Увиделись мы только следующим днем в офисе. Она в той же одежде, что и вчера, хотя я знаю, что Аля терпеть такого не может. Заметив меня, она опускает глаза, я тоже отворачиваюсь. Больше в течение дня мы не общаемся.

   Ужинаем дома молча. Я не спрашиваю, потому что не хочу знать подробности, она не рассказывает, щадя мои чувства. Написав свои изложения, я беру подушку и иду спать на диван. Свет в спальне горит еще некоторое время, потом она его гасит. И приходит ко мне.

   Пару минут сидит на краешке дивана, наблюдая за тем, как я имитирую глубокий сон с помощью медленного размеренного дыхания и расслабленного лица, прикрытых век, потом говорит:

   - У меня с ним ничего не было. Мы попали в небольшую аварию и полночи сидели в ГИБДД, я не стала тебе писать, чтобы ты не переживал.

   Хорошо, что я шизофреник, иначе бы испытал к себе отвращение, так как, услышав, что она попала в аварию, а не занималась сексом, чувствую облегчение. Правда, только на мгновение, потом резко сажусь. В коридоре горит свет, поэтому я четко вижу ее лицо, даже выражение глаз.

   - Ты ударилась? Ездила в больницу? - выпаливаю, хватая ее за скулы и вглядываясь в глаза.

   - Да, да, ездила. Все в порядке, нас просто «догнали» и слегка подтолкнули.

   - Голова не болит? Не кружится, не тошнит? Точно? - мне хочется прощупать все ее тело, чтобы убедиться, что с ней действительно все в порядке.

   - Тебе стоило спросить, где я была, раз это так сильно тебя волнует, - говорит она, убирая за спину растрепанные по плечам пышные волосы.

   - Мы же договорились, что никаких требований и обид.

   - Но ты обиделся.

   - Это лично мое дело, не забивай голову.

   - Мне приятно, что ты обиделся, - проводит рукой по моей щеке, очень нежно улыбаясь, смотрит будто с благодарностью. Кажется, я опять забываю моргать.

   - Олег, мне иногда кажется, что ты большой ребенок. В эти моменты становится не по себе, понимаешь? Ты мне нравишься, но...

   - Аля, я не ребенок, - терпеливо объясняю. - Просто из-за нейролептиков моя реакция несколько заторможена. Я трачу на обдумывание мысли в несколько раз больше времени, чем нужно здоровому человеку. Иногда, я понимаю, о чем был разговор только спустя несколько часов.

   - Я знаю. Твоя прямота, твои рассуждения и непосредственность - все это обезоруживает, понимаешь?

   - Твой друг сказал, что быть с душевнобольным то же самое, что с ребенком? - спрашиваю прямо, продолжая читать в ее глазах ответы на свои вопросы раньше, чем она успевает что-то сказать.

   - И он, и Катя, и Нина, и Света. Они все относятся к тебе хорошо, но никто не одобряет моего влечения. Ты меня младше.

   - На четыре года. И только. Аля, у меня могут случиться зрительные или слуховые галлюцинации, я могу не успевать следить за темой разговоров, но я взрослый мужчина, дееспособный, который вправе поступать так, как считает правильным. Когда ты со мной, ты не делаешь ничего плохого или незаконного, если тебя саму не смущает моя справка, конечно. И если ты меня не боишься.

   Она приближается и целует меня сладко и нежно. Потом еще раз, но теперь я отвечаю. Я думал, что растеряюсь, если попаду в подобную ситуацию когда-нибудь, но нет, не растерялся. Инстинкты взяли свое, мне совершенно не требуются мозги, когда я ее целую. Все происходит совершенно естественно, натурально, по-настоящему.

   - Ты колешься, - шепчет она, и я решаю, что буду бриться чаще. Она гладит мои волосы, убирая с лица, а я - ее плечи и спину, потом руки, грудь. Но уже не с целью подготовить к массажу, с целью расслабить для секса.

   Аля раздевается сама, я только помогаю, стягивая пижаму и оголяя восхитительные формы, которые столько раз трогал через ткань, пока мы спали. Смотреть на ее грудь оказалось волнующе, ощущения сильнее, чем я помнил. Затем, уже лаская пальцами и языком ее соски, чувствуя, как она ерзает по моим вздыбленным штанам, я ощущаю себя полноценным, настоящим мужчиной, и это понимание пугает, правда, секундой позже безумно нравится.

