Она задержалась на дорожке под освещенными, открытыми на свежий воздух окнами ресторана в старинной гостинице — шале, с круглой башенкой и каменными стенами, сплошь завитыми плющом. Ей был виден потолок, покрытый лепниной, огромная люстра из кованого черного металла с торчащими свечами, а прямо под ней — голова официанта. Даже по наклону, по блеску черных, глянцево зачесанных волос было понятно, как внимательно углубился он в раскрытую атласную карту, обсуждая с сидящими за столом, невидимыми с дорожки клиентами нюансы заказа. Ровно шелестели струи фонтана, где-то на той стороне озера играл оркестр, светились красные фонарики на террасе китайского ресторана — все было мирно, чинно и невероятно обаятельно. Странно, как меняется мир от совершеннейшего пустяка.

Франсуаз тихо рассмеялась, вспомнив недавнее приключение и подумав о том, как удивился бы этот работяга, окажись рядом с шикарной парижанкой за столиком вот перед таким холеным и хорошо вышколенным официантом. Конечно, парень корчил бы из себя бывалого гурмана и таращил глаза на Франсуаз, обстоятельно обсуждавшую с официантом качество спаржи и вкусовые оттенки соусов с мудреными французскими названиями… Он, вероятно, приехал на заработки из Южной Америки. Полуиспанец, полуараб. Или все же немного негр? Как чудесно лоснилась его бронзовая кожа рядом с её атласной ягодицей…

Франсуаз снова перебрала впечатления свидания, с подробной отстраненностью знатока, посетившего театральную премьеру или вернисаж. Если уж мечтать о любовнике, то о таком. И что только возомнили о себе её помешанные на любовных интрижках соотечественники? Пфф! — Франсуаз фыркнула, подумав о Жане — он считал себя неотразимым мужчиной и выглядел как герой, переплывший Ла-манш в январскую стужу, если ухитрялся овладеть женой два раза подряд.

Дикарь-работяга занимался сексом так, словно это было его жизненное призвание и за случайные подвиги на ковре полагается Нобелевская премия.

«Милый, безымянный маэстро!» — прошептала Франсуаз, загадочно улыбаясь.

Фанерный китаец с дымящимся блюдом преградил ей дорогу, запахи пряной кухни развеселили желудок — Фарнсуаз свернула в освещенные оранжевым светом фонариков двери. Китайский ресторанчик — то, что надо для хорошего ужина одинокой женщины. Не слишком шикарно, вполне демократично и потрясающе вкусно.

Она села за угловой столик на террасе, висящей над озером и заказала далеко не диетические блада. Если воздержание в еде и необходимо, то только не сейчас.

Еще утром, с отвращением покинув кухню и нетронутый завтрак, Франсуаз не поверила бы, что с таким удовольствием сможет поглощать ужин разделывать зажаренных в кляре королевских креветок, впиваться зубами в сочные ломтики свинины, сдобренные апельсиновым соусом, потягивать жасминовый чай и смотреть на поднимающуюся над озером луну.

Интересно, как выглядит ковер в спальне над распахнутым лунным окном? — Франсуаз вообразила темную комнату, два тела, слившихся на полу и ветерок, напоенный горечью каштанового меда. Он овевает любовников, охлаждая пылающую кожу… А что если нынче ночью… А что, если они придет снова — появится в окне и скажет: ты прекрасна… Он придет, обязательно придет! Франсуаз прервала свидание, пугая парня шефом, а он даже не попрощался. Конечно же, они лишь ненадолго разомкнули объятия, чтобы встретиться вновь!

Сердце Франсуаз бешено заколотилось, она едва не выронила дрогнувшую в руке фарфоровую чашечку, вся вспыхнула, поняв только сейчас, что думает лишь об одном — о том, что случится ночью.

— Говорю тебе, это она! — услышала Франсуаз за своей спиной английскую речь.

— Тебе везде мерещатся знаменитости и важные знакомые, — ответил женский голос.

Очевидно, речь шла о какой-то забредшей сюда актрисе.

— Добрый вечер, мадам. Извините за беспокойство. — Рядом с Франсуаз стоял он, смущенно улыбаясь и комкая в руках салфетку. Светлые брюки, в тон им — оттенка молочного шоколада — элегантный пуловер. Круглые стильные очки на тонком, скорее арабском, чем негритянском носу. Непонятно, как Франсуаз узнала его, но узнала мгновенно, оцепенев от неожиданности.

