— Вы пытались убедить меня, что философия — самостоятельная стезя, а в результате факты всё равно упираются в науку, — довольно потирая руки, говорил физик. — Вы проиграли, и вот моё условие: пойдете на осмотр комнат вместо меня.

— Но как же так? Мы ведь не договаривались! — запротестовал Ризомерилл.

— Вас разве не предупредили? — с притворным изумлением спросил Кронвар. — Спор со мной подразумевает условие. А уж какое это условие, я сообщаю позднее.

— Но позвольте… А Ипва в курсе? — осторожно полюбопытствовал стоик.

— Ой, только не вмешивайте сюда Ипву! У нее и без вас забот хватает!

И Ризомерилл сразу понял, что Ипву непременно надо вмешать. Но так вмешать, чтобы не прослыть при этом доносчиком…

Сейчас он чуть ли не вприпрыжку бежал по сумеречному коридору. Под конец пути даже сердце зашлось с непривычки.

«Если во второй комнате меня встретят так же неучтиво, я, пожалуй, отсижусь где-нибудь в теплом уголке, а потом отчитаюсь перед Кронваром, что обход совершен и постояльцы всем довольны», — подумал он и остановился. Следующая дверь таращилась на него свирепыми глазищами древесных годовых колец. Собрался с духом, постучал. Открыла разрумянившаяся Минорис. Она зачем-то держала молоток, а когда видишь молоток в руках у хорошенькой девушки, справиться с волнением бывает невероятно трудно. Особенно если представить, что впоследствии это орудие обрушится на твою несчастную голову.

— Не подумайте, я не грабитель, — прошамкал Ризомерилл и на всякий случай отступил назад.

— Что вы! Как можно! — всплеснула руками Минорис. Она не стала говорить, что в почтенном возрасте Ризомерилла ограбить кого бы то ни было в принципе проблематично. — Представляете, какая досада! Отвалилась спинка кровати, и я раздобыла гвоздей, чтобы ее приколотить. А гвозди гнутся один за другим!

— И правда, досада, — понимающе кивнул стоик. — Я сообщу кому нужно, и вам помогут. Обязательно.

— А вы кто? — спросила Минорис, пряча молоток за спину.

— Я? Никто. Так… Обход совершаю. Может, у вас в комнате еще что-нибудь починить требуется?

— Вообще-то здесь поселили Сэй-Тэнь. Моя комната соседняя. Там ужасно скрипит паркет, а матрас отсырел, и в нем огромная дыра. Если не возражаете, я провожу.

— Что ж, не возражаю, — прокряхтел Ризомерилл. — Сегодня исключительный день. Сегодня всё складывается не совсем обычно…

Денек действительно выдался незаурядный. Минорис прочувствовала это особенно остро, когда твердая почва в буквальном смысле ушла у нее из-под ног. Кто знал, что идя по коридору, следует остерегаться ям? Вот так шагаешь, шагаешь, ничего не подозревая, а потом как ухнешь в пустоту! Философ даже не успел задать издавна мучивший его вопрос: «Куда это мы катимся?», как свалился на белую пуховую перину. Минорис зарылась в нее с головой.

— Добро пожаловать! — чарующе прозвучал чей-то голос. Ризомерилл давно утратил способность удивляться. Он степенно поднялся, подобрал свою трость, и, расправив мантию, медленно оглядел эбонитово-черный зал. Под сводчатым потолком холодным светом горел единственный торшер, а у стены напротив, на столе, плясали крохотные язычки пламени. — Как вы находите моё гостеприимство?

— Вы большая оригиналка, — ответил старик. — А ведь сперва я вас и не приметил!

Только сейчас Минорис различила в полутьме женщину в грязном, местами продырявленном лабораторном халате. Ипва собственной персоной! По рукам у нее стекала какая-то темная жидкость. И когда ардикта приблизилась к перине, оказалось, что на пол капает самая настоящая кровь.

— Вы ранены? — встревожилась Минорис.

— О, ничуть нет. Просто провожу эксперименты на мышах… И крысах. Обыденное, знаете ли, занятие.

— Вы их убиваете? — не сумела подавить отвращение Минорис.

— В целях эксперимента, — успокаивающе сказала Ипва и усмехнулась. — Кроме крыс и мышей, я пока еще никого зарезать не успела.

