, поход к начальству, писанина объяснительных, полет разборов и так далее и тому подобное. Он-то точно знал, что я здесь заперт.
А внутри никого нет. И решетка на окне нетронутая. Мистика.
Но от души (или чего там у него сжималось) отлегло.
Наш наряд закончился благополучно. Даже получили благодарность от того самого проверяющего за образцовое несение караульной службы.
Совесть заела? Ну и ладно. Мне моя совесть не жмет.
Новое поколение, что поделаешь.
Мимо патруля с ветерком
Следует прекращать огонь при появлении лиц живой силы противника
О, бог мой! Посыпаю голову радиоактивным пеплом (другого под руками нет).
Как я мог столько написать и не вспомнить про такой “чудесный” рудимент советского военного наследия как патруль.
Патруль - это что-то.
Это что-то ужасное, малопонятное и малоприятное.
Для начала. Что такое патруль?
Это один офицер и, как правило, три (или два) курсанта (как вариант, солдата). Обитают патрули в местах проведения возможных террористических актов, то есть большого скопления людей: на вокзалах, площадях и станциях метро.
От нечего делать (а еще в зависимости от плана и настроения) патрули записывают всех военных без разбора. То есть изначально (ну очень давно) патрули задумывались как дело благородное и общественно полезное - следили за тем, чтобы передвижение военных тел по городу в увольнении было организованно согласно уставу, а сами граждане военные своим опрятным видом радовали глаз окружающих и вызывали патриотические чувства и горделивые ассоциации.
Пьяных, грязных, неопрятных и зачуханых военнослужащих патрули записывали в специальную книжечку и выдавали “флаер”, то есть специальное листик с предписанием. Это нужно для того, чтобы потом вставить пять копеек под хвост нерадивому командиру пойманного неряхи. А самого провинившегося вызывали в назначенный день (это все на “флаере” написано) в военную комендатуру, где он занимался строевой подготовкой и слушал лекции на общественно полезные темы.
Не исключались работы во благо общества (двор подмести, мусор перетаскать, забор покрасить, да мало ли что).
Но это было когда-то раньше. Сейчас патрули пишут всех без разбора, так как есть план и его надо выполнить (любой ценой). Если не выполнишь, есть вероятность того, что весь состав патруля будет вписан в ту чудесную книжечку с “флаерами” за что-нибудь. Главное, чтобы человек был, а за что его записать повод всегда найдется.