- Дорогая, не выдумывай, что ты могла слышать?! удивляется муж.
- Когда мы выходили из комнаты, чтобы пойти поужинать, я слышала, как хлопнула дверь в комнату мадам Режан, - уверенно говорю я.
- Тогда почему я этого не слышал?! Ты все выдумываешь! возражает супруг.
Мой муж не видит ничего, что творится вокруг него. Если бы захлопали все двери в гостинице, он бы ничего не заметил.
- Просто ты невнимательный, - говорю я обиженно.
- Наверное, это была ее невестка, - предполагает мсье Перналь.
Вот еще одна неприятная черта моего мужа - найти всему прозаичное объяснение! Невыносимо! Ни капли воображения!
- Нет, это не она! - уверенно возражаю я. - Анна Режан уже сидела за столом, когда мы подошли.
Супруг понимает, что он неправ, и сдается.
Я, мсье Перналь, мне 32 года. Я и моя супруга отвечаем на вопросы Робеспьера. Моя жена вечно что-то видит, вечно что-то слышит. У нее какое-то больное воображение! Не понимаю, как она могла что-то услышать? А если и слышала... Хлопнула дверь... Ну и что? Может, сквозняк!
Ох, как бы ее фантазии не навлекли на нас подозрений! Этого нам еще не хватало!
- Мне кажется, что, пока мы обедали, в комнату Режан проник убийца, - говорит она. - Это было очень удобно для него... Возможно, это был мститель, ведь у такой пренеприятной дамы наверняка было много врагов!
Не могу больше слушать эту чушь. А возразить опасно, может обидеться, опять реветь начнет...
- Да, - киваю я, подмигивая Робеспьеру, - он прибыл из дальней страны, куда старуха продала его в рабство, когда он был младенцем. Ей хотелось заполучить его состояние.
Супруга радостно хлопает в ладоши.
- Наконец-то ты научился мыслить по-человечески! восклицает она.
Я улыбаюсь в ответ. Увы, чувство юмора у нее не такое, как фантазия.
К счастью, Робеспьер понимает, что от нас ничего путного не добьешься. Мы по-дружески прощаемся. Супруга обещает вспомнить что-то еще. Не дай Бог!
Я, Макс Робеспьер, побеседовал с весьма "душевной" семейной парой. Словам мадам Перналь я не особо доверяю. Когда речь идет о расследовании какого-нибудь преступления или другого необычного дела, многие дамы хотят принять в нем участие как важные свидетельницы и воображают, будто что-то видели или слышали. Однако совсем не обращать внимания на ее показания нельзя.
Я герцог Филипп Орлеанский, мне 44 года. На протяжении последних лет я борюсь с женой моего кузена Марией-Антуанеттой. Ох, пренеприятнейшая особа. Из-за нее мой кузен Луи даже видеть меня не хочет.
Кажется, события начинают складываться удачно! А то мне уже начало казаться, что фортуна покинула меня. Но нет! У меня появился шанс. Достаточно я был изгоем, настала пора потребовать возврата долга у всех: у братца-короля, у его супруги-королевы и ее отвратительного любовничка... еще у Лафайета. Никогда не забуду, как он бесцеремонно выдворил меня из страны. Я знаю, им двигала трусость, он подло устранял своих политических соперников.
Сейчас они все в весьма неблагоприятной ситуации! Люди только и болтают о королевском побеге. Интересно, насколько правдивы эти слухи? Первый шаг - все узнать. Это будет нетрудно, у меня есть на примете один человек...
Хм... если Луи, действительно, убежит. Отлично! Я могу с легкостью занять его место. А если его поймают? Ему не избежать обвинений в измене, а изменник не может быть королем! Ха! Как ни крути, все в мою пользу. Но вот Лафайет... А, черт с ним! Его популярность канула в Лету. Ни двор, ни народ его не любит. Даже солдаты гвардии посмеиваются над ним.
А что я могу сделать сейчас? Хорошенько подпортить жизнь моим "друзьям". Я вселю в них страх разоблачения, заставлю потерять доверие друг к другу. Пусть спокойствие навсегда покинет их!
У меня сейчас встреча с дамой, ее имя Николь Орильи. У этой особы свои счеты с королевой.
- Мадемуазель, я счастлив видеть вас, - галантно произношу я, целуя ей руку.