— Вы, кажется, завершаете ужин? Если никого не ждете, не подсядите ли к нам? Я как раз рассказывал Грейс о ремонте.

Вместо того, чтобы отказаться, Франсуаз почему-то поднялась и пересела за соседний столик.

— Привет. Меня зовут Грейс, — с любопытством уставилась на Франсуаз молоденькая девица. Немытые волосы небрежно завязаны в хвост, на груди стянуты рукава пестрого, наброшенного на плечи, свитера.

— Френси рассказывал какие красивые комнаты в вашем доме.

— Дом не мой, — сказала Франсуаз по-английски, глядя на черную кайму под ногтями малышки.

— Мы с Грейс живем в плохонькой гостинице у вокзала. Душ только один на весь этаж. — Как бы извинился за свою подружку Френси.

— Меня зовут Франсуаз Бордери (она почему-то назвала свою девичью фамилию). Я парижанка, временно гощу у подруги.

— Ха! Вот здорово — я сижу между двумя Франсуа — могу загадывать желания. — Грейс значительно посмотрела на своего дружка. — А он сказал, что вы очень известный дизайнер рекламы.

— Это Шарлотта! Я занимаюсь совсем другим. — Машинально произнося слова светским тоном, Франсуаз ощущала, как увядает распустившийся в её душе цветок и опустевшее нутро заполняет мертвецкий холод.

— Я рассказал, как починил в вашей ванной дыру в потолке, Грейс не поверила и все просила показать ей, — объяснил парень. — Я ведь недавно работаю маляром.

— Ах, Френси — жуткий хвастунишка. Его взяли в строительную бригаду мусорщиком. Да, да! — Грейс закрыла ладонью рот, спешившего возразить дружка. — А уж штукатурить — сомневаюсь. Он жуткий белоручка.

— Тем не менее, ваш друг ничего не придумал, — сказала Франсуаз, не в силах подняться и уйти. Она осознавала, что выглядит как говорящий манекен.

— Нет, конечно, кое-что у него получается отлично! — веселилась Грейс.

— Перестань! Жалею, что позволил тебе пить вино.

— Мадам, вы видите перед собой Франси Ригга-младшего. — Торжественно объявила Грейс и, не заметив потрясения на личе Франсуаз, пояснила: — Отец этого мусорщика — генеральный директор банка в Вашингтоне, сынок заканчивает факультет в Прикстонском университете и уже здорово помогает папаше крутить капиталы.

— Грейс! Ну что за старомодный пафос! Твой отец — грузчик в порту, и ты из кожи вон лезешь, демонстрируя свои пролетарские замашки и независимость. Удрала из дома и притащилась сюда, чтобы посмотреть, как я буду работать каменщиком. Мне необходимо освоить язык!

— Чучело! Плевать мне на твои закидоны в смысле строительных упражнений. Мне интересуют совсем другие игры. — Обвив шею парня, она прижалась к нему. — А вообще — забавно. Обычно мой красавчик занимается пробиванием дыр. А здесь — залепил! Это как, приятно? — Она захихикала, наслаждаясь оторопью француженки. — Можно, я приеду завтра взглянуть на апартаменты и работу Френси?

— К сожалению, я завтра уезжаю. — Франсуаз, наконец, нашла в себе силу подняться. — Желаю вам больше не портить чужие потолки, мистер Ригг.

…Она не могла уснуть до утра, перевернув простыни и одеяла. В саду за окном происходили кошачьи разборки, у соседки жарили на барбикю и громко смеялись подвыпившие гости. Все было невыносимо противно, даже белеющие в темноте ветки черешни. Ничего не напоминало о её недавних видениях. Еще один мираж, оказавшийся обидным обманом. Темпераментный повеса взял то, что плохо лежит — овладел перезрелой, скучающей женщиной. Один из самых ни к чему не обязывающих эпизодов. Ни к продолжению связи, ни к тому даже, чтобы запомнить случайной партнерши по «спортивному сексу».

Работяга оказался интеллектуалом, да к тому же — богачом. От этого Франсуаз становилось особенно больно, словно её снова предали. Предал тот, кто должен был оценить разницу между изнеженной дамой и немытой глупой «девчонкой».

«Он оценил. И выбрал девчонку.» — Жестоко сказала себе Франсуаз.

Утром она позвонила в аэропорт, заказала билет, вызвала такси и почти не глядя собрала чемодан. Ей не хотелось находиться в малахитовой ванной, зажмурив глаза, она торопливо окатилась прохладным душем, кое как почистила зубы и рванулась прочь, оставляя навсегда это проклятое место.