Ночью девятьсот русских солдат, одетых в шведские мундиры, под начальством бригадира Головина перебрели через топь и подошли к вражеским окопам. На окрик: «Кто идет?» — Головин ответил по-немецки: «Команда для осадных работ».

Шведы пропустили смельчаков и только тогда поняли свою ошибку. Отряд штыками продолжал путь к воротам крепости и проник в город. Узнав об этом, Карл пришел в ярость: обнажив шпагу, он кричал, что прозевавшие отряд достойны смерти, и, стиснув зубы, произнес:

— Вижу, мы научили русских воевать!..

Вскоре затем войска Шереметева соединились с войсками Меншикова, и вся русская армия стала лагерем у селения Крутой Берег, против Полтавы. Почти одновременно шведы предприняли новый штурм.

В этот день стрижи заметались над полтавской колокольней, набат поплыл над рекой и окрестными полями, и багровый холм дыма вырос за крепостной стеной.

Огонь неприятельских пушек зажег несколько домов, и шведы успели взойти на вал, пока часть гарнизона была занята тушением пожара.

Но старики, женщины и дети — все бросились на защиту города и, выдержав двухчасовой бой, заставили противника отступить.

На другой день шведский барабанщик подошел к крепостным воротам, рассыпал своими палками долгую трель и объявил слова короля: сдаться немедленно или «все будут побиты».

Комендант города Келин передал ответ:

«Приступов было восемь, и более трех тысяч штурмовавших на валах полтавских головы положили. Итак, тщетна ваша похвальба: побить всех не от вашей воли зависит, потому что всяк защищать себя умеет».

Барабанщик удалился.

А Келин тотчас выслал из крепости отряд в тысячу человек.

Он разрушил ближайшие шведские окопы, захватил четыре медные пушки и вернулся в город.

Так держалась Полтава, но свинец, ядра и порох уже подходили у осажденных к концу…

«ПРИШЕЛ ЧАС, КОТОРЫЙ РЕШИТ СУДЬБУ ОТЕЧЕСТВА»

Четвертого июня русская батарея открыла огонь по своим: пушка ударила по полтавской крепости, и пустая бомба упала в город. В нее было вложено письмо Петра, извещавшее гарнизон и жителей, что он прибыл в армию и приложит все силы, чтобы разгромить врага.

Вслед за этим такая же бомба полетела из Полтавы в русский лагерь. Комендант сообщил, что пороху в городе осталось не более чем на две недели.

Спустя двенадцать дней на военном совете было решено дать генеральное сражение, и войска начали переходить на левый берег реки.

Переход продолжался три дня, и шведы не смогли помешать переправе. В первый ее день гарнизон сделал отчаянную вылазку. Пехота же Лагеркроны действовала вяло. Она обратилась в бегство, едва раздалась русская команда: «Ружье на плечо, вынимай палаши!»

Двадцать первого июня шведский король увидел себя между переправившейся армией и осажденной Полтавой. От отдал приказ любой ценой взять город, и шведы произвели последний, самый яростный штурм.

Бой продолжался с рассвета и до рассвета. Временами неприятель взбегал на вал и разворачивал на нем знамена. Все население дралось рука об руку с солдатами: косами, кольями, топорами.

К четырем часам утра приступ был отбит.

В одну из следующих ночей Карл не мог заснуть и позвал к себе старого своего слугу, умевшего хорошо рассказывать сказки.

И старик завел речь о северном богатыре, о каком-то Ролфе Гетриксене, в незапамятные времена якобы завоевавшем Россию.

Эта сказка очень понравилась королю.

Потом вспомнил слуга о Густаве Адольфе и о его войне с русскими. И спел он сагу о том, как Густаву Адольфу помогали финны-волшебники, как пытались они действовать колдовством и наговорами, но русского оружия никак не могли заговорить.

Эта сказка королю понравилась меньше.

В ту же ночь русские войска продвинулись к Полтаве еще на три километра и расположились в укрепленном лагере в такой близости к шведам, что хорошо могли видеть и слышать врага.

