«Страна уродов и бездельников, — подумал я. — Рабочий день, а народу гуляет как в праздник».

Мальчика не удержать под контролем, это очевидно. Люся рано или поздно споётся с ним, если уже не спелась. Совершенно непонятная история с этой директрисой, но ладно, по большому счёту, это частность, правда, обошедшаяся недёшево. Забыли.

Надо копать метод получить деньги без мальчика. Запудрить ему голову, чтобы подписал нужные бумаги, и отправить на встречу с папой и мамой. Надо поискать в сфере трастовых соглашений, мелькнула первая рабочая мысль. В Гамбурге живёт один толковый дядька, Франц Кютлер, большой спец по непристойным операциям. Полагаю, что за хорошую комиссию организует процедуру в лучшем виде. Вернусь в гостиницу, позвоню ему и договорюсь на встречу. Прямо завтра, вылечу утренним самолётом.

Мне показалось, что у шедшего навстречу человека что-то блеснуло в рукаве. «Мерещится, — подумал я. — Солнце яркое». Острая боль пронзила сердце, я тронул пальцами рубашку, пальцы стали красными от крови, я пошатнулся и почувствовал раз и навсегда невыносимую тяжесть земного тяготения.

Глава 18

Я остервенело драл директрису в задницу и чем больше похоти я видел в её глазах, тем больше сил прибавлялось у меня. «Наплевать, — подумал я. — Кончу ей в рот». Я вытащил кляп и, не сдержавшись, залил спермой ей лицо.

«Еби меня, еби, — кричит Тамара. — Когда хочешь, где хочешь».

Я развязал её и положил на тюфяк на полу. «Я всю жизнь мечтала об этом, — говорит Тамара. — Чтобы меня отодрали как последнюю проблядь. Пожалуйста, не уходи, еби меня, сколько сил будет».

«Люся оказалась права, — думаю я. — Сама того не предполагая».

Потом мы блаженно лежали на тюфяке, курили и я рассказал ей всё, про завещание деда, про смерть родителей, про Буйтенко и про Люсю. Наверное, я больше уже не мог держать всё это в себе.

«Глупыш, — Тамара нежно гладит меня. — Нашёл, с кем связаться. Этот дядя точно бандит, меня такие бандиты сюда и привезли. А Люся насквозь лживая и искусственная, уж поверь мне».

— А что делать? — говорю я. — Без Буйтенко я не доберусь до наследства.

— Ты ошибаешься, — говорит Тамара. — Но мы не покажем, что раскусили их. Поэтому ты привяжешь меня обратно и вставишь кляп в рот.

— А если они тебя убьют?

— Не убьют. Думаю, что у них другой план. Они уверены, что я напишу заявление об изнасиловании, и тогда ты в самом деле будешь повязан по рукам и ногам. Но мы их обманем.

— Как?

— Пока они будут ждать и пытаться понять, что к чему, мы поедем в Москву, в американское посольство. Объясним ситуацию, думаю, что там помогут.

— Когда поедем? — спросил я.

— Примерно через неделю. Мне нужно куда-нибудь сплавить мужа.

— Ты останешься жить с мужем?

— На мужа мне наплевать, мой господин, — сказала Тамара. — Ради твоего хуя я готова на потолке танцевать. Но всё нужно обставить красиво.

Глава 19

«Прощай, елецкая жизнь!» — я смотрю в окно на родной двор. Во дворе пустынно, разгар лета, все разъехались по дачам, самые счастливые — на море.

Ну, что ж, всё складывается вполне удачно. Послезавтра уезжаем с Тамарой в Москву, в американское посольство. Люся смирилась с ролью служанки, Тамара заебла её в ту ночь до полусмерти. Горячая женщина, подумал я, и умная, если уж на ком женится, то на ней. За прошедшую неделю Буйтенко ни разу не позвонил, и хорошо. Впрочем, наплевать на Буйтенко.

Раздаётся телефонный звонок, я смотрю на экран. Любопытно, Танюша проснулась.

— Привет! — у неё радостный голос. — Не скучаешь?

— Скучаю, — охотно отвечаю я.

— Я у подруги на даче, приезжай.

«Будем считать, что это мальчишник, — думаю я, направляясь в такси по продиктованному адресу. — И разве я обязан отчитываться перед своими тёлками?»

— Познакомься, — говорит Танюша. — Лариса, моя одноклассница.

Лариса чуть полновата, но мне всё равно, хуй готов выпрыгнуть из штанов.

— Я баньку затопила, — говорит Лариса. — Пойдёмте париться.

«Она с мужем недавно развелась, — шепчет мне в ухо Танюша. — Извелась бедняжка без мужской ласки. Ты же не против?»

— Не против, — говорю я. — И её, и тебя.

Я лежу на горячей деревянной полке, Танюша и Лариса лижут мне и целуются. Потом я ебу их попеременно, девки визжат, распугивая вечерних птиц.

Потом мы пьём вино, кувыркаемся на широкой тахте, я проваливаюсь в сон, уже не очень осознавая, кто именно из них сидит на моем члене.

Я просыпаюсь от ноющей боли в ногах. Голова будто сдавлена обручем. Я смотрю на свои лодыжки, они пристёгнуты наручниками к ножкам стула.

Я медленно поднимаю голову. Передо мной сидит в кресле худой крепкий старик, очень похожий на моего отца. Танюша и Лариса, в коротких чёрных платьях, вытянувшись по струнке, стоят у стены.

— Здравствуй, внук! — говорит старик. — Вот и свиделись.

— Значит, ты не умер.

— Как видишь, — сказал старик. — Слухи о моей смерти несколько преувеличены. Надеюсь, ты читал Марка Твена?

— Читал, — сказал я.

— Я внимательно наблюдал за тобой, с помощью моих кисок. Они профессионалки, ты даже ни разу не заметил, что за тобой следят круглые сутки. Но это поправимо, я научу тебя, как нужно озираться на каждый шорох.

— Зачем всё это? — сказал я.

— А вот как ты разводишь тёлок, мне понравилось, — продолжил дед, будто не услышав вопроса. — Чувствуются мои гены, я надеялся, что у тебя блестящие способности и, слава богу, не ошибся.

— Это ты убил моих родителей? — сказал я.

— Да, я. У меня не было возможности воспитать сына, из него вырос никчемный человек, работяга на заводе. Ты же другой породы, поэтому я выбрал для продолжения дела тебя.

— Не будет никакого продолжения, — сказал я. — Это мои родители и ты их убил. Я тебя ненавижу, сволочь, и презираю, и при первой возможности застрелю.

— Меня часто называют сволочью, — сказал дед. — И многие ненавидят. Меня этим не удивишь. Ты станешь таким же, значительно быстрее, чем ты думаешь. Хочешь меня застрелить?

— Хочу, — сказал я.

— Таня, дай ему пистолет.

Таня, улыбаясь, подошла ко мне и протянула «ТТ».

— Пожалуйста, стреляй. Можешь нас всех убить, если полагаешь, что так лучше.

— Только тебя, — я дважды стреляю ему прямо в грудь.

Дед хохочет.

— Дурачок, патроны-то холостые. Мое доверие сначала надо заслужить.

«Не надо», — услышал я голос за спиной. Над моим ухом раздался треск выстрела, дед дёрнулся и обмяк в кресле.

Человек с измождённым лицом и мрачными глазами подошёл к деду и проверил пульс.

— Учись, — сказал он. — Выстрел на поражение всегда только один. Фигляр отыграл свою роль. Ну, здравствуй, внук, пора поговорить серьёзно…