Однако за все приходится платить, и платой за малые размеры установленных на катерах двигателей стал их мизерный ресурс. Сам движок требовал капитального ремонта через двести пятьдесят часов работы, а рабочей зоны котла хватало всего на сто двадцать пять. Правда, ее было нетрудно заменить прямо в плавании, ибо она представляла собой полуметрового диаметра цилиндр из множества свернутых в спирали медных трубок.

Котлы топились не углем, а земляным маслом, иначе называемым нефтью. Весьма вонючее вещество, но что же тут поделаешь! В каждой яхте было по два трехсотлитровых бака с этой черной жижей. И, кроме того, приличный запас нефти должен был везти специальный корабль в составе эскадры.

Вот тут капитан был несколько не в курсе. Черная жижа являлась не нефтью, а тем, что от нее оставалось после выделения легких фракций — керосина и бензина. Керосин шел на медицину, освещение и воздушный флот, бензин же частично использовался для приготовления зажигательных смесей, а основная его часть пока складировалась, дабы к моменту появления двигателей внутреннего сгорания у них не было проблем с топливом.

В пути капитан временами вел себя довольно странно. Нет, в том, что он долго что-то писал в толстой тетради, ничего особенного не было, но время от времени мужчина прекращал писанину, зачем-то открывал дверь купе и ложился на скамью. Сначала как обычно, если бы, например, ему вздумалось вздремнуть. Вот только дверь-то открывать зачем?

Потом Алексей Наумович сходил к проводнику и вернулся с четырьмя подушками, кои он принялся подкладывать под голову, под спину и даже, пардон, под то, что располагается чуть ниже спины. Причем сначала он делал все это в нормальной ориентации, лежа головой к окну, а потом повторил почти все позы, но уже головой к двери. Таким странным способом капитан второго ранга пытался выполнить обещание, данное императрице на берегу Плещеева озера.

В конце испытаний последнего варианта пускового аппарата Алексея Наумовича посетила мысль, коей он тут же поделился с Еленой Лукьяновной.

— Ваше величество, но ведь торпеду можно сделать раз в десять больше наших, посадить внутрь человека и снабдить пусковой установкой для торпеды обычного размера.

— Ага, — кивнула императрица, — получится лодка, способная плавать под водой. Ведь человек потребляет куда меньше воздуха, чем двигатель, и сможет там дышать, используя тот же баллон. Но зачем она нужна?

— Дабы издалека, миль с двух, безопасно подойти к вражескому кораблю под водой на расстояние, с которого промах будет исключен. Правда, в пути этой лодке придется иногда ненадолго всплывать для коррекции курса.

— Не обязательно, — заметила Елена Лукьяновна. После чего что-то сказала одной из везде сопровождавших ее двух фрейлин. Та отошла, но вскоре вернулась с двумя небольшими зеркалами. Императрица взяла по одному в каждую руку, повернула так, что они встали параллельно друг другу и под сорок пять градусов к направлению взгляда капитана, после чего предложила:

— Посмотрите через ближнее зеркальце на дальнее. Что вы видите?

Алексей Наумович сразу понял всю красоту идеи. Ведь смотря в дальнее зеркало через ближнее, он видел картину, кою прямым взглядом рассмотреть никак не мог — то, что находилось за спиной стоящей перед ним ее величества. А, значит, если эти два зеркала поместить в трубу, дабы их не заливало водой, и оную трубу расположить вертикально, то можно будет смотреть на цель из-под воды, выставив над поверхностью только верхний край упомянутой трубы.

— Так вы согласны, что подобную лодку можно будет сделать? — спросил окрыленный поддержкой капитан.

— Конечно, сделать можно многое. Были бы деньги, желание, знание и растущие откуда надо руки. Но к текущей войне ничего успеть уже не получится. К тем, что случатся потом… попробуем. И начнете это вы. В плавании у вас будет достаточно свободного времени — так постарайтесь нарисовать эскизные проекты вашей подводной лодки. Ну, а когда вернетесь с войны, мы с вами сможем заняться лодкой более основательно. Может, и получится что-нибудь дельное.

