Стена разбилась и исчезла, и внезапно я оказалась в голове Логана, проникла глубоко в его разум, так глубоко, что видела ледяную голубую искру внутри него.

«Вспомни, – прошептала я ему, представляла себе, что нежно держу эту красивую голубую искру в руке. – Посмотри. Почувствуй. Вспомни, кто ты на самом деле».

А потом я послала ему свои воспоминания – каждое отдельно. Логан ахнул и попятился, при этом двигая мечом в моей груди. Я закричала от боли, но каким-то образом мне удалось продолжать прикасаться окровавленными кончиками пальцев к его руке. Я выплеснула все свои воспоминания на Логана, в разум спартанца. Я сделала это так, как и он проткнул меня мечом – быстро, жестоко и эффективно.

Вспомни... Вспомни... ВСПОМНИ!

Снова и снова я мысленно твердила эти слова, вбивая их в разум Логана также, как атаковала красную стену.

И как раз тогда, когда я подумала, что уже больше не смогу прикасаться к нему, я почувствовала, как распахнулось его сознание, как будто упал стакан и разбился на тысячу осколков. Всё просто... разбилось.

Внезапно Логан снова стал самим собой, и я почувствовала его растущее смятение и ужас, когда он увидел, что сделал – что он сделал со мной.

В конце концов силы покинули меня. Я заморгала и поняла, что больше не прикасаюсь к Логану и не стою на сцене, посреди сражения. Логан вытащил меч из моей груди, и крови стало еще больше. Я смотрела на спартанца. Я боялась того, что возможно увижу, когда взгляну ему в лицо.

– Цыганочка? – прошептал Логан.

Его голос звучал неуверенно и растерянно, но это был его голос. На его лице по-прежнему было выражение оцепенения, как будто он не был уверен в том, где находится и что происходит. Но я ясно видела, что передо мной стоял Логан, а не кто-то другой. Просто Логан... только Логан. А самое важное, что его глаза снова были голубыми и больше не светились этим жутким красным цветом.

Я улыбнулась, потому что считала, что ещё никогда не видела ничего более прекрасного – и мне стало ясно, что это будет последним, что я увижу.

Жуткая боль взорвалась в моей груди. Я попыталась открыть рот и произнести его имя, но не смогла выдавить ни слова, ни даже страдальческого стона. Ноги подкосились, и последней мыслью, пронесшейся в голове, прежде чем всё погрузилось в темноту, было: Логан Квинн убил меня.

Глава 29

Я вздрогнула и, распахнув глаза, поняла, что смотрю на одну из самых удивительных картин, которые когда-либо видела – ценная фреска, украшенная золотом, серебром и драгоценными камнями. Она возвышалась надо мной по меньшей мере метров на тридцать и занимала весь сводчатый потолок. По непонятной причине я всё же ясно видела картину. Она изображала большую мифологическую битву. Это не было неожиданностью. В конце концов, я находилась в Мифакадемии. Однако была одна странность – я узнала на фреске саму себя и всех своих друзей.

Логана, Дафну, Карсона, Оливера, даже Алексея. Они все держали в руках оружие и сражались, так же, как и я. Были и другие люди, с которыми я была не знакома и существа, которых я видела только на страницах учебника. У меня было такое чувство, будто все они каким-то образом важны. Как будто эта фреска важна. Мой взгляд метнулся вправо, потом влево, вверх, затем вниз, пока я не увидела всю картину целиком...

Я моргнула, и картина исчезла. Ее снова окутали тени. Я приняла сидячее положение и поняла, что до этого лежала на мраморном полу в библиотеке Древности, прямо перед стойкой выдачи книг. Затем я оглядела себя. На мне была та же одежда, что и в аудитории. Но моя футболка и пуловер с капюшоном были чистыми и целыми, а не порванными и окровавленными, как должны были бы быть после того, как Логан проткнул меня...

– Здравствуй, Гвендолин, – позвал мягкий знакомый голос. Я подняла голову, и увидела ее – Нику, греческую богиню победы.

Богиня выглядела, как всегда прекрасно. Белая, похожая на тогу мантия покрывала её стройное, сильное тело, а за плечами раскинулись мягкие, покрытые перьями крылья. На бронзового цвета волосах покоился серебряный венок из лавра. Но больше всего меня очаровывали её глаза – смесь фиолетового и серого, серебра и лаванды и многих других цветов сумерек.

