— Бери-ка ты свою жену и садись с ней на летучую колесницу. Пролетает она сто ри в одно мгновение, живо переправитесь на тот берег, — и выкатил из сарая летучую колесницу. Помчалась она по воде, как по суше. В один миг перенесла их через широкую реку на тот берег.

Там переоделись беглецы в другие одежды. Вдруг слышат грохот большого барабана: додон-додон-додон!

Сошел полководец чертова войска с горы и завопил:

— Удрали, удрали!

Поскорее вскочил он на другую колесницу, что летит еще быстрей, и пустился вдогонку за беглецами.

Послышался стук и гром.

— О-Цуки-сама! Помоги! — в страхе взмолилась молодая жена.

Вдруг с неба слетел журавль и как бросится на чертову колесницу! Переломилась колесница пополам, и полководец чертей погиб.

Таматаро со своей женой благополучно вернулся домой и на радостях созвал всех родичей на пир. Дней пять пировали.

С тех пор стала молодая чета жить в счастье и довольстве, дети народились. Тут и сказке конец.

33. Атяя-химэ

В старину жили, не ведаю где, три брата, и звались они Итиро, Дзиро, Сабуро[75]. Однажды летним вечером прохлаждались они, обмахиваясь веерами. На веере самого младшего брата, Сабуро, была изображена красавица. Загляделся он на нее и воскликнул:

— Вы посмотрите только, до чего хороша! Неужели есть на свете девушка такой красоты?

Старший брат Итиро ответил:

— Есть-то, положим, есть.

— Ты правду говоришь? Где же, в каких краях живет она?

— Далеко отсюда, на Чертовой круче, и зовут ее Атяя-химэ. Красоты она неписаной.

— Ах, поглядеть бы на нее хоть единый раз!

— Да как же ее увидеть? Ведь никто не знает, где Чертова круча.

— А я все равно не успокоюсь, пока не увижу эту красавицу.

Начал Сабуро умолять свою матушку, чтобы дозволила ему пуститься в странствие. Еле-еле умолил и на другое же утро, чуть свет, покинул родной дом.

Долго бродил он, не зная устали. Нынче гору перейдет, завтра держит путь через долину. В одном краю спросит: «Не здесь ли Чертова круча?», в другом допытывается: «Не тут ли живет Атяя-химэ?» Но никто ничего не знал.

Вот однажды в какой-то день какого-то года Сабуро зашел отдохнуть в чайный домик у подножия высокой горы.

— Не знаешь ли, где Чертова круча? — спросил он у хозяина.

Тот ответил:

— Чертова круча? Да вон, погляди вверх, это и есть Чертова круча. Сто смельчаков поднимались на ее вершину, но назад ни один не вернулся. Тебе-то зачем понадобилось идти туда на верную погибель?

— Хочу встретиться с Атяя-химэ. Прощайте покуда.

Казалось, Чертова круча близко, до вершины рукой подать, а на самом деле Сабуро прошел тринадцать ри, пока добрался до середины крутого склона.

В лесу стоял дом. Сабуро заглянул в дверь. Девушка необыкновенной красоты разжигала огонь.

Дозвольте войти, — сказал Сабуро.

Девушка оглянулась.

— Я пришел сюда, чтобы увидеть Атяя-химэ. Может, вы ее знаете?

— Это я и есть.

Изумился Сабуро и смотрит на красавицу, глаз не спуская.

А девушка говорит с тревогой:

— Здесь страшное место. Отец мой — черт, он пожирает людей. Беги отсюда, пока не поздно!

— Никуда я не уйду. Сколько лет искал я тебя, исходил горы и долы и вот наконец нашел. Как же я могу расстаться с тобой?

Сабуро упрямо стоял на своем. Видит девушка, не уговорить упрямца, и спрятала его под своим подолом.

Вдруг загудела, загремела гора. Пришел черт устрашающего вида и стал жаловаться:

— Нынче не попались мне на зуб ни олень, ни обезьяна.

Тут увидел он у входа дорожные сандалии и спросил:

— Атяя, к нам пришел человек?

— Нет, никто не приходил.

— Почему же здесь сандалии?

— Ты, батюшка, бросил их когда-то, ну, а я подобрала.

