Аларик счёл нужным напомнить своим спутникам об этих обстоятельствах, и предложил им обогнуть по широкой дуге это несчастливое место. Даже Вал в кои-то веки был с ним согласен.

— Нет, — просто сказала Эринна, и они поехали через долину.

В полном соответствии с дурными предсказаниями, лошадь Вала через несколько часов захромала. Волшебник поколдовал над несчастным животным в прямом и переносном смысле, после чего конь его немного повеселел. Но дальше Вал повёл его в поводу, так что темп передвижения сразу упал.

Хэлис с Алариком разглядывали причудливые холмы, окаймлявшие долину. Камни, лежащие в их основании, иногда представляли собой настоящие скульптуры. Хэлис, развлечения ради, метко придумывала им имена: один был похож на вставшего на дыбы льва, другой — на припавшего к земле грозного пса… Перед одной такой скалой, высотой в пять раз выше человека, заметно выдающейся в долину, путники остановились все вчетвером.

— Всадник… — произнесла Хэлис.

— Старик, — поправил её Аларик.

— Пока что не похоже, чтобы он мог кому-то навредить, — усмехнулся Вал.

— Погоди, вот дождёмся ночи…

Все неосознанно прибавили шагу.

Чем ближе неслышными шагами к ним подбирался вечер, тем сильнее сгущалась тревога. Небо, разметавшее сегодня лилово-оранжевые покрывала, спускалось всё ниже, и всё острее чувствовалось присутствие чужих богов. Одно облако, висевшее совсем низко над цепочкой холмов, было похоже на островерхий старинный шлем; оно медленно плыло за отрядом, будто Старик уже наметил их в жертвы и не хотел упускать из виду.

Даже когда глухая ночь спустилась на землю, они не решились сделать здесь остановку. Вал с Алариком зажгли «светляков», и все продолжили путь. Эринна оставалась безучастной к страхам, Вал был слишком занят своей лошадью. Только Хэлис казалась настороженной, как маленький степной зверёк.

Вдруг из темноты впереди соткалась фигура всадника высотой в два человеческих роста, вынудив их остановиться. Хэлис тихо ахнула, Аларик тяжело вздохнул, сверхъестественным усилием воли удержавшись от реплики вроде «я же говорил!». Он сделал знак остальным оставаться на месте, и направил коня вперёд. Просто у него вдруг возникла мысль, что у него накопился приличный должок перед спутниками, и теперь представился шанс сравнять счёт. Однако Эринна его удержала.

— Подожди. Ты уже достаточно подразнил степняков. Лучше я сама.

Аларик дёрнулся было, но, взглянув ей в лицо, понял, что в её словах не было никакой издевки, никакого подтекста — просто констатация факта. И всё равно, отпустить её к Старику — бредовая идея. Да у этого дуболома один только меч почти с неё ростом!

— Эринна права, — Вал выехал вперёд, — тебе нельзя рисковать, без тебя нам не пройти через Лабрис. Так что поеду я.

— Поздно.

Похоже, Всаднику надоело ждать, пока добыча соизволит явиться к нему, и он придвинулся к ним сам. Огромная глыба нависла над отрядом, внимательно осмотрела всех по очереди и каменным голосом проскрежетала:

— Может, в картишки?

— Тройка!

— Семёрка!

— Дама!

— Ах, ты так! Ну, щас я!

Наверное, это было самое сюрреалистичное приключение последних дней — перекинуться в карты с древним замшелым великаном.

— Только, чур, не на щелбаны, — сказал Аларик, когда они все осознали, что им предлагают.

Старик оказался крепким игроком. Он хрипел застарелым бронхитом, гулко бил себя ладонью по колену, хохотал, как из бочки, и блефовал по-чёрному.

Когда очередной кон закончился, этот великан отбросил засаленные карты и с удовольствием потянулся. В его грязно-рыжей бороде кое-где торчали ниточки мха.

— Эх, хорошо! А то скучно здесь стало в последнее время, народу маловато.

— Да уж понятно, почему, — буркнул Аларик, подсчитывая проигрыш. Эх, сюда бы Дориана! Они бы со Стариком отлично поладили, два старых картёжника. — Зачем тебе деньги? Клад собираешь?

