Машина маленькая, и внешняя сторона моего обнаженного бедра трется о рваные джинсы Джегза, которыми я восхищалась весь вечер. Есть что-то такое в мужчине в рваных джинсах. Это вроде как сексуально. Я сказала сексуально, ууффф.

Пытаюсь сесть поудобней, учитывая, что платье задирается, демонстрируя мою пятую точку, и последнее, чего я хочу — касаться попкой этого грязного сиденья. Ерзая, случайно пинаю ботинок Джегза и машинально опускаю взгляд туда, где я пнула его, хотя не думаю, что причинила большой вред. Господи Боже, его ноги в два раза больше моих, и вау, они просто огромные.

— Ты в порядке? — спрашивает он и кладет руку мне на колено. Прикосновение кончиков его пальцев к моей коже вынуждает меня сжать бедра. Каждый раз, когда он касается меня, я чувствую себя так, будто меня никто не касался прежде. Это возбуждает и захватывает, и он действует на мое тело так, как никто прежде не действовал.

— Да, — говорю я, затаив дыхание. — У тебя большие ноги, — выдаю я ему, вытягивая свои ноги в другую сторону.

— Что ж, тогда мне нет необходимости сообщать тебе, что говорят о мужчине большие ноги, ведь ты уже и так знаешь правду, — он делает акцент на каждом слове, как если бы мне было нужно внимательно вслушаться, чтобы уловить тонкий намек в его словах.

— Да, Джегз, это значит, что у тебя действительно чертовски большой рот, — говорит Кэли. — Можем ли мы добраться домой, не обсуждая каждые три секунды размер твоего члена? Это действительно помогло бы мне удержать выпивку там, где ей стоит быть. Прожигая отверстие в моем желудке.

— Как пожелаешь, Кэли. Я не буду говорить о размере и габаритах моего невероятного, многоопытного, реально огромного члена.

— Мы можем прекратить членкаться хоть на несколько минут? И, может, хоть ненадолго, перестанете спорить?

— Ты только что сказала «членкаться»? — спрашивает Кэли.

— Нет? Я сказала разговаривать.

— Нет, ты сказала «членкаться», — бубнит, возражая, Джегз. (Прим. В данном случае игра созвучных слов: cocking-talking)

— Вы двое сговорились, что ли? — противлюсь я.

— Ты сказала «член», — смеясь, заявляет Кэли.

Она смеется. Я не помню, когда последний раз она смеялась.

ГЛАВА 17

Хорошие парни кончают последними. Или не все. Саша отрубилась в такси, и это ооочень круто. По крайней мере, я знаю, что прямо сейчас она не отключилась на члене какого-то случайного парня. Кэли вываливается из машины и машет мне.

— Сегодня ты заботишься о мисс Пигги, — невнятно говорит она.

Мисс Пигги? Мне нужно спросить об этом утром. Я сгребаю руками тело Саши и вытаскиваю ее из машины.

— Спасибо, мужик, — говорю я водителю.

— Приятно узнать, где вы теперь живете, — говорит он.

Что?

Я понимаю, что немного не в себе, но он определенно только что сказал это.

— Что ты хочешь этим сказать? — спрашиваю я чувака, засунув голову в открытое окно с пассажирской стороны. Здесь непроглядная темень, и фары мне не сильно помогают разглядеть что-то внутри. Единственный источник, освещающий лицо парня — это зеленые кнопки радио.

— Когда она проснется, скажи ей, что я надеюсь, у нее все хорошо.

Голос настораживает, и, хотя наш разговор длится меньше тридцати секунд, я узнаю его. Этот голос не из тех, который можно забыть.

— Я без проблем прикончу тебя, если еще раз приблизишься к Саше или к любому из тех, кто живет в этом доме. Ты понял меня? — рычу я сквозь стиснутые зубы. Этот осел хохочет надо мной, будто я сказал что-то смешное. Это не смешно. Это серьезнее, чем сердечный приступ.

— Ладно, хорошо, я просто прошу передать ей мои наилучшие пожелания.

Вот это мне не понравилось. Такси — это удобно и безопасно, и все же я задался вопросом: знает ли водитель, за кем едет? Учитывая то, что заказ производится по мобильному телефону. Он, наверное, увидел какую-то часть данных Кэли, и теперь этот подонок знает больше, чем ему нужно для сохранения своего здоровья.