— Ах, вот что! — и черт не стал больше спрашивать. Утром рано ушел он в горы на охоту. На другое утро тоже, и на третье…

Три месяца Сабуро прятался в доме черта. Крепко полюбили Друг друга Сабуро и Атяя-химэ. Понесла она дитя под сердцем. И вот наконец решил Сабуро бежать вместе со своей возлюбленной. Вынула Атяя-химэ гребень из своей прически и сломала пополам. Одну половинку дала Сабуро, другую оставила себе. Так был скреплен брачный союз.

Как только черт вечером крепко уснул, взялись молодые супруги за руки и побежали.

Но случилась беда. Наступила Атяя-химэ на сухую хворостинку, послышался громкий треск. Очнулся черт от сна и увидел беглецов.

— А, так вы бежать?! — заревел он и погнался за ними огромными прыжками. Настиг свою дочь черт-людоед и сожрал ее.

А Сабуро продолжал бежать что было силы. Черт же, погубив Атяя-химэ, со страшной быстротой понесся за ним в погоню.

Но Сабуро вынул из-за пазухи маленький ларчик. Мать на прощание дала ему этот ларчик с такими словами:

— Сын, мой, если будет тебе грозить погибель, открой этот ларчик и погляди на небо.

Сабуро открыл ларчик и поднял глаза к небу. И тут — о чудо! — стал он маленьким-маленьким жучком и спрятался в густых листьях.

Не смог черт найти Сабуро и пробурчал с досадой:

— Ну и быстрые же ноги у этого человечишки! Какая досада!

Вернулся черт на гору, а Сабуро принял свои прежний облик. Тринадцать ри отшагал он и снова вошел в чайный домик. Хозяин обрадовался:

— Ты целых три месяца пропадал. Люди уж говорили, что черт сожрал тебя, а ты жив и здоров.

Отправился Сабуро в обратный путь к родному дому. То-то обрадовались мать и братья! Конца не было рассказам! А как узнали они о гибели Атяя-химэ, заплакали от жалости.

Старший брат Итиро уж несколько лет как был женат, а детей у него все не было. Но наконец родилась у него маленькая дочка как раз незадолго до того, как вернулся Сабуро.

С каждым днем девочка становилась все красивей.

— До чего хороша! Как Атяя-химэ, — любовался на нее Сабуро.

Но у девочки с самого рождения правая рука была сжата в кулачок. Как ни старались, не могли разжать его.

Однажды Сабуро шутливо сказал девочке:

— А давай-ка, твой дядюшка разожмет кулачок, — и взял ее за правую ручку. Кулачок-то и разжался сам собой!

— Ах! — изумились все.

Видят: на маленькой ладони лежит половинка гребня. Сабуро приложил вторую половинку — в точности сошлось! То был, без всякого сомнения, гребешок Атяя-химэ.

Прошли годы. Девушка росла и делалась все более и более похожей на Атяя-химэ. А как выросла, стала женой Сабуро[76], и они зажили вместе в любви и счастье.

34. Лягушачья шапка

В старину жила, не ведаю где, одна старуха. Как-то раз брела она, согнувшись в три погибели, через поле по меже. А там змея злобно глядит на лягушку, вот-вот проглотит. Зашикала старуха, замахала руками, а змея даже не шелохнулась.

— Эй, змея, не тронь лягушку, — говорит старуха. — Послушаешься меня, я тебе мою дочку отдам.

Змея будто все поняла. Оставила в покое лягушку и скользнула в заросли травы. Лягушка встрепенулась, поглядела вокруг с радостным видом и — скок-скок — запрыгала прочь.

— Ну вот, как все хорошо обошлось, — вздохнула с облегчением старуха, похлопала себя по пояснице и заковыляла дальше. Но скоро взяла ее тревога.

— Ох, ведь не взаправду я дочку обещала, да слово-то вылетело, а змея — тварь колдовская. А-а, сказала я неслыханную глупость. Вдруг явится и потребует отдать дочку, мое единственное детище!

От таких мыслей старуха даже работать в поле как следует не смогла. Что делать, ума не приложит. Воротилась она домой поскорее. Дочка ее прядет, за ткацким станом: тон-тон.

Выбрала старуха самое красивое из платьев девушки.

— Доченька, надень это платье и набелись получше, — и опять впопыхах убежала.

Девушка не могла взять в толк, что все это значит, но нарядилась, набелилась.

Тут вдруг несет старуха новехонький гроб. Тяжело уселась, запыхавшись, и наконец поведала дочери страшную новость: сегодня непременно змея придет за ней.