— Ту-у-у-у!-донеслось снизу. Алька сидел верхом на колесе и гудел, очевидно воображая, что он пароход.

— Эй, ребята, давайте сюда! — услыхали они голос Лаврова. Саша и Славка, а за ними и Алька по другому ходу, в который когда-то выносили муку, выбрались на свет. Здесь была нижняя часть плотины. Над каменистым руслом, поднимаясь над обветшалой крышей мельницы, густой зеленой сенью нависали деревья.

Продравшись через кусты малины, Саша и Славка выбрались на дорогу. Альку снова усадили на телегу, а Нюра с Лавровым и Саша со Славкой опять зашагали вслед между крутыми склонами, усеянными гранитными валунами.

Мерно помахивая хвостом, неторопливо шел Серый. На дороге то камень, то выбоина, то корень вывернется из земли, колеса наезжают на него, подскакивают, встряхивают пассажиров. Снова подъем, снова спуск, идет, идет от поворота к повороту дорога, веет в низинах сыростью, поднимается на гору — над нагретыми камнями струится легкое марево, и до самого горизонта видны уходящие вдаль сизые волны лесистых сопок.

Серый рысцой, как сказал Лавров,- «на тормозах» съехал в низину, вытащил телегу на высокий бугор и остановился. Саша и Слава вскочили на телегу.

Какой замечательный вид раскинулся перед ними! Вокруг широкого залива стояли огромные, как корабли, сложенные из темных бревен двухэтажные карельские дома. Словно братья-богатыри выступили они из леса и застыли у воды, красуясь высокими резными фронтонами, балкончиками и наличниками окон.

За домами поднимался зеленеющий овсом косогор. На косогоре росла целая роща высоких столетних сосен. Над ними вытянулась к небу сквозившая чистой голубизной прозрачная треугольная вершина самой высокой сосны, а внизу среди темных стволов и зарослей вереска виднелась замшелая часовня и покосившиеся, с покатыми истлевшими крышами кресты на погосте. Это и была деревня Хаукилахти, где жили Айно и ее сестра Катя — невеста Лаврова, где работал бригадиром рыбколхоза

Карп Яковлевич, где Саша обязательно должен был встретить геологов.

Через весь залив тянулись жерди с развешанными на них сетями. На берегу всюду мостки, лодки, свернутые рыбачьи паруса, веревки и якоря и какие-то огромные обручи, такие большие, что, пожалуй, и Серый вместе с телегой проедет в них и не зацепится.

А под горой на перепаде двух голубеющих озер, одно из которых было выше другого, стояло высокое, срубленное из свежих бревен строение с белыми изоляторами на стене. От изоляторов по столбам в сторону заставы и к деревне Хаукилахти уходили электрические, провода.

— Вот вам и Куйбышевская электростанция!-сказал Лавров.- Анна Федоровна! — крикнул он Нюре.- Не хотите ли нашу станцию посмотреть?

Лавров остался ждать Нюру, ребята побежали к электростанции.

В машинном зале никого не было. Посредине стоял генератор со шкивом, ременный привод от него уходил через пол куда-то вниз. На стене был укреплен большой мраморный щит с приборами и рубильниками

Саша опустился на колени и заглянул в разрез в полу, куда уходил привод. Алька лег прямо на живот, чтобы как-нибудь не свалиться, и тоже заглянул.

Вниз уходила крутая лестница. Там, где кончался привод, поблескивал в темноте шкив возле какой-то бомбы или бочки. Это была турбина.

— Вы чего здесь лазите? — раздался строгий мальчишеский голос.

В машинный зал вошел парень лет шестнадцати в форме ремесленного училища. Как видно, он собирался их отсюда прогнать.

— А что,- сразу занесся Славка,- хотим и смотрим, тебя не спросим!

— Давайте отсюда, моряки нашлись,- сказал парень.

Это уж было по адресу Сашиной тельняшки. Саша хотел начать миролюбивый разговор, но дело пахло дракой. На Альку надежды было мало, на Славку тоже,- кто его знает, каков он в бою?

— Федя, не надо ругаться, лучше нам станцию покажи,- послышался голос Лаврова.

— Товарищ старшина! — обрадованно крикнул Федя.- Вы к нам? А это, значит, ваши?

Сашу задело, что он говорит о них все-таки пренебрежительно.

— Пожалуйста, смотрите,- сказал Федя,- сейчас, правда, мы не светим,- так только, когда лес пилим или новую мельницу пустим…

— А воды хватает? — спросил Лавров.- Да вы познакомьтесь,- подтолкнул он Сашу.- Со Славкой, наверное, уже знакомы, а это Саша Панкратов.

