Он еще сильнее стал притопывать ногой, а также кивать головой, и через минуту нога Гомера тоже не удержалась на месте,так что вскоре оба они уже дергались, как в танце, и даже что-то мурлыкали про себя.
Но вот музыкальное вступление окончилось и послышались слова песни вот такие:
Ем я только пончики,
Симпо-симпомпончики!
Пончики, пончики
Целые вагончики!
Чики-пон, чики-пон,
Нет для пончиков препон!
Тесто ем сперва я,
Дырку - на закуску,
Красота какая,
Очень это вкусно!
Пончики, пончики
Целые вагончики!
Чики-пон, чики-пон,
Нет для пончиков препон!
Чтоб они не кончились,
Чтоб они не пончились,
Собирайте дырки
В чистые пробирки!
Пончики, пончики
Целые вагончики!
Чики-пон, чики-пон,
Нет для пончиков препон!
Откусив один кусок
И глотнув томатный сок,
Будешь ты на волосок
От счасть-я!
Откусив другой кусок,
Распусти-ка поясок
И ложись ты на часок
В пос-тель-ку!..
Здесь голос немного передохнул, дал поиграть музыке, а потом продолжал:
Пончики, пончики
Целые вагончики!
Чики-пон, чики-пон,
Нет для пончиков препон!
Чтоб они не кончились,
Чтоб они не пончились,
Собирайте дырки
В чистые пробирки!
Мы облепим дырки тестом,
Будет дыркам в тесте тесно,
Будет тыркам в десте десно,
Будет просто расчудесно!
Пончики, пончики
Целые вагончики!
Голос умолк, послышались заключительные аккорды, и пластинка остановилась.
И сразу Фредди закричал:
- Это, наверно, лучшая пластинка, какую я только слышал! И слова что надо! Давай еще заведем!
Он схватил с прилавка монету, опустил в щелку автомата, и снова они с Гомером стали слушать песню, кивая, притопывая и отбивая ритм пальцами по воздуху и по прилавку. И прежде чем игла дошла до половины пластинки, Гомер и Фредди уже во все горло распевали вместе с музыкальной машиной:
Пончики, пончики
Целые вагончики!
Чики-пон, чики-пон,
Нет для пончиков препон!
Чтоб они не кончились,
Чтоб они не пончились,
Собирайте дырки
В чистые пробирки!..
- Эта пластинка просто симпо-симпомпончик! - сказал Гомер.
- Да, - сказал Фредди, - откуси один кусок и глотни томатный сок. Вот здорово будет!
- Лучше знаешь что? - сказал Гомер. - Откуси другой кусок, распусти-ка поясок и...
- Ой, Гомер! - Перебил его Фредди. - Тебе не кажется, что мы как-то странно говорим?.. Пончики, пончики - целые вагончики!..
- Чики-пон, чики-пон, - подхватил Гомер, - нет для пончиков препон!
- Это все верно, - согласился Фредди, - но все-таки как-то не так... А в общем, чтоб они не кончились, чтоб они не пончились...
- Собирайте дырки в чистые пробирки, - завершил его мысль Гомер и тут же с удивлением сказал: - Что это получается, а? Как мы разговариваем?
- А что такого? - ответил Фредди. - Тесто ем сперва я, "дырку - на закуску...
- Красота какая, - сказал Гомер, - очень это вкусно!
- Пончики, пончики, - запел Фредди, - целые вагончики! И в ответ ему Гомер тоже запел в полный голос:
- Чики-пон, чики-пон, нет для пончиков препон! После этого они уже подхватили дуэтом:
Мы облепим дырки тестом,
Будет дыркам в тесте тесно,
Будет тыркам в десте десно,
Будет просто расчудесно!
Пончики, пончики
Целые вагончики! ...
Ребята закончили песню и замолкли, удивленно тараща друг на друга глаза.
Фредди первым прервал молчание.
- Здорово! - Хотел сказать он, но получилось так, что это слово он не сказал, а спел: - 3до-ро-во!
- Да, - пропел Гомер, - будем мы на волосок от счасть-я! Они пропели все это и с испугом взглянули один на другого.
- Слушай, Гомер, - печально запел Фредди, - что же это... нет для пончиков препон... делается?
- Ох, Фредди, - с не меньшей печалью спел в ответ Гомер, - Я и сам ничего... откусив один кусок... не понимаю... Распусти-ка поясов - повысил он вдруг голос до фортиссимо, - и ложись ты на часок в пос-тель-ку!
- Да, действительно, - чуть слышным пиано пропел Фред-ди, - Будет дыркам в тесте тесно, будет тыркам в десте десно...