Она мило улыбается мне, несколько отрешенно отвечает на мою любезность.
- Как было условлено, я нашла человека, который за разумную плату сообщит все, - переходит мадемуазель к делу. - Конечно, вам придется оплатить и мои услуги посредника.
Хм... похоже, она нетерпелива. Эх, зачем я согласился, можно было самому найти человека при дворе. Траты на посредника...
- Действовать напрямую очень опасно, мой герцог, - говорит она, угадав мои мысли, - как знать, вдруг он выдаст вас королеве, желая получить более высокую награду. Прошу вас, не забывайте, что за вами пристально следят.
- Мадемуазель... - начинаю я.
- Зовите меня Николь, - улыбается она.
- Николь, - несколько смущенно говорю я. - Позвольте узнать, что движет вами в этом предприятии?
- Ненависть к королеве, - помрачнев произносит девушка. Она сделала несчастной меня, мой долг сделать несчастной ее.
Как я вас понимаю, Николь! У Австриячки дар заставлять людей страдать!
Я, Аксель Ферзен, вхожу в комнату королевы. Я не спал всю ночь, размышляя о Кампан. Вот и она! Как сдержанна, холодна, неприступна. Это делает ее особенно соблазнительной, а ее талия... О Боже! О чем я думаю! Кампан послушно выходит из комнаты.
- Ферзен, как я рада, что вы пришли! - говорит королева. С каждой минутой мой страх все сильнее и сильнее.
Бедняжка. Как мне ее жаль. Долг чести спасти эту женщину из лап черни.
- Неужели нам суждено погибнуть, - вздыхает она.
Я начинаю утешать королеву. Она плачет.
- Я не допущу вашей погибели! - восклицаю я. - Скоро вы будете свободны!
- Ох, я не могу понять, как мой супруг так легко решил отдать корону этим дикарям! - возмущенно говорит она.
- Увы, его величество несколько малодушен, моя королева, отвечаю я. - Нам придется все делать самим.
- Вы правы, Аксель, - вздыхает она. - Подумать только, я стала женой мещанина. Он был готов принять все эти жуткие ультиматумы! Но я не буду сдаваться, я еще не забыла, что я королева! Я приехала во Францию не затем, чтобы стать рыночной торговкой!
- Важно, что у вашего мужа-короля удалось получить разрешение действовать, - говорю я. - Главное - бежать, мой король Филипп III тоже так считает. Он просит нас поторопиться, дорога каждая минута.
- Ах, что бы я без вас делала, мой дорогой Аксель! восклицает она.
- Я люблю вас, моя королева! Я живу лишь для того, чтобы служить вам!
Я целую ее. Королева отстраняет меня.
- Я боюсь, - вздыхает она. - Чем ближе день нашего побега, тем все беспокойнее у меня на душе. Иногда я готова поддаться слабости и отступить.
- Теперь поздно отступать, любимая, - отвечаю я. - Скоро 19 июня, день вашего освобождения.
- Вы не желаете меня понять! - возмущенно говорит она. - Вы слишком спешите! Вас не волнуют мои страхи! Вам просто хочется поскорее сделать свое дело, чтобы оставить меня!
- Не говорите так! - восклицаю я.
- Не перебивайте! - королева дает мне пощечину.
Ей самой неловко.
- Прошу понять, волнения, которые переполняют меня, слишком сильны! - говорит она. - Только с вами я могу иногда поддаться им. Наедине с другими я должна быть королевой, а с вами я могу быть женщиной.
Я могу ее понять. На этом наша беседа завершена. Я покидаю королеву. В коридоре я сталкиваюсь с Кампан:
- Простите мою откровенность, - говорит она. - Я не должна была так поступать. Но... мне бы хотелось хотя бы видеть в вас друга... надеюсь, вы...
- Всей душой готов быть вашим другом! - восклицаю я.
- Вы очень устали, - говорит она. - Наверно, вы не высыпаетесь?
Она права. Я уже и забыл, когда спал спокойно.
Подумать только, женщина, добродетель которой выше всяких похвал, вдруг полюбила меня. Именно меня! Только я удостоился этой чести.
- Я восхищаюсь вашей преданностью! - восклицает она. - Вы примчались в столь ранний час! Как же вы успели позавтракать?
Тут я вспоминаю, что не завтракал. Голод дает о себе знать.