— Я не была пьяна, Хок. Нисколечко. Брюс сказал мне, что ему сделали вазектомию. Сначала я ему не поверила, но он показал мне два маленьких шрама на яйцах.

— Ты имела в виду — на мошонке? — Хок не упустил случая подтрунить над Эллитой.

— Да. — Эллита попыталась улыбнуться. — Мы сделали это два раза. Потом я зашла в душ, оделась и как раз успела домой к половине одиннадцатого. Брюс был очень мил. Он намного моложе меня, Хок. Ему не больше двадцати пяти лет.

— Милый, но лжец, — уточнил Хок.

— Наверное, ты прав. Но у него были эти шрамы на мошонке. Может, ему действительно делали вазектомию, но неудачно?

— Скорее, ему лень было надевать презерватив. Я могу все выяснить, если хочешь. Ты помнишь, где он живет?

— Да, — кивнула Эллита. — Но я не хочу с ним больше встречаться. Не хочу, чтобы он узнал о том, что я беременна. Я просто рожу себе ребенка и буду его растить. Но в данную секунду мне страшно, Хок. Я никогда еще не ночевала вне дома. Честное слово. У меня нет с собой ни денег, ни одежды, ни оружия, ни машины — ничего.

Хок призадумался на минуту, а потом сказал, трогая машину с места:

— Не горюй, Эллита. Я вызволю твои вещи из плена.

Глава 12

Эллита не хотела, чтобы ее видели родители или соседи, поэтому Хок оставил ее в машине в квартале от родимого дома, а сам проделал оставшуюся часть пути пешком. Особняк Санчесов оказался больше, чем ожидал Хок — в блочном доме, отделанном штукатуркой, было, судя по внешнему виду, не меньше трех спален. Крыша у особняка была плоская, а впритык к дому примыкал гараж. Лужайка перед домом аккуратно подстрижена, а по обеим сторонам крыльца разбит цветник. Коричневая «хонда» Эллиты стояла на подъездной дорожке. Привилегия пользоваться гаражом, очевидно, принадлежит папаше Санчесу. Как говорится, хозяин — барин.

Хок открыл калитку из штакетника, и недоуменно уставился на алтарь, посвященный святой Варваре. Сложенный из каменных плит и известняка, алтарь возвышался в самом центре двора. В небольшой нише алтаря стояла гипсовая статуя святой Варвары, в изножье которой помещалась ваза с ромашками и папоротником.

Входная дверь открылась прежде, чем Хок успел нажать на кнопку звонка, и на пороге появилась миссис Санчес. Если она и плакала, как давеча утверждала Эллита, то по лицу ее этого никак не скажешь. Миссис Санчес была чуть пониже дочери, и в ее волосах уже появились седые пряди. Черты лица миссис Санчес были весьма привлекательны — особенно красивы были лучистые карие глаза.

— Здравствуйте, миссис Санчес. Я — сержант Мозли. Мне нужно забрать вещи вашей дочери.

— Входите, сержант, — сказала миссис Санчес, посторонившись. — Эллита мне очень много о вас рассказывала.

Хок вошел в просторную гостиную. У стены стоял большой диван, обитый ярко-желтым бархатом, а в углу располагалось кресло из того же гарнитура. Вся остальная мебель была выкрашена в черный цвет и загромождала собой как гостиную, так и столовую. Однако доминировала в интерьере гостиной не мебель, а еще одна гипсовая статуя, выполненная в человеческий рост. Практически все дома в Майами по какому-то недоразумению были оборудованы бесполезными в субтропиках каминами. Обычно зияющую пасть камина жильцы маскировали кадкой с каким-нибудь домашним растением, но у Санчесов эту роль выполнял гипсовый святой Лазарь. Он стоял с протянутой рукой, а вокруг него по ковру были рассыпаны монеты. Судя по тому, что в основном это были четвертаки, святой Лазарь, наверное, покровительствовал автостоянкам и электричкам, поскольку счетчики на платных парковках глотали исключительно двадцатипятицентовые монетки — так же, как автоматы по продаже билетов на электричку.

— Скажите, пожалуйста, — обратился Хок к матери Эллиты, — а мистер Санчес дома? Мне хотелось бы с ним побеседовать.

Миссис Санчес покачала головой и поджала губы:

— Он в своей комнате. Сейчас нехорошее время, чтобы говорить с ним, сержант. Оченьнехорошее.