- Будет просто расчудесно, - закончили они, снизив голоса до грустного пианиссимо.
А тем временем парикмахер выложил свою карту на стол, за которым, кроме него, сидели дядюшка Одиссей, почтарь Прет и мэр города, и подошел к зазвонившему телефону. Он, наверно, целую минуту с удивленным видом держал трубку возле уха и потом крикнул через плечо:
- А ну, ребята, потише! Ничего не могу понять... Линия, что ли, испортилась?..
Ох, это ты, Гомер, - сказал он наконец. - Никак не мог разобрать... Наверно, радио подсоединилось... Да, он здесь. Сейчас позову.
Парикмахер поманил пальцем дядюшку Одиссея и сказал ему:
- Твой племянник звонит. Говорит про какие-то там вагончики и чтобы ты собирал что-то в чистые пробирки и шел скорей домой... А в общем, поговори сам.
- Алло, Гомер, - сказал в трубку дядюшка Одиссей. - Да, да, слушаю... Что?
Чего?.. Что ты там поешь?! Говори по-человечески! Как не можешь? Что значит не можешь?! - Он помолчал, слушая Гомера. - Постой! - крикнул он потом встревоженным тоном. - Скажи, а машина остановилась или продолжает играть? Что?
Давно остановилась? Ну и слава богу. - Дядюшка Одиссей успокоенно улыбнулся. - Тогда нечего волноваться... Тогда распусти-ка поясок и ложись ты на часок в пос-тель-ку!.. Послушай, Гомер! - опять закричал Одиссей. Что это за песню ты все время поешь? Какой номер пластинки? Что? Спой ее, пожалуйста, еще раз, с самого начала!
И все, кто смотрел сейчас на дядюшку Одиссея, увидели, как он прижал телефонную трубку поплотнее к уху и стал внимательно слушать, раскачиваясь и выбивая такт сначала одной ногой, а потом обеими и еще свободной рукой.
А вскоре, к удивлению присутствующих, дядюшка Одиссей запел:
Ем я только пончики,
Симпо-симпомпончики!
Пончики, пончики
Целые вагончики!
Чики-пон, чики-пон,
Нет для пончиков препон!
Чтоб они не кончились,
Чтоб они не пончились,
Собирайте дырки
В чистые пробирки!
Мы облепим дырки тестом,
Будет дыркам в тесте тесно,
Будет тыркам в десте десно,
Будет просто расчудесно!
Пончики, пончики
Целые вагончики!
Дядюшка Одиссей взял верхнюю ноту, сделал паузу, а затем на тот же мотив поблагодарил Гомера.
- Ой, Гомер, прощай, спасибо! Это просто расчудесно, - пропел он, положил трубку и повернулся к своим друзьям. - Лучше дел в мире нет, как с друзьями спеть квартет! - заверил он их на мотив "чики-пон, чики-пон".
И друзья дядюшки Одиссея вполне одобрили его инициативу. После трех всего репетиций, из которых одна была генеральной, они уже вовсю распевали песню о пончиках - и не как-нибудь, а в склад и в лад, и представляли собой вполне спевшийся, почти профессиональный квартет. К тому же они повторяли эту песню очень много раз и с каждым разом пели все лучше и лучше.
Ко времени, когда дядюшка Одиссей и почтарь Прет начали смутно осознавать, что они уже не в состоянии перестать петь первым и вторым тенором, и когда то же самое стали понимать парикмахер и мэр, певшие соответственно басом и баритоном, к тому самому времени они уже поставили рекорд беспрерывного пения для мужских квартетов в закрытых помещениях. Но мало того, что они поставили рекорд, они продолжали, уже совершенно не по своей воле, увеличивать и увеличивать свое рекордное время и, наконец, увеличили его настолько, что уже сами не выдержали и выскочили из парикмахерской на улицу, ни на минуту не прерывая стройного, гармонического и даже полифони- ческого пения.
Когда дядюшка Одиссей ворвался со своими "симпо-симпом-пончиками" и "целыми вагончиками" в двери кафе, ему пришлось сразу же взять на полтона выше и перейти из мажора в минор. Это ему удалось со второго раза, и тогда его голос зазвучал в унисон с голосами Гомера, Фредди и человек двадцати клиентов, уже набившихся в кафе после окончания сеанса в кино и распевающих ту же песню. Этих людей сразу, как только они вошли выпить по чашечке кофе, поразила и привлекла приятная мелодия с не менее приятными словами, которую непрерывно напевали Гомер и Фредди.