К концу недели грузовики привезли в каждую квартиру, в дополнение к готовому столу и готовой кровати, еще множество готовых вещей: готовые стулья, диваны, кастрюли, занавески, зеркала и даже картины. Кроме того, перед каждым домом был посажен 1 (один) розовый куст, 2 (два) карликовых кедра и 3 (три) крупнолистых клена, а также посеяна трава. А позади каждого дома стояли готовые помойные ведра и неподалеку от них готовые кормушки для птиц и готовые столбы с веревками на блоках для развешивания белья. И еще на каждой крыше были готовые флюгера, и все они поворачивались куда ветер подует...
Но и этим еще не ограничивался ассортимент готовой продукции. В каждой квартире были уже приготовлены простыни, полотенца и наволочки, и на каждой каминной полке лежал последний номер журнала "Для семьи".
Да, теперь дома были по-настоящему готовы к приему новоселов. И новоселы не замедлили появиться, и это были, конечно, самые достойные жители города.
Заселение отняло очень немного времени, потому что все было крайне просто - вам надо было сделать всего лишь две вещи: подписать денежное обязательство и повесить свою шляпу на готовую вешалку возле двери.
Все эти дни дядюшка Одиссей был страшно занят: следил, чтобы все было в порядке и на месте. Не меньше работы было у судьи с мисс Эндерс. Ведь они являлись членами комиссии по проведению торжеств в связи со стопятидесятилетием города Сентерберга.
Помимо всего прочего, дядюшка Одиссей взял на себя ответственность и за освещение улиц нового квартала, а также за то, чтоб они были оснащены указательными табличками. Поэтому первый вопрос, который он задал Гомеру, когда встретил его на улице, был:
- А не видел ты, случайно, Далей Дунера? Мне он позарез нужен. Хочу срочно заказать ему таблички с названиями новых улиц... Ты не слыхал, наверно, - добавил дядюшка Одиссей с гордостью, - что одну из улиц решено назвать в мою честь - "Одиссеевская"?!
Гомер сказал, что видел только что Далей Дунера - он входил в табачную лавку на площади, и дядя с племянником поспешили туда, чтобы не упустить этого "самого невыносимого из горожан", как любил называть его судья Шенк. А городские ребята звали его попросту Дунер-Плюнер - за то, что он умел здорово плеваться и метко попадать в цель.
- Эй, Далей! - закричал ему дядюшка Одиссей. - Хочу обсудить с тобой деловой вопрос. Нужны таблички для новых улиц. Понимаешь? Много табличек! Ты спросишь, какие? Ну, во-первых, "Одиссеевская", потом "Эндерс-род", "Эндерс-авеню", "Бульвар Эндерса"... Ну, и так далее. Сделаешь?
- Отчего ж не сделать? - сказал Далей. - Сделать можно. Это мне раз плюнуть.
И он плюнул два раза.
- Только нужно побыстрее, - сказал дядюшка Одиссей. - Послезавтра начинаются юбилейные торжества. Ты получишь немало денег - по доллару за табличку. Всего семьдесят табличек. А прибивать их будешь к фонарным столбам.
- Так, - сказал Далей Дунер. - Значит, только семьдесят долларов. Не думаю, что мой профсоюз согласится с такой оплатой.
- Ну-ну, Далей, там еще наберется штук тридцать других вывесок и объявлений. Так что, на круг, сто долларов. Идет?
- Идет, - ответил Далей. - Но я забыл сказать, что не смогу прибивать таблички прямо к столбам.
- Почему еще? - спросил дядюшка Одиссей.
- Мой профсоюз Расклейщиков объявлений и Прибивальщиков табличек не позволяет мне этого. В его уставе сказано, что "любая табличка, сделанная членом профсоюза, должна быть прибита к столбику, сделанному тем же членом профсоюза".
И круглая цена за все вместе - за табличку, яму и столбик - определена в пять долларов...
- Но если нам не надо другого столбика?! - завопил дядюшка Одиссей. Если нас вполне устраивает тот, на котором фонарь?
- Ничего не могу поделать, - сказал Далей Дунер. - Так говорит наш устав. Можете жаловаться.
- Да, я напишу вашему председателю! - гневно сказал дядюшка Одиссей. Я объясню ему, что глупо...