Я поднялась и почувствовала лишь лёгкое удивление от того, что не испытываю никакой боли. Прижав руку к груди, почувствовала лишь тонкую линию, тянущуюся поперёк сердца. Глубокая, смертельная рана, нанесенная мне Логаном, исчезла. Я перевела взгляд на богиню и вздохнула:

– Значит, на этот раз я действительно мертва? – спросила я. – Поэтому не чувствую рану в груди? Ты здесь, чтобы отвести меня на Елисейские поля или в Вальхаллу или другое место, куда идут воины, погибшие в бою?

Ника одарила меня печальной улыбкой.

– Близко к этому, но ты не мертва. Твои друзья упорно работают над тем, чтобы спасти тебе жизнь. Сосредоточься и увидишь.

Я сделала, как было сказано, и сразу же почувствовала успокаивающее тепло в теле. Взглянув вниз, я увидела знакомое розовое свечение, окутывающее мою грудь и сосредоточенное на моём сердце.

«Давай Гвен! – я думала, что слышу крики Дафны, хотя её голос звучал тихо, будто шёл откуда-то издалека. – Соберись! Не смей умирать!»

– Дафна пытается исцелить меня, – прошептала я.

Ника кивнула. – И профессор Метис тоже.

Богиня подошла ко мне и села на стойку выдачи. Нет, это правильно лишь отчасти. Казалось, она не идёт или даже скользит, а скорее парит, будто вокруг неё сосредоточена сила, которая с лёгким изяществом несёт её вперёд.

И все же я не сдержала улыбки, когда увидела её сидящей на стойке, она словно ребёнок болтала ногами в воздухе.

– Знаешь, у Никамедиса началась бы истерика, если бы он увидел, что ты сидишь на стойке. Я один раз сделал так, а потом в течение следующих пяти минут он только орал на меня.

Ника ответила на мою улыбку. – Я не расскажу ему, если и ты не расскажешь.

Она похлопала рядом с собой. Подойдя, я вскарабкалась на стойку. Мои движение были намного менее элегантны, чем ее. Не успела я сесть рядом с богиней, как сразу ощутила силу, исходящую от неё постоянными волнами. Холодная, прекрасная, страшная сила, которая делала богиню той, кем она была – самой победой.

Мы просидели в молчании несколько минут, хотя я не прекращала бросать на богиню косые взгляды.

– Я... я спасла Логана? – в конец концов спросила я, потому что просто больше не могла выносить молчание.

Ника кивнула. – Да, ты разрушила заклинание, наложенное Жнецами на спартанца. Он стал снова самим собой. Физически он оправится через пару дней.

– А в другом?

Она пожала плечами. – Это очень экстремальное занятие, принудить душу вселиться в другое тело. Особенно, если душа настолько испорчена и больна, как в случае с Локи. Сам злой бог может и не находился в аудитории, но спартанец был связан с ним. Без сомнения, Логан видел и чувствовал то, чего не хотел, – ужасные вещи. Он должен будет как-то справиться с этим. Кроме того парень ранил тебя. От этого он будет страдать намного сильнее, чем от чего-либо другого.

– Но ведь он этого не хотел, – запротестовала я. – Он не собирался ранить меня. Он просто не был... самим собой.

Ника кивнула. – Полагаю, он осознает это... со временем.

Короткая пауза перед последними двумя словами испугала меня и по спине прошла холодная дрожь. Со временем? Что это значит? Тепло исчезло из моей груди, и я скрестила руки, чтобы защититься от холода, ползущего вверх по позвоночнику. 

– Итак, что случится теперь? – спросила я. – Попытаются ли Жнецы провести трансформацию на ком-то ещё?

Ника покачала головой. – Ритуал можно попытаться провести с кем-то всего один раз, а Логан был лучшим кандидатом, имеющимся у Жнецов, – собственно даже единственным. Жнецы знали, что у них есть только этот шанс. Поэтому-то они и приставили к нему мачеху, чтобы та приглядывала за ним. Кроме того они израсходовали почти все драгоценности Апаты из библиотеки. Того количества, что осталось, не достаточно, чтобы ещё раз попытаться провести ритуал. Поэтому тебе не стоит беспокоиться об этом. Локи пойман в своём собственном разрушенном теле... до поры до времени.