— Итак, позволь мне кое-что сказать тебе, Лэндо. Видишь вон тот дом?

— Да, чувак, я не слепой. И меня зовут Лэндон. Думаю, что это нетрудно выговорить.

— Неа, ты не заслуживаешь уважительного «н» в своем имени. В любом случае, там есть один морской пехотинец, цыпочка, которая, вероятно, убила слишком много людей, и я. Обо мне тебе не нужно рассказывать — напряги свое воображение. Таким образом, если ты считаешь хорошей идеей даже просто постучаться в эту дверь, советую тебе передумать.

— Только в твоей тактике запугивания есть одна проблема, мужик, — говорит он, выдержав паузу в несколько вдохов. — Твой приятель-морпех сейчас находится в больнице с переломом ноги после очень неприятного несчастного случая на стройке. Интересно, по какой причине строительные леса просто взяли и рухнули, как в тот раз? Твой друг должен быть более осторожным.

Твою мать. Ублюдок. Это сделал он.

— Тебе конец, — говорю я ему. — Не успеешь ни моргнуть, ни даже чихнуть. Оглядывайся, бро. Это будет ужасно.

Угрозы льются из моего рта, но я не должен говорить такого кому-либо. Я не произносил подобного с того времени, как мне довелось иметь дело с тем мешком дерьма, который угрожал взорвать нашу колонну. Для того чувака все закончилось совсем плохо.

— Да, и какую ты привлечешь армию? — спорит Лэндон.

— Чувак, у нас морпехи и ВМФ. Еще есть вопросы? — я смеюсь над ним.

Саша начинает ощущаться мертвым грузом у меня в руках, этот разговор пора заканчивать. А потом мне нужно выяснить, как сегодня ночью убить этого парня во сне.

— Я позволю тебе занести мою девочку внутрь, так что можешь отправляться своей дорогой с ее бесчувственным телом.

Знаю, он делает все возможное, чтобы взбесить меня, и это чертовски работает.

— Убирайся отсюда, — рычу я.

— Это моя девчонка, мужик. Не забывай об этом, — говорит Лэндон.

Я просовываю голову обратно в окно, удерживая Сашу рядом с собой.

— Я вспомню об этом, когда позже она будет выкрикивать мое имя. Сомневаюсь, что ты когда-нибудь мог добиться этого своим членом-карандашиком.

Я подмигиваю ему, не будучи уверен, что он увидит, но это больше для меня, чем для него, потому что да — на этот раз я собираюсь выиграть.

Он начинает заводить двигатель своего Prius (Прим. марка японского автомобиля Toyota Prius), пытаясь напугать и угрожая сбить меня, пока я так близко к машине. К тому времени, как мотор заводится, я уже стою на обочине и посылаю ему большой и толстый воздушный поцелуй.

— Увидимся позже, мудак.

Закидываю Сашу на плечо, посчитав своим долгом положить руку ей на задницу для поддержания равновесия. Если бы она не спала, то точно не возражала бы — она ясно дала это понять несколько часов назад. Лэндон в пролете — ровно с той скоростью, с какой может ехать его машинка. Мудак. На пути нам встречается выходящая из подъезда няня. Она окидывает меня любопытным взглядом, но ничего не говорит. Я нравлюсь ей. Она хочет меня. У пожилых дам это в порядке вещей по отношению ко мне. Я чертовски хорош.

Заношу Сашу в дом, закрываю дверь на задвижку и включаю сигнализацию. Как только дотаскиваю ее до спальни и укладываю в постель — она все еще в отключке — хватаю телефон и набираю Танго. Знаю, что до утра еще далеко, но не могу не рассказать ему о произошедшем прямо сейчас. Слышу меньше одного телефонного гудка. Этот человек спит с одним открытым глазом, независимо от наличия или отсутствия причин для этого. Зная его, он наверняка отказывается от обезболивающих, чтобы сохранять голову ясной.

— Что стряслось, мужик? Все нормально? — говорит Танко, чертовски хорошо маскируя тот факт, что, скорее всего, уже спит.

— С девчонками все хорошо, но я только что столкнулся с Лэндо — этим однояйцевым психом.