Всё лежало на столе и было приготовлено заранее.

Артём, который пригласил Никиту в бар, чтобы приободрить после расставания с Владом, вынужден был приободрять его ещё и по случаю потери работы.

— Ты не парься, главное! Всё будет нормально. Работу найдёшь — это вообще не вопрос. Мужика нормального… ну, с этим сложнее, если тебе не на один раз, а именно нормального. Но тоже найдёшь. Арнольдыч тебе подгонит, если что, — Артём приобнял Никиту за плечо. — Не знаю, где он этих мужиков берёт…

— Нет, хватит, — пробормотал Никита, глядя в пляшущие на поверхности бокала золотистые блики.

— Ну, значит, так найдёшь. С твоей-то внешностью… У тебя самые охуительные брови, какие я когда-либо видел. Я себе такие же хотел. Фотку твою отнес даже…

Никита на секунду даже дар речи потерял.

— Куда отнёс?

— К хирургу. К пластическому. Но он меня отговорил. Сказал, что к моему лицу такая форма не подойдет. И глаза будут казаться маленькими.

— Ты это сейчас придумал или на самом деле ходил? — не мог поверить Никита.

— Ходил, а что такого?

— А вдруг бы твоему шейху не понравилось?

— Ему плевать на брови. У нас с ним особые отношения.

— Это какие?

Артём усмехнулся и покачал головой из стороны в сторону с театрально-таинственным видом.

— Я дал страшную кровавую клятву никому не говорить.

— Слава богу, — подумав, ответил Никита, — не хочу ничего про это знать.

Он поднёс стакан ко рту. Уже третий вискарь за вечер. Если его жизнь немедленно не начнёт выправляться, он сопьётся. Или нет. У него на это нет денег.

Домой Никита приполз в половине второго. В темноте он налетел на расставленные вдоль коридора чемоданы.

От грохота и сдавленного мата проснулся Олег:

— Ты в курсе, сколько тебе спать осталось?

— А мне завтра не на работу, — радостно заявил Никита, вваливаясь в комнату. — Меня уволили!

— Бля… — протянул Олежка. — Буду думать, что это сон.

Никита тоже с удовольствием думал бы, что это сон. Страшный, кошмарный и непродолжительный сон.

***

Соколов позвонил в пятницу, когда Никита был уже готов сдаться и позвонить ему сам. Оказывается, он все эти дни был в командировке — ездил на строящийся объект.

Андрей предложил сходить куда-нибудь вечером. По Никитиным прикидкам «куда-нибудь» могло вылететь тысячи в три, а того, что за него будет платить Андрей, его план не предусматривал. Настроение было ни к чёрту, ехать из Котельников в центр тоже не хотелось, так что Никита сначала отказался. Андрею удалось его вытащить только упомянув, что он хочет посмотреть документы на Мелюзину.

Предыдущие три дня Никита провёл на телефоне, обзванивая кадровые агентства, долбясь в автоответчик Влада и принимая звонки по объявлению о продаже лошади. Лошадью по-настоящему пока не заинтересовался никто. Звонили какие-то мутные личности, которые даже не просили посмотреть на Мелюзину: сразу предлагали отдать за полцены, потому что якобы за свои деньги он её и через год не продаст. Одна дама вообще предложила Никите пять тысяч евро.

— Да её выгоднее на колбасу сдать! — психанул он и кинул трубку.

Никита и не ожидал, что Мелюзину оторвут с руками — тем более, что у него оставался запасной вариант с Соколовым. Гораздо серьёзнее его беспокоила ситуация с работой. Он был в нескольких эйчар-агентствах, съездил на несколько собеседований, но в итоге, пообещав обговорить с руководством и перезвонить, Никите на следующий же день вежливо отказывали. Не то чтобы Никита думал, что найдёт новое место сразу, но немедленные отказы выглядели подозрительно и даже немного зловеще. Чёрная полоса тянулась.

В итоге к трём часам дня пятницы, когда его пригласили на ужин, Никита чувствовал себя конченым неудачником.

В семь, несколько приободрённый желанием Андрея посмотреть документы, он подъехал к «Аисту» на Малой Бронной. Никита раньше не был в этом ресторане, и его откровенно не порадовали маленькие столы, составленные в один большой, — свободными были только они. Обычно, если его пытались усадить за общий стол или вот такую группу, он разворачивался и уходил. Сидеть рядом с незнакомыми людьми не нравилось ему само по себе, но необходимость скрывать или хотя бы не афишировать свою ориентацию делала ситуацию ещё более напряженной. О том, чтобы держаться за руки, речи не могло быть в любом случае, но за общим столом даже поговорить свободно было невозможно.

Влад, тоже не выносивший общих столов, как-то поделился с Никитой тем, что сказал ему знакомый владелец сети кафе: за общими столами долго не засиживаются; мало кто чувствует себя достаточно комфортно бок о бок с незнакомыми людьми. После этого при виде составленных столов у Никиты всегда складывалось впечатление, что его пытаются поскорее выпроводить из заведения, чтобы дать место следующему посетителю. У него не было чёткого плана в отношении Андрея, но он видел, что нравится ему — в сексуальном плане — и собирался беззастенчиво этим пользоваться. Тесно сдвинутые столы угрожали сорвать операцию. Что за непруха?

К счастью, услышав фамилию Соколова, Никиту провели на второй этаж в более уютный зал. Андрей ждал его за укромным маленьким столом возле окна. Сегодня он был в светлом костюме. Деловой стиль ему невероятно шёл, хотя красный цвет… Да, Никита хотел бы ещё раз увидеть его в чём-нибудь красном. Немножко посмотреть — и потом сразу раздеть.

Никита опустился в мягкое кресло, заставил себя успокоиться и не думать больше о возбуждающих цветах, и выложил на стол роскошную Мелюзинину папку — чтобы придать ужину деловую направленность. Андрей пробежался глазами по первым листам, а потом захлопнул.

Несмотря на то, что Андрей настоятельно советовал ему взять какой-то сет — в ресторане были гастроли шефа креольской кухни, Никита ограничился морским салатом с гуакамоле и кофе.

— Я в девять встречаюсь с друзьями. На сет нет времени, — пояснил он, про себя добавив: — И денег.