В гроте, один за другим, всплывали остальные мужчины и женщины. Они перенесли Джо Миллера к двери, а затем перевезли его на грузовой тележке в большое помещение. Там имелось все необходимое — койки, полотенца, еда и питье, оружие и медикаменты. Сэм подготовил это убежище именно на такой критический случай, хотя еще пару дней назад он бы не поверил, что оно когда-нибудь ему пригодится. О тайнике в стенах дамбы знали только члены Совета и несколько рабочих, которые выполняли строительные работы.

Второй вход в убежище располагался у основания дамбы — за стеной воды, которая падала на лопасти турбин. Узкий проход вел к шахте с металлической лестницей, поднявшись по которой любой посторонний человек оказался бы перед гладкой бетонной перегородкой. Проникнуть сквозь нее могли лишь те, кто знал особый секрет.

Сэм считал этот проект не чем иным, как романтической глупостью, от которой он никак не мог избавиться. Его прельщала идея о тайных проходах под водопадом и озером; о потаенных комнатах, где можно было отдохнуть и спланировать месть, пока враги рыскали по холмам и равнине. Он не раз смеялся над собой во время строительства дамбы, но теперь его предосторожность оправдала себя на все сто процентов. Как видно, и романтика иногда способна приносить практическую пользу.

В этом тайнике находился детонатор. Чтобы взорвать тонны динамита, заложенные в основание плотины, требовалось соединить всего лишь два провода. При взрыве дамбы собранная в озере вода могла смыть в Реку всю центральную часть Пароландо. Но за месть приходилось платить большой ценой. Сэм знал, что вместе с врагами погибнет и его пароход.

После перевязки раненым дали мечтательную резинку и спиртное. Временами резинка действовала как обезболивающее средство, но иногда, наоборот, усиливала боль. Вот на такой случай раненым обычно и предлагали хорошую дозу спирта.

Выставив охрану у обоих входов, Клеменс поел  и выспался. Всю остальную часть дня он провел около постели Джо, который находился в бессознательном состоянии. Сэм менял ему повязки, смачивал водой сухие губы и шептал титантропу ласковые слова. Сирано вернулся со своего поста у двери под водопадом и доложил, что снаружи наступил вечер. Больше он ничего сказать не мог. Завеса падавшей воды не позволяла следить за тем, что происходило на равнине.

Лотар и Сэм получили лишь легкие ранения. Клеменс решил, что им надо проскользнуть под водопадом и провести разведку в расположении врага. Сирано вызвался идти с ними, но Сэм отверг его предложение. Ливи облегченно вздохнула и кивнула ему в ответ. Он отвернулся, не желая принимать благодарности за заботу о ее дружке.

Его беспокоила судьба Гвенафры. Девушку могли взять в плен. По словам фон Рихтхофена, она исчезла во время последней атаки, и все попытки Лотара отыскать ее перед отступлением оказались безуспешными. Он укорял себя в том, что не уберег Гвенафру, но Сэм знал, как непросто это было сделать в той кровавой сече.

Сэм и Лотар намазали свои тела черной краской, а затем спустились по лестнице, тускло освещенной электрическими лампами. По стенам шахты сочилась вода. Ноги соскальзывали с мокрых металлических ступеней. Открыв небольшую дверь, Сэм увидел перед собой водопад, который с ревом вращал лопасти турбины. Под градом брызг они прошли около двадцати ярдов по скользкому наклонному выступу, спустились к основанию плотины и осторожно двинулись вдоль канала, который рассекал равнину по прямой линии. Ветер шевелил корешки травы, торчавшие из крутых откосов. В этом мире трава обладала таким же бессмертием, как и люди, — ее тоже можно было срубать мечом или топором, но через сутки она прорастала снова.

Небо сияло россыпью звезд и мерцало паутиной газовых туманностей. Сэм и Лотар старались выбирать места потемнее. Пройдя полмили, они перебежали в тень огромного «железного» дерева и оказались неподалеку от разрушенного дворца Иоанна. Перед ними на равнине горело множество костров. Они видели мужчин и видели женщин, которых те тащили в хижины. Мужчины были победителями, а женщины — жертвами. Сэм дрожал от их криков и стонов, и мольба о помощи сводила его с ума. Но он знал, как скоро оборвалась бы его жизнь, ворвись они сейчас в любую из хижин. Убив одного или двух насильников, Сэм потерял бы все шансы спасти страну, и их отчаянный поступок наверняка закончился бы смертью или пленом.