Вот капитан и начал свои раздумья над лодкой с вопроса — в какой позе удобнее всего будет лежать управляющему ей человеку. То, что ему придется именно лежать, было ясно с самого начала — ведь подводная лодка для достижения максимальной обтекаемости должна иметь минимально возможную площадь поперечного сечения.

Почти на каждом полустанке стояли поезда, пропускающие несущийся с большой скоростью и минимальными остановками императорский курьерский. В основном это были товарные, причем в их составе находилось много бочек на колесах, именуемых цистернами. Они везли земляное масло, оно же нефть, для эскадры. Впрочем, и обычных товарных вагонов было немало. Капитан подозревал, что и в них тоже содержатся грузы, которые скоро займут свое место в трюмах кораблей, но, разумеется, это были только догадки. Впрочем, вполне соответствующие истине. В вагонах ехало оружие, боеприпасы уже лежали на своих местах в трюмах.

Большей частью это было, конечно, старье. Сравнительно свежее, если так про него можно сказать, предназначенное для греков, и совсем уж допотопное, среди которого встречались даже оставшиеся от стрельцов пищали — для египтян. Но встречалось и новое, даже новейшее. Например, револьверы для абордажных команд или чугунные тактические мортиры, кои народ уже успел окрестить «тюфяками». Причем имелись в виду не постельные принадлежности, а самые первые пушки, известные на Руси аж с четырнадцатого века. Это были совсем коротенькие, с длиной ствола всего в несколько калибров, мортирки, вместо установки на станок просто примотанные к дубовой колоде. Недавно император с удивлением узнал, что они, оказывается, до сих пор числятся на вооружении нескольких заштатных крепостей.

Так вот, полтора десятка чугунных минометов, или тактических мортир, предназначались для довооружения яхт типа «Беда торпедная».

Потому как торпедами все задачи не решить, а никакая хоть сколько-нибудь приличная пушка туда ставиться не могла, она своей отдачей разломала бы корпус. Чугунные же «тюфяки», кои можно было использовать и как маленькие карронады, отдачу имели приемлемую.

Капитан второго ранга всю дорогу пребывал в приподнятом настроении. Кажется, подготовка к войне, которой лично он вплотную занимался уже четвертый год подряд, заканчивается. Насчет сухопутной армии Алексей Наумович сказать не мог почти ничего, но флот и на его памяти, и на памяти отца, вице-адмирала Сенявина, еще никогда не поднимался до такого уровня боеготовности. Похоже, туркам придется очень несладко.

Разумеется, интенсивную подготовку к грядущей войне заметили многие. И, к сожалению, не только те, которым это было положено по штату. Что-то стало достоянием совсем посторонней публики, а от нее сведения довольно быстро распространились за границы Российской империи.

Английский премьер-министр Генри Пелэм часто советовался со своим старшим братом Томасом, не занимающим никаких официальных постов. Для государственной службы Томас был слишком ленив, но голову имел ясную и не отказывался высказать свое мнение, когда у младшего брата в таковом возникала нужда.

— Значит, говоришь, в России заметны признаки подготовки к большой войне? — уточнил Томас.

— Это еще мягко сказано. Даже когда Петр Первый готовился к войне со Швецией, результаты были куда скромнее. А Петр Второй, например, к войне за польское наследство, что произошла в самом начале его царствования, вообще не готовился, однако выиграл ее. Да и к шведской войне, случившейся десять лет назад, особой подготовки замечено не было. Правда, тогда инициатором войны была именно Швеция, но я не верю, что русский император не был в курсе ее намерений.

— Разумеется, был. И не только. Он потратил немало денег, чтобы война началась в самый удобный для него момент. То есть подготовка-то была, но она носила не технический и не организационный, а дипломатический характер. А сейчас что, Петр всерьез занялся оружием?