Увидел это заяц, задрожал весь и запел:

А медведь рассердился да как рявкнет:

— Самого тебя зарежут!

И говорит медведь старику:

— Старик, старик, отпусти меня, я тебе стадо коров пригоню.

Старуха и говорит:

— А что, старик, коровы у нас нет, может, он, и правда, стадо коров пригонит.

И отпустили они медведя.

Заяц опять бегает и поет:

Рассердилась лиса и говорит зайцу:

— Тебя самого зарежут, а меня старик резать не будет. Я ему стадо гусей пригоню.

Понравились старухе слова лисы.

— Пускай ее идет, старик. Пригонит стадо гусей, будет у нас и мясо, будет и пух.

Отпустили они лису.

Видит заяц, что конец ему пришел, и опять запел:

Берет старик зайца за ушко, а он и говорит:

— Старик, старик, побольше меня зверей и то отпустил, отпусти и меня, а я уж вам капусты натаскаю. И свежей поедите, и на зиму наквасите.

Отпустили старики и зайца. Ускакал заяц как ошпаренный.

Ждут старики обещанных подарков, и все не дождутся. Уж сколько времени прошло, наконец принес медведь коровью голову и швырнул старику во двор:

— Старик, старик, пригнал я тебе стадо коров.

На другой день приносит лиса давно зарезанную, ощипанную гуску и швырк на двор.

— Вот тебе, старуха, стадо гусей! Будет тебе и мясцо, будет и пух!

А заяц бросил на двор кустик заячьей капусты — только его старики и видели.

— Эх, бычок, бычок, — говорит старуха, — видишь, каких зверей нам пригнал. Поверила я им, отпустила. Теперь была бы у нас шуба на зиму, мяса бы насолили полную кадку.

Ищет-ищет, где же этот бычок, а бычка как не бывало: смола от тепла растеклась, иголки повыпадали, ножки разъехались. Вот те и бычок-прутяной бочок!

Шел по лесу портной, а навстречу ему — голодный волк. Говорит волк портному:

— Ложись, я тебя съем!

Портной стал волка просить-уговаривать: он-де и в брюхе-то у волка не уместится. Велел волк портному ему аршином брюхо обмерить.

Стал портной брюхо мерить, изловчился и ухватил волка за хвост. Намотал хвост на руку, вынул из-за пазухи утюг и давай волка оглаживать — и по бокам, и по спине, и по брюху — по чему попало. Завыл волк, заметался, а вырваться не может. Видит, что не несдобровать ему, и взмолился:

— Смилуйся, добрый человек! Уж коли тебе мой хвост понадобился, бери его себе, только оставь меня в живых, худа я тебе не сделаю!

Портной достал ножницы, отрезал волку хвост и отпустил его.

Помчался куцый волк в самую чащу, завыл страшным голосом и созвал волчий совет. Сбежалось волков тьма-тьмущая. Рассказал им куцый, как надсмеялся над ним портной, как избил его до полусмерти и хвост отрезал. Порешили волки догнать портного и разорвать. Так и сделали. Пустились за ним вдогонку. Чует портной, что стая волков за ним гонится, а что делать — не знает. Огляделся, бедняга, и мигом на самую верхушку ели влез. Сбежались волки к ели и стали держать совет, как им портного достать. Один волк говорит:

— Погодите, — все равно он от нас не уйдет. Становись-ка, ты, бесхвостый, внизу, а мы на тебя — друг на друга влезем и до портного доберемся.

Испугался портной. Видит, как волки один на другого карабкаются, вот-вот за ноги схватят! Как он закричит:

— Ну-ка, лезьте, лезьте! Кому-кому, а бесхвостому больше всех достанется!

Услышал это бесхвостый, испугался, отскочил, и все волки наземь бухнулись. Многие насмерть поубивались, остальные в лес убежали. А портной слез с ели и пошел своей дорогой.

В старину, еще когда барщина была, жил у одного пана в подвале злой медведь. Как провинится кто перед паном, того бросают в подвал на съедение медведю. Как-то провинился один хитрец, и пан велел его бросить в подвал. А у этого человека были скрипка, долото и бритва. Попал он в подвал, стал в угол и начал играть.

Медведь слушал-слушал его, потом просит:

— Научи и меня играть!

Человек говорит:

— У тебя пальцы толсты.

Медведь опять просит:

— А нельзя ли сделать их потоньше?

— Можно, — согласился человек.

Расщепил он топором столб и велел медведю сунуть в щель лапы. Когда медведь сунул туда свои когтистые лапы, человек проворно вынул долото. Прищемило медведю лапы — никак не вытянуть. Потом человек бритвой выбрил у него на спине большую плешину и стал бить по ней палкой. До тех пор бил, покуда медведь не обещал ему не трогать больше людей, а только малину собирать да лакомиться пчелиным медом.

Однажды пахал человек у самого леса. Неподалеку лежал в берлоге медведь. Увидел он человека и как заревет:

— Человек, человек, я твоих волов задеру! Пригорюнился человек, не знает, как от медведя уберечься, а тут подвернулась лиса и говорит ему:

— Что ты мне дашь, если я твоих волов спасу?

— Принесу тебе целый мешок кур, только не дай медведю моих волов задрать.

Так они и порешили, а лиса в лес шмыгнула. Потом выбежала с другой стороны и как закричит во всю глотку:

— Человек, человек, не видал ты тут поблизости медведей, косуль, волков, кабанов? Барин на охоту едет, пятьсот охотников с ним скачут и столько же гончих.

— Не видел я ни медведей, ни косуль, ни волков, ни кабанов, — отвечает человек.

— А кто там в берлоге лежит?

— Это бревно там.

— Было бы это бревно, сучья у него были бы обрублены, — сказала лиса и опять в лес шмыгнула.

Медведь испугался барина да гончих и говорит:

— Человек, отруби мне лапы.

Человек отрубил, а лиса опять из леса выбежала и кричит:

— Человек, человек, не видал ты тут медведей, косуль, волков? Барин на охоту едет! Пятьсот охотников при нем и столько же псов.

— Нет, не видел, — говорит человек.

— А кто там в берлоге лежит?

— Колода это.

— Была бы это колода, в нее бы топор всадили.

И опять убежала лиса в лес, а медведь испугался, кричит:

— Человек, всади мне топор в голову.

Он как ударит, из медведя и дух вон. Прибежала тогда лиса к человеку и клянчит:

— Видишь, как я твоих волов от смерти спасла, вот и принеси мне завтра мешок кур, как было обещано.

На другой день позвал человек своих псов, посовал их в мешок, завязал и отнес на опушку. А лиса уже дожидается, заранее облизывается.

— Выпусти, человек, курочек, я уж сама их изловлю.

Человек вытряхнул из мешка псов, а те с лаем за лисой кинулись. Лиса в нору спряталась, а псы вокруг так лаяли от злости, что чуть из шкуры не повылезали. Лиса сидит, удивляется, что цела осталась. Потом спрашивает у своих глаз:

— Глазоньки, глазоньки, что вы делали, когда я бежала?