Красная Звезда даже споткнулась, вспомнив обо всех её мелких преступлениях в адрес Энлиля. Но, позволив быть себе честной до конца, Кали всё же признала: она струсила. Она боялась того, что будет, когда Энлиль станет ей ровней. Зная о своём безразмерном влиянии на него, тем ни менее, Звезда лишь сейчас понимала, как сильно было и оставалось его влияние на неё. Что-то неожиданное, совершенно необычное роднило их души, но Кали так и не осмелилась дать этим узам развиться…

Валлиэн уже пару минут опирался на створки входа в пещеру, наблюдая за лучившейся красным светом фигурой. Первородная, данная ей рождением внешность Кали впитала в себя все те лучшие черты, что хранили в себе незагрязненные недостойными смешениями кровей высшие расы. И какое бы обличье она ни принимала, её внешность не могла скрыть налёта незапятнанной первозданности. Валлиэн любовался своей гостьей до самого последнего момента, пока она его не заметила.

Когда Кали обернулась и их мысли свободно сплелись в диалог, тёмный взгляд Архонта опять скрывался за бурлящей внутри него энергией. Он посуровел, но поймав согласие в кивке его гостьи, тут же отступил от прохода, приглашая её вовнутрь.

Отбросив метания, Кали быстро направилась к пещере. За входом начинался энергетический кокон. Ступив одной ногой за его черту, девушка остановилась. Позади нетерпеливо переминался Валлиэн. Кали показалось, что Архонт сейчас не удержится и толкнёт её в спину, но вместо этого Валлиэн расплылся в улыбке.

– Деточка, заходи, – ласково молвил он.

– Напомните мне, Великий Архонт, – вместо этого спросила Кали, – зачем вам всё это?

Звезда шагнула вперёд. Кокон сомкнулся.

– Всем нужно исцеление, – послышался немой ответ.

Слова Валлиэна заскрипели в мыслях Кали. Без предисловий, в её жилы начала стекаться инородная энергия собравшихся здесь Архонтов и других представителей первых рас. Заевшей пластинкой короткая фраза мелькала и мелькала в её переполненной импульсами голове в такт накатывающим волнам непостижимой силы. Кали ощутила молниеносно возросшую тяжесть осколка. Носитель свирепствовал и неистово пытался вырваться из её увеличивающейся власти, вернуться к Хранителю, но девушка отрешённо его удержала.

– Всем нужно исцеление, – сиплым голосом прошептала она.

Камень перетёк в её руки.

Хозяин облизнул потрескавшиеся губы, не успевая должным образом заживлять постоянно страдающую, не привыкшую к плотному холоду кожу. Ох уж эта мерзлота! Он вовсе не умел терпеть и лёгкую прохладу, но этот промозглый воздух, эти скованные в камень снега и близко не напоминали приятный холодок зимних утренних часов в его столичном тёплом поместье. За уютом и оставленным комфортом прежних привилегий опальный Советник-предатель откровенно скучал. Где та нега, что лилась в его радостных днях: мягкие чистые ткани, учтивые короткие речи, приятные запахи, настоящий вкус пищи, переливы камней, игра света в завитках локонов прекрасных женщин, роскошь, роскошь, роскошь, одетые в богатство отделки апартаменты и бесконечное чинопочитание в адрес его весомой персоны. Обходиться без всего подобного Эн-Сибзаану было столь же трудно, как и без ранее утраченной энергии. Он и не думал, что настолько оброс зависимостями от простых смертных ощущений.

Несомненно, возвратив и поднакопив сил, Хозяин мог бы обмануть свой разум, внушить себе приятные мгновения, но такой самообман претил ему, и бывший Советник всё реже пользовался им, прибегая к иллюзиям только тогда, когда тоска начинала невыносимой оскомой сводить его мысли. Лишь согреваясь и не давая всегда холёной коже страдать от полюсной зимы, Эн-Сибзаан стойко терпел остальные неудобства.

– Умоляю вас, добрый Хозяин! – простонало из-за его спины.

Советник коротко сплюнул. Одно из его неудобств опять оскверняло его тонкий слух своими стенаниями. А уши Эн-Сибзаана, его обаяние и давно прозябавшая в невежестве внутренняя гармония привыкли не к этому. Ему бы сейчас размеренную игру чьих-то длинных, утончённых пальцев по натянутым струнам старого инструмента, тихую мелодию да крепкого, благородного крепленого напитка. Но никак не писклявых, онемевших в холоде голосов.