Выражение лица у неприступного Феди стало как будто мягче, он даже первый протянул Саше руку. Но здоровался он не слишком долго и сразу стал объяснять Нюре и Лаврову устройство станции.

— Ну вот,- сказал он,- тут у нас щит управления. Это вот генератор, там турбина его крутит. Это медные шины — три фазы идут, это изоляторы, а это ведро стоит…

Саша и сам видел, что «это изоляторы, а это ведро стоит». Ясно было, что Федя задавался.

— А геологи уже у вас? — спросил Саша.

— Работают, чего им сделается! Сейчас куда-то ушли,- не сразу ответил Федя.

Саша хотел было спросить, где Айно, но сдержался и не спросил.

— А-а! Вот они где! Сергей Владимирыч! Анна Федоровна! Да что же вы застряли-то здесь?

В дверях стоял в своем пиджачке, высоких сапогах и выгоревшей кепке Карп Яковлевич.

— А помощников, помощников сколько! — обрадовался он, увидев ребят.- Ну, поехали, там и хозяйка моя и Аграфена Петровна ждут не дождутся…

— А Тобик живой? — спросил Алька и, вдруг сорвавшись с места, помчался к двери.

— Папа! — крикнул он и, завизжав от восторга, прямо с порога прыгнул на руки старшему лейтенанту.

Дядя Андрей подбросил его несколько раз над головой. Алька таращил от страха глаза и визжал так, что даже Нюра закрыла уши.

— Папа, а Тобик живой? — снова спросил Алька.

— Живой, все живы-здоровы,- ответил за него Карп Яковлевич.- Феденька,- обратился он к парню,- кончишь дела, приходи на беседу, гости-то у нас какие?- — Лицо у Карпа Яковлевича блестело от пота, из-под кепки выбились пряди волос.

— По коням!-скомандовал дядя Андрей.

Альку усадили на телегу. Все, кроме Феди, зашагали по дороге вдоль берега, и вот она — новая и незнакомая деревня Щучья губа — Хаукилахти выступила из-за деревьев.

— Смотрите, Тобик! — крикнул Алька и, вскочив на ноги, прямо с телеги закричал и замахал руками.

По мелководью бродил Тобик и, окунаясь по уши, охотился за мелкой рыбешкой.

— Это он у наших собачек перенял,- сказал Карп Яковлевич.- У нас все собаки рыбачат.

— Тобик! Тобик!-закричали Саша и Славка.

Тобик, не сразу сообразив, откуда слышит милые голоса, выбрался на берег, завертелся на месте и с визгливым щенячьим тявканьем во всю прыть помчался к ним навстречу.

В одну минуту все стали мокрыми и грязными от летевших с Тобика брызг и песка.

У дома на берегу, возле которого росла одинокая елка, гостей встречала Аграфена Петровна и вся семья Карпа Яковлевича.

Саша смотрел, смотрел, но нигде не видел Айно. А он-то думал, что она обязательно их встретит.

Как интересно бывает прийти в совсем незнакомое место и в первый раз видеть незнакомых людей, какие-то новые вещи, открывать совсем новые уголки и закоулки. Здесь все было необычно: и щеколда со шнурком из кожи, и дверь, такая низенькая, что Лаврову приходилось сгибаться чуть ли не вдвое, и широкая лестница из сенец на второй этаж, и огромный сеновал над конюшней, хлевом и сараями, пристроенными прямо к дому. На сеновал, так же как на заставе, вел бревенчатый настил, по которому можно было въезжать с возом сена на лошади. Саша все это успел заметить, пока Карп Яковлевич провожал их в верхние комнаты, которые он полностью освободил для гостей. В первой комнате у двери стояла широкая русская печь, кровать с постелью Аграфены Петровны, вдоль стен — лавки, еще кровать и даже приемник на тумбочке.

Нюра сбросила плащ и прошла в другую комнату. Саша и Славка — за ней. Здесь в углу висели иконы. Под образами — яркий табель-календарь и открытка «16 декабря — день выборов». Карп Яковлевич даже зеркала повесил здесь для Нюры, которое, пока Саша проходил мимо, отразило его длинным и тоненьким, низеньким и пузатеньким. Саша даже вернулся и еще раз прошел. Но вид из окна открывался замечательный. В окно смотрела ель, чуть не касаясь стекол своими темными хвойными лапами, и прямо от дома начинался залив, уставленный кольями и увешанный сетями. На другой стороне залива над задымленной, похожей на башню из закопченных бревен ригой поднималась высокая лесистая сопка.