А что произойдет, если он услышит голос Гвенафры? Бросится на помощь или останется на месте? Черт бы побрал этих черных ублюдков!

В горнах и плавильных печах пылали огни. В окнах фабричных зданий мелькали женские и мужские фигуры.

Очевидно, Хакинг перевел своих рабов на круглосуточный режим работы. Вокруг заводов стояла многочисленная охрана, но воины едва держались на ногах от выпитого спирта.

Вокруг огромных костров веселились альмаки и негры. Они смеялись, горланили пьяные песни и время от времени тащили в ближайшую тень визжавших женщин. Иногда их насиловали прямо у костров под хохот и задорные крики толпы.

Выдавая себя за черных, Сэм и Лотар спустились с холма. На всякий случай они решили не приближаться к кострам и охраняемым зданиям.

Они проходили в двадцати ярдах от постов и патрулей, но никто не обращал на них внимания. Враги праздновали победу, заливая в глотки «пурпурную взрывчатку» и напитки из запасов пленников. Исключение составляли арабы-ваххабиты, чья религия запрещала употреблять алкоголь, и немногочисленные черные, считавшие себя последователями Хакинга, который, как говорили, выпивал редко.

Несмотря на царивший разгул, Сэм отметил признаки жесточайшей дисциплины. Прежде всего, он не увидел ни одного трупа. Завалы и баррикады были расчищены. На равнине у передних холмов виднелась высокая ограда, по углам которой стояли охранные вышки. По всей вероятности, именно там Хакинг и разместил уцелевшее население Пароландо.

Притворяясь пьяными, Сэм и Лотар прошли в двадцати футах от трех низкорослых чернокожих, которые разговаривали на непонятном языке. В их речи часто проскальзывало слово «африкен», поэтому Сэм решил, что они были дагомейцами из восемнадцатого века.

Пройдя между заводом азотной кислоты и зданием, где обрабатывали экскременты, Лотар и Сэм вышли на равнину. Клеменс вздрогнул и остановился как вкопанный. В двадцати ярдах от них в узкой клетке со связанными за спиной руками стоял Фаербрасс. Бамбуковые прутья сжимали его тело со всех сторон. Он мог только стоять — стоять и смотреть на Германа Геринга, который висел вниз головой на широком крестообразном сооружении. Его ноги были привязаны к верхней части косого деревянного креста, а руки — прибиты гвоздями к нижней.

Сэм осмотрелся. У больших ворот фабрики стояли несколько воинов. Они пили, болтали на каком-то варварском наречии и курили большие сигары. Сэм не посмел приблизиться к Фаербрассу, хотя ему очень хотелось узнать, почему же тот оказался в клетке. Вместо этого Клеменс решил еще немного побродить по равнине, а затем вернуться в их тайное убежище. Ситуация казалась безнадежной. Им оставалось только выбраться во время ливня из страны и убежать в государство Чернского. Сэм с радостью взорвал бы дамбу, утопив в бушующем потоке всех этих подонков из Душевного Города. Но его останавливала мысль о сотнях пленных и большом пароходе. Предстояла долгая борьба, и взрыв следовало оставить на самый крайний случай.

Они прошли мимо клетки Фаербрасса, надеясь, что тот не заметит их и не позовет в отчаянии на помощь. Но бывший посол Хакинга стоял, уронив голову на бамбуковые прутья. С его губ срывалось хриплое дыхание. Геринг тихо застонал. Они ускорили шаг и скрылись в тени ближайшего здания.

Не спеша и по-прежнему изображая пьяных, они приблизились к большому дому, который раньше занимал Фред Рольф — один из ярых сторонников Иоанна в Совете. Судя по многочисленной охране, это одноэтажное бревенчатое здание стало временной резиденцией Элвуда Хакинга. Через открытые окна Клеменс разглядывал комнаты, освещенные светом факелов. Внутри виднелись фигуры людей.