   Она сидит сверху, голенькая и прекрасная, я целую ее шею так, как она любит, одной рукой лаская грудь, снова спину, бедра... куда могу дотянуться, а пальцами второй играя с клитором. Она стонет сладко, искренне, эротично.

   - Наверное, нам нужно продолжить, - часто дыша, шепчет она.

   - Тебе сейчас хорошо? - спрашиваю я, вводя средний палец в нее, она делает пару вращений бедрами, откинув голову.

   - Мы как подростки, которые боятся перейти к главному.

   - Но тебе же это нравится.

   - Безумно.

   - Тогда делаем так, как тебе нравится.

   - Тогда, - она задыхается, ерзая на моем среднем пальце, в то время как большим я ни на секунду не прекращаю гладить клитор, - я хочу засос на шее, как тогда.

   Я жадно обхватываю губами ее кожу, не отдавая себе отчета в том, что в такт ее движениям толкаюсь бедрами. Наверное, со стороны это выглядит не особо красиво, скорее неприятно, но мы летаем. И она улетает первая, кончая то ли очередного движения моих пальцев, то ли от легкой боли, когда я прикусываю ее кожу. Внутри нее так горячо, бесы.., я даже думать не могу о том, чтобы почувствовать собой, как внутри нее горячо. Не могу позволить себе мечтать о подобном!

   - Хочу еще, - шепчет она, приходя в себя, облокотившись на меня, - ты поцелуешь меня там?

   В момент я укладываю ее на спину, чтобы разместиться у ног.

   Она стонет, даже всхлипывает, иногда подаваясь вперед, а когда кончает, руками прижимает мое лицо к себе.

   - А ты? Снимай штаны, я хочу тебя.

   - У меня нет презервативов, и мне не рекомендуется иметь детей, - отвечаю в обычной манере. Впервые жалею, что отказался от стерилизации, которую мне предложили сразу, как поставили диагноз.

   - У меня тоже нет. Тогда давай поменяем позу, ложись на спину, - она поднимается с дивана, - я хочу тоже ласкать тебя.

   На следующий день я с трудом вспоминаю детали минувшего вечера и понимаю, что они плохо поддаются анализу. Кажется, я кончил несколько раз. Не было меня, Олега Баля, не было шизофреника с бесами в голове, думаю, Али-директора, Али - умной рассудительной женщины там тоже не было. Были инстинкты и потребности, которые кричали нам, что делать, и как нужно двигаться. Наверное, мы были похожи на дорвавшихся друг до друга кроликов, позволяя себе все, что только захочется, прося друг друга делать вещи, которые требовал организм для усиления или продления удовольствия. Исполняли просьбы друг друга много раньше, чем мозг успевал их проанализировать.

   Мы лизали и облизывали, посасывали, втягивали в себя и целовали половые органы друг друга. Слегка кусали, дразнили, помогали руками. Терлись друг от друга, тут же целовались, жадно обмениваясь слюной, и продолжали. Как сумасшедшие, обезумевшие от страсти, встретившиеся после долгой разлуки любовники.

   После очередного оргазма Аля грубо оттолкнула меня, насколько ей позволяли силы, свернулась калачиком, дрожа и вздрагивая, прикрыла глаза. Кажется, последняя вспышка оказалась особенно яркой. Я аккуратно перенес ее на кровать, не реагируя на просьбы не трогать, - она боялась, что я снова начну ласкать. Мы слишком раздразнили друг друга, до такой степени, что прикосновения стали нестерпимыми.

   Правда, через полчаса она приползла на мою сторону кровати и легла на грудь, жалуясь, что замерзла. А еще через два прозвенел будильник.

***

Отрывок 11. Балансирующая на грани

Когда вместо положенных восьми часов ты спишь два или три, то по определению не можешь хорошо себя чувствовать. Но я ни разу с самого детства не ощущала себя настолько отдохнувшей, полной сил и счастливой, как сейчас. То, что вчера произошло между мной и Олегом, было потрясающей дикостью, в которой не нашлось места стеснению, желанию понравиться, выглядеть красивой и эротичной, казаться лучше, чем есть на самом деле, как случалось у меня с другими мужчинами.