— Понятно, — кивнул Хок. — Но вы все равно передайте ему, что я заеду поговорить с ним через пару дней. Эллита, как вам известно, моя напарница, и мне небезразлично ее душевное состояние. За нее переживает все полицейское управление. Вы можете гордиться своей дочерью, миссис Санчес. У меня у самого две дочки, и я буду только рад, если они вырастут похожими на Эллиту.

— Спасибо. — Миссис Санчес деликатно дотронулась до руки Хока. — Пойдемте, сержант, я покажу вам комнату Эллиты.

Эллите под личные покои была выделена большая спальня, к которой примыкала отдельная ванная комната. Очевидно, пожилые родители Эллиты ночевали порознь в двух маленьких спальнях, вполне довольствуясь одной ванной на двоих.

На окнах в спальне Эллиты висели в три слоя тюлевые занавески, шторы и тяжелые пурпурные портьеры. Неприбранная постель была застлана розовыми простынями и такого же цвета одеялом. Тут же валялось покрывало, расшитое розами, а в изголовье кровати возвышалась гора из четырех подушек. К спинке кровати из инкрустированного орехового дерева была прикреплена переносная лампа для чтения. Цветной телевизор стоял на столике с колесиками, так что его можно было развернуть и к кровати, и к обитому красным бархатом креслу. Над туалетным столиком висела писанная маслом картина в золоченой рамке, к нижнему краю которой была приделана подставочка для свечки, ибо изображала картину Деву Марию. С противоположной стены на нее смотрел с цветного плаката Хулио Иглесиас. Прямо под душкой Иглесиасом располагалась стереосистема.

Миссис Санчес раздвинула дверцы встроенного шкафа.

— Вот. Вся одежда Эллиты в этом шкафу.

— Мне нужно забрать еще сумочку вашей дочери, ее удостоверение личности, полицейский жетон и пистолет. И еще чековую книжку Эллиты.

Миссис Санчес выдвинула один из ящиков комода и вынула из него сумочку дочери. Все вещи Эллиты — пистолет, удостоверение личности, жетон ключи, бумажник и чековая книжка — оказались на месте. Хок подошел к небольшому письменному столу в углу спальни и проверил выдвижные ящики. Обнаружив две сберегательные книжки и две банковские расчетные книжки — каждая на сумму в 10 000 долларов — Хок положил их в сумочку. Эти финансовые бумаги Эллите не помешают. Золотые наручные часики, лежавшие на прикроватной тумбочке, Хок сунул к себе в карман.

— У Эллиты есть какой-нибудь чемодан? — поинтересовался он у миссис Санчес. — Может, вы поможете мне подобрать одежду для вашей дочери?

— Чемодана у Эллиты нет, но я сейчас принесу из гаража картонную коробку. — Миссис Санчес проворно выбежала из спальни.

Хок стал раскладывать одежду Эллиты на кровати. Он достал из шкафа две кремовые блузки с длинным рукавом, черную и красную юбку, розовую ночную рубашку, пару черных шелковых трусиков и два бюстгальтера. Пожалуй, на выходные Эллите этого хватит. На улице — разгар лета, так что свитер и куртка ей вряд ли понадобятся. Хок не удержался и взглянул на этикетку одного из лифчиков. Размер № 3. Хок побросал на кровать баночку глицерина, тюбик «колгейта» и зубную щетку, но к склянке духов «Шалимар» и флакону с мускусом даже не притронулся: Эллита сегодня столько на себя духов вылила, что дай Бог этим терпким запахам выветриться за неделю. Чулки! Ей понадобятся чулки. Хок снял с бельевой веревки в ванной чистые колготки и присовокупил их к остальным вещам. Кажется, он ничего не забыл.

Миссис Санчес вернулась в спальню с большой коробкой из-под «Тайда».

— У Эллиты есть дорожная сумка, — вдруг вспомнила она. — Я сейчас ее достану.

Пока Хок складывал в картонку одежду Эллиты, миссис Санчес сняла с верхней полки платяного шкафа красно-белую дорожную сумку и побросала в нее всю косметику с туалетного столика, включая мускус и «Шалимар». Вслед за косметикой в сумку последовало небольшое пластмассовое деревце-подставка для браслетов и серег.

— Думаю, пару дней Эллита обойдется этими вещами, — сказал Хок, — но если вы упакуете все остальное «приданое» дочери, то она заедет за ним, когда мистера Санчеса не будет дома.