Повисла давящая тишина, нарушаемая лишь странными, зловещими звуками. Где-то в отдаленном подвальном помещении стежок за стежком выстрачивала огромная швейная машина. Скрипя, поворачивалось мельничное колесо, да не унималась трещотка.

— Это шумит динамо-машина, — пояснила Ипва. — Не пугайтесь.

— А правда, что вы истязаете лабораторных животных и потом выращиваете из них монстров? — спросил Ризомерилл, содрогнувшись от собственного предположения.

— Правда, мой друг, состоит в том, что сплетни имеют особенность распространяться быстрее вирусов, — осадила его женщина-ученый. — Советую не принимать на веру сведения, которые поступают из сомнительных источников. Я спустила вас сюда по очень важному делу, поэтому не будем отвлекаться. В мастерскую, а тем более, в мою лабораторию допускаются лишь избранные. И ты, Минорис, одна из них.

Минорис удивленно вздернула голову, и тут ардикта перешла в атаку:

— Твой дар был поистине неоценим, ты мне сразу приглянулась.

— По-моему, вы что-то путаете. Неоценимый дар мастерам преподнесла Сэй-Тэнь, — неуверенно заметила та.

— Ее дар — бесценный. А бесценный и неоценимый — несколько разные вещи, — сухо произнесла Ипва, после чего вновь перешла на торжественный тон.

Она долго упражнялась в витийстве, восхваляя достоинства муз. Говорила что-то про доброту и честность и напоследок сдобрила свою речь соусом лести, сказав, что дар Минорис не имеет себе равных. Во время ее тирады Минорис то краснела, то бледнела и не знала, куда себя деть от смущения.

Сначала она теребила бант на платье, потом завела руки за спину, но, сообразив, что так стоять неприлично, тотчас приняла исходную позу. Советуют же умные люди: если хочешь кого на свою сторону склонить, хорошенько его заболтай. Да начни, желательно, издалека, чтобы не огорошить собеседника своим внезапным предложением. Вот Ипва и заговорила Минорис зубы, а потом всучила ей какой-то подозрительный матерчатый мешочек на бечевке. Сказала, что в мешочке споры, и развязывать строго-настрого запретила.

— Носи на шее, не снимай, — посоветовала ардикта.

— А зачем он мне?

— Он поможет тебе стать искусной музой. Любая муза не муза до тех пор, пока не осчастливит хотя бы одного простого человека. В данном случае, вполне подойдет Таймири.

— Это еще почему? — вспыхнула Минорис.

— Я не разглядела в ней таланта на церемонии дароприношения, — солгала Ипва. — Полагаю, надолго она здесь не задержится. Настроение у нее наверняка будет портиться день за днем. Сама подумай: видеть, как товарищи играючи справляются с заданиями, которые ты раз за разом проваливаешь. Невелика радость.

Минорис вздохнула.

— Мне тоже ее жаль, — с сочувствием отозвалась Ипва. — Но ничего не поделаешь. Вернее, сделать-то кое-что можно…

— Я поняла, — твердо сказала та. — Если споры помогут ей собраться с духом… Но, выходит, я везде должна быть с нею рядом?

— Верно, — подтвердила ардикта. — Задачка не из легких, но ты справишься. С сегодняшнего дня можешь считать себя моей студенткой.

— Студенткой?! — ахнула Минорис. Быть студенткой у самой верховной преподавательницы! Вот обзавидуется Диоксид! Да что там обзавидуется! Локти кусать будет, что такую ученицу не удержал.

На задание под кодовым названием «Осчастливить Таймири» ардикта отвела своей подопечной ровно полгода и заявила, что желает получать отчеты каждые две недели.

— Какие такие отчеты? — оторопела Минорис. У нее как-то из головы вылетело, что в училищах заставляют марать бумагу по любому поводу. Причем не только студентов, но и профессоров. Вспомнилось, как Диоксид понуждал переписывать свитки и как сильно после этого болела рука.

Ипва заскрежетала зубами. На непонятливость у нее была аллергия особого рода. Поскольку большую часть дня ардикта проводила за налаживанием работы своего генератора тока, электричеством она пропиталась насквозь. Стоило ей раздражиться, как вокруг головы тотчас появлялся мерцающий нимб, а волосы, наэлектризовавшись, вставали дыбом.