- Дело в том, Одиссей, - прервал его Далей Дунер, - дело в том, что я и есть председатель профсоюза Расклейщиков объявлений и Прибивалыциков табличек. А еще я его казначей и единственный его член. Сам плачу членские взносы, сам их собираю и сам устанавливаю правила. В моем профсоюзе не бывает никаких разногласий...
- Ладно, - сказал дядюшка Одиссей. - Кончим этот разговор. Но ведь ты же не против прогресса родного города? Три доллара за штуку, и все.
- Пять, - сказал Далей.
- Как хочешь, - вздохнул дядюшка Одиссей. - Тогда, я боюсь, мы попросим кого-нибудь другого.
- Это ваше право, - сказал Далей. - А мое право бастовать. Я проведу сидячую забастовку и испорчу вам все праздники.
- О боги! - закричал дядюшка Одиссей. - Что же ты от меня хочешь? Я ведь ничего не решаю. Но знай, что ты стоишь на пути прогресса! Ты...
Окончания их разговора Гомер не слышал: ему надо было торопиться на генеральную репетицию праздничного представления, где они с Фредди исполняли роли индейцев.
Их должны были выкрасить с ног до головы в кофейный цвет, украсить перьями, а единственной их одеждой будут полотенца вокруг пояса.
Гомер был обязан прийти особенно точно, потому что все представление начиналось именно с него - с того, как он добывает огонь при помощи трения. Большая часть пьесы касалась исторических событий, рассказывающих о старике Эзекиеле Эндерсе и о том, как привелось ему основать город Сентерберг. Органист местной церкви написал для сопровождения пьесы слова и музыку длиннейшей кантаты и разучил ее вместе со своим хором.
Репетиция прошла с блеском. Хористы были в голосе, а исполнители ролей старика Эндерса и других первых поселенцев тоже не ударили лицом в грязь. Нечего и говорить, что Гомер, Фредди и прочие ребята также были на высоте.
Торжественный миг открытия юбилейных празднеств неуклонно приближался.
В последние дни Гомеру не удавалось повидать дядюшку Одиссея, но он знал, что у того немало хлопот и неприятностей. Взять хотя бы, что таблички до сих пор не установлены!
А так как все дома, дворы, улицы и квартиры выглядели совершенно одинаково, можно представить себе, каких трудов стоило достойным обитателям нового квартала находить свои собственные дома и квартиры.
Да, все сто домов были похожи друг на друга, как сто пончиков из автомата дядюшки Одиссея!
Правда, достойные обитатели сравнительно быстро научились вести счет от дома мисс Эндерс, который стоял в центре квартала, и потому возле этого дома обычно собирались толпы самых достойных, которые потом молча, сосредоточенно считая про себя шаги и повороты, расходились в поисках собственных домов.
Тетка Фредди тоже попала в число достойных, и когда ее племянник со своим другом Гомером как-то отправились к ней в гости, они должны были отсчитать пять домов от задней стены дома мисс Эндерс, потом еще шесть домов влево и два вправо.
- Получше, чем любая игра, - сказал Гомер. Мисс Эндерс очень гордилась своим кварталом. Она решила назвать его "Холмы Эндерсов"; хотя вся местность была ровная, как стол.
- Прелесть, - говорила она. - Просто прелесть!
Единственное, что омрачало ее радость, это вид ее собственного дома. В самом деле, старый дом Эндерсов никак не вписывался в новый пейзаж. Дядюшка Одиссей сказал, что он похож на пирожок среди пончиков, а судья сравнил его даже с больным пальцем среди здоровых. И последнее сравнение решило участь дома. Мисс Эндерс согласилась разобрать его и постанить там новый дом современного типа.
Только делать это надо было сверхускоренными темпами, чтобы к моменту начала торжеств новый дом уже стоял на своем месте. В тот же день дядюшка Одиссей уломал наконец Далей Дунера согласиться на установление табличек по четыре доллара за штуку плюс небольшая премия за скорость и за то, что Далей придется пропустить торжественный вечер и представление - вместо этого он должен будет работать, чтобы к тому времени, когда люди разойдутся по домам после спектакля, таблички уже указывали им правильный путь...