– Мы тут околеем! – не затихал проситель.

Хозяин прикинул, что такой результат пока что его не порадует – слишком милостивая кончина в обмен на его личные страдания. Обождав для своего удовольствия ещё четверть часа, в очередной раз Эн-Сибзаан немного поделился своей энергией. Следующий за ним шаг в шаг небольшой отряд расплылся в благодарственных речах.

– Тьфу! Гниды, – промямлил себе под нос Хозяин, оборачиваясь. – Да помолчите вы!

«Ух и гнилой сброд мне не посчастливилось за собой водить!» – со страданием сетовал опальный Советник. Но рассчитывать на большое ему не приходилось. Горстка его бывших наёмников – единственное, что Эн-Сибзаану удалось наскрести.

Оставив своё убежище и вернувшись на поверхность, Хозяин первым делом разведал обстановку. Как он и предполагал, Республика разыскивала предателя, но не настолько рьяно и усердно, чтобы существенно беспокоиться по этому поводу. Практически в открытую, не без присущей ему наглости, он порыскал по закоулкам планеты, выгребая со всевозможных помоек и нор ещё недавно бравых наёмников, бежавших после падения барьера сокровищницы и атаки республиканских войск. Набралось только пятеро. Остальных либо убили, либо взяли под арест. Немного, но для охраны наследника, когда тот будет схвачен и подчинён его воле, хватит, так что Эн-Сибзаан решил ограничиться и этим.

Был среди выживших и особо лакомый кусочек для бывшего Советника. Его он разыскал исключительно ради личной выгоды и своего удовольствия. Незаметно обернувшись, Хозяин, непроизвольно, вновь облизнул быстро синеющие губы. Позади, замыкая пятёрку, неуверенно пошатывался самый надоедливый, раздражающий до зверства батрак из всех, с кем Эн-Сибзаану приходилось работать. Уж ему-то Хозяин точно не желал быстрой и благостной смерти.

Подавив в себе жажду скорой и неуместной расправы, Советник легонько, заботой мазохиста, укутал наёмника теплом. Пусть ещё погреется. Недолго ему осталось…

Шагающего с понурой головой Марсиуса с головой бросило в неестественный жар, будто враз окунуло с головой в раскалённые до красноты угли, отчего сам наёмник тут же пропитался собственным потом, липким и вонючим от страха. Он чуть было не поднял глаза, чтобы взглянуть на гордую спину нанимателя, но вовремя потупил их ещё ниже, стараясь не выдать своих дум и накатившего отвращения.

Своего рода сожаление и тоска также трепали душу вора и во многом напоминали сожаления самого Хозяина. Как и его наниматель, наёмник тосковал и сетовал по утраченным шансам. Только вместо шикарных привилегий, коими обладал зажиточный и влиятельный Советник обширной Республики, его сердце ныло по взорвавшемуся кораблю. Не само драное судёнышко, а его набитый богатствами сокровищницы тайник расстраивал Марсиуса. Ему не удалось улизнуть через портал адайцев, да и за пределы самого комплекса он вырвался всего лишь на десяток километров, наткнувшись на заградительный отряд республиканцев. Всё, что он вынес из той заварушки, – это самого себя, чудом успев катапультироваться, скрыться на отшибе материка, а после и выбраться за пределы Аккадской системы, тайком перелетев в соседнюю структуру. Здесь Марсиус, пообтёршись пару дней, наспех сколотил себе липовые документы, надеясь по ним окончательно удрать из страны при готовящейся в этой системе эвакуации. Но когда уже была назначена даже дата сборов его района, переменчивое везение посмеялось над наёмником. До пункта сбора он не дошёл каких-то ста метров – из толпы его выдернули властные руки Хозяина. Вот так его путь пересёкся с тем, кого Марсиус больше всего боялся увидеть и опрометчиво надеялся, что их наниматель мёртв.

Хозяин же оказался живее живых, а наёмник, напротив, едва не скончался на месте, заглянув в недобро поблёскивающие хитрющие глаза. Тот взгляд очень не понравился Марсиусу, и с той поры наёмник более не решался увидеть его вновь, боясь заметить в глубине очей Хозяина то, что могло ему просто показаться.