Самое время взяться за подозреваемых, думал Бёртон. Но если прижать предполагаемых агентов к стенке, они могут убить себя, даже зная, что воскрешения не последует. Кроме того, возможно, что люди, жившие после 1983 года, ни в чем не повинны.

Надо ждать. Ничего другого не остается.

Тем временем Логу ненавязчиво расспрашивала своего сожителя, Алиса же, не столь ненавязчиво, старалась расколоть Подебрада. Бёртон ждал, когда выдаст себя Струбвелл.

Через несколько дней после возобновления плавания Иоанн решил, что пора пополнить команду. Во время полуденной трапезы «Рекс» остановился, и король сошел на берег объявить, что проводит набор рекрутов.

Бёртон, или сержант Гвалхгвинн, наравне с другими должен был высматривать в толпе возможных злоумышленников. Однако он позабыл на время свои обязанности, увидев явного представителя раннего палеолита, приземистого, ширококостного, похожего на монгола той эпохи, когда эта раса еще не смешалась с другими. Нгангчунгдинг не отказался вкратце преподать Бёртону азы своего языка, с которым тот еще не сталкивался. Потом Бёртон, уже на эсперанто, стал уговаривать своего собеседника записаться на «Рекс». Тот мог бы стать ценным приобретением для отряда десантников, а заодно Бёртон выучил бы его язык. Нгангчунгдинг отказался, сказав, что он нихиренит, приверженец буддистского учения, которое исповедовало не менее рьяный пацифизм, чем его главный конкурент, Церковь Второго Шанса. Бёртон, хотя и был разочарован, дал первобытному пацифисту сигарету в знак того, что не обиделся, и вернулся к столу короля Иоанна.

Иоанн расспрашивал кавказца, которого от Бёртона загораживал высокий, тонконогий, длиннорукий и широкоплечий негр. Бёртон прошел мимо них, чтобы занять место позади Иоанна, и услышал, как белый говорит:

— Меня зовут Питер Джейрус Фрайгейт.

Бёртон резко обернулся, бросился на Фрайгейта и повалил его на землю, схватив его за горло и крича:

— Убью!

В этот момент кто-то треснул Бёртона по затылку.

Глава 11

Придя в себя, он увидел, что негр и еще четверо, стоявших около, сцепились с охраной Иоанна. Сам король вскочил на стол и выкрикивал приказания, багровея от натуги. Свалка продолжалась с минуту, потом все улеглось. Фрайгейт, кашляя, поднялся на ноги, встал и Бёртон, чувствуя боль в затылке. Его, как видно, съездили дубинкой, которую чернокожий носил на ремне у пояса — теперь она валялась на траве.

Бёртон, хотя не совсем еще обрел ясность мысли, понял, что ошибся. Этот человек действительно очень походил на того Фрайгейта, которого знал Бёртон, и голос был похож. Однако это был все-таки не тот Фрайгейт, к тому же ниже того ростом. И все же… одно и то же имя?

— Прошу прощения, синьоро Фрайгейт, — сказал Бёртон. — Я принял вас за человека, к которому питаю вполне заслуженную неприязнь. Он причинил мне огромный вред… впрочем, неважно. Я искренне сожалею, и если могу чем-то возместить…

«Да какого черта? — подумал он. — Или, точнее, кой черт?»

Бёртон, хотя это был не его Фрайгейт, невольно оглянулся, ища глазами Моната.

— Вы меня чертовски напугали, — сказал Фрайгейт. — Ну да ничего, все в порядке. Притом вы сполна расплатились за свою ошибку. У Умслопогааса рука тяжелая.

— Я его совсем легко ударил, — сказал негр.

— Да уж. — И Бёртон засмеялся, хотя от этого голова заболела еще больше.

— Счастье твое и твоих друзей, что вас не убили на месте! — проревел Иоанн, снова усаживаясь за стол. — Ну, в чем же дело?

Бёртон стал объяснять, радуясь про себя, что Фрайгейт оказался не тот и, значит, не сможет назвать Иоанну настоящее имя Бёртона. Иоанн, получив от Фрайгейта и его четверых спутников заверения, что они не держат на Бёртона зла, велел своим людям отпустить их. Перед тем как продолжить допрос, король потребовал у Бёртона рассказать, почему тот напал на Фрайгейта. Бёртон тут же на месте сочинил какую-то историю, которой король, кажется, остался доволен.