И в подзорную трубу увидел Карл, что стоит перед ним могучее войско и в лагере русском — полный порядок. На мешках с землей сложены пирамидкой гранаты, блестят жестянки с чугунной картечью; вон бочки с уксусом для охлаждения пушек, а вон котлы для плавки свинца.

Тыл нового лагеря был прикрыт крутым берегом реки Ворсклы. Правый фланг упирался в глубокую лощину, а левый — в густой овражистый лес, тянувшийся до Полтавского монастыря.

Перед фронтом лагеря лежала открытая равнина, замыкавшая синеватой грядою леса. Между этим лесом и тем, что примыкал к монастырю, находилось пространство около двух километров.

Это был путь к Полтаве и в неприятельский стан.

На этом-то участке поля Петр приказал возвести шесть редутов на расстоянии ружейного выстрела один от другого. Еще четыре редута были возведены под прямым углом к первым. Враг неизбежно должен был атаковать эти укрепления либо прорваться между ними. Но поперечные линии грозили ему огнем во фланг и убийственным штыковым боем, а линии продольные — расстройством сил и поражением их по частям.

Выбор места и расположения этих редутов во многом предрешили исход битвы. Впервые в истории военного искусства были применены укрепления, разделенные свободным полевым пространством. Обычно их возводили иначе — как непрерывную цепь…

Русская армия состояла из пятидесяти восьми батальонов пехоты, семнадцати полков конницы и располагала семьюдесятью двумя пушками.

Общая численность войск доходила до сорока двух тысяч человек.

Накануне битвы основная масса пехоты сосредоточилась в укрепленном лагере. Там же поставили всю артиллерию. Передовые редуты были заняты двумя батальонами пехоты, а за ними в шахматном порядке стали семнадцать конных полков.

Войскам был прочитан приказ:

«Те, которые уступят неприятелю место, в числе людей считаемы не будут; таковых следует не принимать в компании, а также не вступать с ними в брак».

А король Карл объявил своим войскам, что для них уже расписаны в Москве квартиры; он сказал, посулив им верную удачу: «Приглашаю вас завтра пообедать в шатрах московского царя…»

Двадцать седьмого июня еще при звездах, в предрассветной прохладе и тишине, шведская армия покинула свой стан.

Противник рассчитывал напасть внезапно.

Шведам было слышно, как впереди стучат топоры и заколачиваются гвозди — это достраивались редуты. С одного из них враг был замечен. Всадник вынырнул из темноты, быстро повернул коня и выстрелил из пистолета. И тотчас же повсюду раздался барабанный бой.

Шведская пехота четырьмя густыми колоннами, а позади конница шестью двинулись к редутам. Первый же выстрел русских орудий оторвал головы двум гвардейским генералам, а второй повалил капитана и четырех мушкетеров Остготского полка.

Но противник устремился вперед. Два продольных укрепления не были еще закончены, и шведы без труда овладели ими. Однако тут же сказалось устройство редутов. Их огонь стал поражать врага в тыл и фланги. В то же время русская кавалерия под начальством Меншикова отрезала шесть батальонов пехоты и несколько эскадронов кавалерии от главных сил шведов и вынудила их отступить к монастырскому лесу. Этими частями командовали шведские генералы Шлипенбах и Роос.

Меншиков трижды опрокидывал шведскую конницу, но ее всякий раз поддерживала пехота и наносила его частям сильный урон.

И удаль Меншикова едва не испортила дела. Его задачей было сдерживать шведов лишь до тех пор, пока русская армия не выйдет из лагеря. Прикрывать же долго редуты было бесцельно. И Петр уже дважды приказал ему отступить.

Но Меншиков стоял на своем. Он слал Петру трофеи и доносил, что «изрядно» бьет шведов; приказать же коннице «налево кругом!» нельзя: неприятель может слишком осмелеть.

Но вот шведский фельдмаршал Рейншильд понял, что редуты взять невозможно, и заставил пехоту пройти м е ж д у н и м и. Тогда Петр отдал решительный приказ: главным силам кавалерии отступить вправо, но при этом «крепко смотреть», чтобы враг не мог загнать ее в лощину, то есть прижать к горе.