— Дело не в деньгах, а в принципе! — и ещё несколько монет канули в островерхий шлем размером с хорошее ведро.

Их с Валом «светляки» освещали эту необычную картину голубоватым светом, придавая ей дополнительный оттенок потусторонней жути. Стреноженные лошади паслись неподалёку и в сгущавшемся тумане казались призраками.

Вал с Хэлис целиком отдались игре, как дети. Вал так усердно ерошил свои волосы в особо драматичные моменты, что стал похож на ушастого степного ежа. Эринна поглядывала на Старика с подозрением.

— В чём всё-таки подвох? — решился спросить его Аларик. — Если мы проиграем, ты не выпустишь нас из степей? Превратишь в камень на рассвете?

— На кой мне это? — смертельно удивился Старик. — Здесь камней и так хватает, вон их сколько! — он кивнул лохматой башкой на окрестные холмы.

— Эта степь с каждого берёт свою цену, — посерьёзнел старый воин. — В тех холмах лежат мои братья, щит и меч великой Империи. Теперь я остался один… последний её защитник. Правда, степняки поумнели. Больше сюда не лезут.

— Империи больше нет, старик, — резко сказала Эринна.

— Но мой долг от этого никуда не делся.

— Хорошо, и какая же наша цена за проход через твою долину?

Старик льдисто сверкнул прищуренными глазами:

— Вы уже заплатили. Разве вас было не пятеро, когда вы пришли в степи?

От его взгляда девушка передернулась.

— Я предпочла бы сотню раз умереть, чем платить — так!

— Я тоже, поверь мне. Но степь никому не даёт выбора. Знаешь, я понял, что в этом есть определенная мудрость. Ты просто платишь. И идёшь дальше.

— Ну что, продолжим? — спросил он совсем другим тоном.

Ещё два кона, и, благодаря ловкости Аларика, альтийцы с немалым трудом смогли остаться при своих.

— Конечно! Чтоб кьяри да не везло в карты! — восклицал раздосадованный Вал.

Аларик сам не заметил, как задремал. Проснулся он уже утром, резко, как от толчка. Рядом зевнула Хэлис, завозился Вал, как сонный барсук. Эринна ещё спала. И всё случившееся ночью можно было бы счесть нелепым красочным сном, навеянным старыми легендами, если бы не одно обстоятельство. Неподалёку в утреннем тумане виднелась скала, похожая на всадника, в точности такая же, какую они видели вчера днём.

Когда лагерь был свёрнут, Эринна, уже сидевшая в седле, задумчиво остановилась перед скалой.

— Хочешь вернуться и проверить? — спросил её Аларик.

— Ну уж нет! — она пришпорила лошадь и поскакала прочь.

Трудно описать чувства господина Ксантиса, когда он решил во второй раз навестить кагана Харре-хана и попал прямёхонько на его похороны. Он ошеломлённо смотрел на высокий погребальный костёр, на котором возлежал старый хан в полном военном вооружении, и не знал, что и думать.

По словам скорбящих соплеменников, Харре-хан мужественно схватился с «проклятым демоном кьяри», и тот одолел его.

Ксантис скорбел вместе со всеми, так как налаженные связи со степняками следовало беречь. Он успокаивал себя этой мыслью, когда вместе с другими принёс богатые дары на костер старого воина, но про себя решил, что пошлёт господину Джозеру дополнительный счёт.

Во время церемонии, глядя на пылающий в ночи огонь, Ксантис размышлял, насколько силён и хитёр должен быть кьяри, чтобы сбежать прямо из стойбища, будучи скованным, и положить при этом половину охранников.

Против такого существа было только одно оружие — другие кьяри. А значит, ему не только придётся отправиться за Стикс вслед за своими альтийцами, но и искать там союзников среди проклятых «кровососов».

Ксантиса совершенно не прельщала эта идея. Но другого выхода у него не было.

Часть 2. Белое и черное

Четверо путников стояли на пристани и ждали, когда прибудет плот с перевозчиком. Колокол, в который они прозвонили, чтобы привлечь его внимание, всё ещё гулко звучал. Плот сейчас болтался на середине реки, так что ожидание могло затянуться. Перед ними медленно катил свои молочные воды Стикс. Утро было тихое-тихое, так что было не различить, где кончается туман и начинается речная гладь.