— Как ты объяснишь это поразительное сходство? — спросил Иоанн Фрайгейта.

— Никак, — пожал плечами тот. — Со мной и раньше такое случалось. Покуда на меня, правда, никто не бросался, но я встречал людей, которым казалось, что они меня знают — хотя: лицо у меня не такое уж заурядное. Я еще мог бы это объяснить, будь мой отец коммивояжером — однако он был инженером-строителем, электротехником и почти не выезжал из Пеории.

Фрайгейт, похоже, не обладал никакими особыми качествами для зачисления в команду. Он был ростом шесть футов и мускулист, но и только. Он заявил, что хорошо стреляет из лука, но таких лучников были сотни и тысячи. Иоанн отказал бы Фрайгейту, если бы тот не упомянул, что поднимался на сто миль по Реке на воздушном шаре. И что он видел огромный дирижабль. Иоанн понял, что это был «Парсеваль», и воздушным шаром тоже заинтересовался.

Фрайгейт сказал, что они с товарищами плыли по Реке, желая добраться до истока. Устав от медленного продвижения на своей парусной лодке, они, попав в местность, где имелся металл, уговорили тамошнего правителя построить им полужесткий дирижабль.

— Ага! — сказал Иоанн. — И как же этого правителя звали?

— Это был чех, Ладислав Подебрад, — недоуменно ответил Фрайгейт.

Ответ насмешил Иоанна до слез.

— Хорошее дело. Он теперь служит у меня механиком.

— Да? — сказал один из спутников Фрайгейта. — У нас с ним имеются кое-какие счеты. — Этот человек был ростом пять футов десять дюймов, стройный, мускулистый, темноглазый и темноволосый, с сильным, красивым и запоминающимся лицом. На нем была ковбойская десятигаллоновая шляпа и сапоги на высоких каблуках, всю же остальную одежду заменял белый кильт. — Том Микс, к услугам вашего величества, — представился он, по-техасски растягивая слова. И, затянувшись сигаретой, добавил: — Специалист по лассо и бумерангу. В свое время я был кинозвездой, сир, если вам известно, что это такое.

— Ты слышал о нем? — спросил король у Струбвелла.

— Читал, — ответил тот. — Он жил задолго до меня, но был действительно очень знаменит в двадцатые и тридцатые годы. Снимался в фильмах, которые назывались вестерны.

«Интересно, может ли агент это знать?» — подумал Бёртон.

— Мы на «Рексе» тоже снимаем кино, — улыбнулся Иоанн. — Только вот лошадей у нас нет.

— Что ж поделаешь.

Король стал расспрашивать Фрайгейта об их путешествии. Американец рассказал, что они, заметив большой дирижабль, одновременно обнаружили течь в подогревателе водорода. Пытаясь залепить течь быстросохнущим клеем, они спустили немного газа из оболочки, чтобы быстро снизиться в более густые и теплые слои воздуха и открыть там окошки гондолы.

Течь они залатали, но ветер стал относить их назад, а батареи, поставлявшие свежий водород, отказали. Решено было идти на посадку. Услышав, что Иоанн присылал катер с объявлением о наборе рекрутов, путешественники сели на парусник и поспешно поплыли вниз.

— На Земле чем занимался?

— Разными вещами, как и большинство людей. В середине жизни и под старость лет писал фантастику и детективы. Нельзя сказать, чтобы я был совсем неизвестен, но такой славой, как он, никогда не пользовался. — Фрайгейт кивнул на невысокого, но крепкого человека с кудрявыми волосами и красивым лицом ирландского типа: — Это Джек Лондон, великий писатель начала двадцатого века.

— Я не слишком-то жалую писателей, — сказал Иоанн. — У меня их уже есть несколько на корабле, и от них, как правило, одни неприятности. А вот что это за негр, который стукнул моего сержанта по голове без моего на то разрешения?

— Это Умслопогаас, свази, он уроженец Южной Африки из девятнадцатого века. Он великий воин и особенно ловко орудует своим топором, который называет «Дятел». Знаменит еще и тем, что послужил прототипом известного героя-зулуса из романа Райдера Хаггарда.

— А этот? — Иоанн показал на смуглого, черноволосого и большеносого человека. Он стоял чуть поодаль, и на голове у него была большая зеленая чалма.