— Люси… Мы уже проходили это раньше. Ты не можешь сама справиться с этим.
Люси запихивает пальцы в рот и начинает обсасывать ногти, шевеля пальцами ног и предупреждая меня, чтобы я прекратил. Так что в дальнейшем я избегаю вопросов о том, как она себя чувствует и что происходит. Как она доехала сюда? И знал ли об этом папа? Я понял, что копирую ее, так же засунув пальцы в рот. Она не привезла лекарства, и одному богу известно, когда она принимала их в последний раз. Нужно позвонить отцу. Но так, чтобы она не увидела. Я оказываюсь позади нее и, поймав взгляд Несс, машу телефоном и указываю наверх.
— Да, это в моей спальне, — произносит она.
— Круто.
— Он был в твоей спальне? Эван! — Люси хихикает, и щеки Несс розовеют.
Присутствие в спальне Несс кажется вторжением. Еще несколько часов назад, я был нежеланным гостем, а теперь нахожусь в ее комнате и стараюсь не представлять обнаженную Несс, лежащую в своей постели. На ее аккуратно сбитой кровати лежит забавная пижама с котятами, и я вспоминаю ночь наверху, когда она была одета в нее. Тогда я был свободен от этого. Несколько коротких недель.
Отец снимает трубку после трех гудков.
— Эван?
На заднем плане грохочет музыка, и мой пульс учащается. Он в пабе. Снова.
— Думал, ты позвонишь мне.
— Почему?
— Почему? Потому что твоя дочь пропала.
Молчание.
— Черт. С ней все в порядке?
— Да, пожалуй, слово «черт» самое подходящее. Она со мной. А ты и не заметил?
— Нет, сегодня я был занят. Работал. — На заднем плане в трубке слышится смех.
— А затем ты отправился прямиком в паб? Хотя ей нездоровится.
— Она взрослая, Эван. Я не несу за нее ответственности.
Очень хорошо, что я сейчас в комнате Несс, потому что, будь это моя комната, я бы сейчас что-нибудь сломал.
— Она больна. Она живет с тобой. И чтобы выздороветь нуждается в твоей помощи. Она твоя дочь!
На линии становится тихо, музыка и голоса замолкают.
— Я не знал, что она снова заболела, — говорит он.
— Ей не могло чудесным образом полегчать через несколько недель после моего последнего приезда. Я помог тебе вновь посадить ее на лекарства, успокоить. Все, что тебе нужно было делать, это придерживаться заданной системы.
Новый музыкальный залп заполняет тишину.
— Но сейчас она с тобой?
Ярость покалывает кожу, пробегая по спине.
— Да. И без лекарств.
— Я могу приехать за ней завтра? Сегодня ночью я не смогу ее забрать. У нас закрытая вечеринка.
Мои пальцы сильнее обхватывают телефон, сдерживая гнев.
— Закрытая вечеринка? То есть, ты просидел всю ночь в пабе и даже не собирался проверить, все ли с ней в порядке?
— С тобой она в безопасности? — Он игнорирует меня, и мое желание швырнуть что-нибудь об стену увеличивается.
— Ладно. Приезжай завтра. Я пришлю тебе адрес по смс.
Я швыряю телефон на стол. Он ударяется о гвоздь в столешнице. Со мной она в безопасности. Будто я ее опекун. Я не могу так больше; это несправедливо.
Я ударяю по столу Несс, экран ее ноутбука загорается и на нем возникает калейдоскоп фотографий. Заграничные страны. Места, которые Несс планирует посетить. Свобода. Я ложусь на ее кровать, загоняя назад слезы. Я не могу плакать. И не буду. Парни не плачут, черт подери!
***
НЕСС
Телефонный разговор на повышенных тонах закончился десять минут назад, а Эван так и не вернулся. Я бросаю взгляд на Люси, которая показывает мне каждую фотографию, снятую на ее мобильный телефон. Думаю, к этому моменту мы просмотрели уже около двухсот штук.
— Ты увлекаешься фотографией? — спрашиваю я.
— Ага, собиралась поступать на научно-технологический. Пока… ну, ты знаешь. Не заболела. Но теперь я чувствую себя лучше и могу приступить к учебе. Даже переехать в Лидс. Я могла бы здесь жить или жить вместе с Эваном, — продолжает она, и из ее рта струится поток осознанности.
Я хочу убедиться, что Эван в норме. На кофейном столике лежит пульт, и я включаю телевизор, надеясь, что ее увлечет какая-нибудь программа. Так что она на несколько минут сможет сосредоточиться на чем-то, кроме меня. Она утомляет. Так что когда я натыкаюсь на фильм о милых животных, то почти ликую.
— Ой, подожди! Давай посмотрим это? — произносит она, выпрямляясь. — Сурикаты! Они чертовски милые. Обожаю сурикатов. Но не так сильно, как Чарли, конечно. Интересно, почему их тоже называют котами10? Они совсем не похожи на котиков. Но все равно милые.
— Отлично, я вернусь через несколько минут. Мне нужно помочь Эвану кое в чем.
Люси поворачивается ко мне, ее глаза сияют.
— О, понимаю… — Она хихикает. — Мне и здесь хорошо с сурикатами и вином. — Она облокачивается на мягкую спинку дивана и кладет свои грязные ботинки на стол.
Завтра я работаю, утренняя смена, и это совсем не то, чего я ожидала от встречи с Эваном этим вечером. Уж точно не Эвана в своей спальне и того, что буду втянута в его прошлое. Дверь спальни приоткрыта, я толчком распахиваю ее. Эван сидит на полу, прислонившись к краю моей кровати и поджав длинные ноги.
— Все в порядке? — шепчу я.
— Просто охренительно.
Сквозь раскрытые занавески проникает свет, отбрасывая тени на лицо Эвана.
— Кому ты звонил?
— Отцу. Он приедет утром. — Он трет глаза. — Прости, что втянул тебя в это.
— Я хотела, чтобы ты рассказал мне.
Он не отвечает, просто смотрит на свои ботинки.
Я сажусь на ковер рядом с ним.
— Вы оба должны остаться здесь на ночь. Дождаться твоего отца.
— Спасибо. Я останусь с ней. На случай, если она снова исчезнет.
— А она исчезнет?
Он пожимает плечами.
— Возможно. Если у нее случится обострение и она решит, что ей нужно быть где-то еще, кроме как со мной. Но сейчас я почти уверен, что она в порядке.
Неудивительно, что Люси постоянно разыскивает его. Он понимает, кто она, на какой стадии находится ее болезнь и что ей необходимо, чтобы не оказаться где-то еще. Может, это связь близнецов? В моей голове назойливо вертится еще один вопрос. Где его мать? Он говорил, что отец — единственный родитель, но она-то наверняка знала о том, что происходит с дочерью. Положив голову ему на плечо, я переплетаю наши пальцы. Его плечи напряжены. Я поворачиваюсь и касаюсь поцелуем его шеи, но он извивается, словно поцелуй ему неприятен.
— Что мне делать, Несс? Как все исправить?
— Я не знаю. Но это не должно висеть на тебе. Ты не ее родитель.
— Но, если меня не будет, она останется одна. — Его голос надламывается, и мое сердце неистово бьется в груди, раненное замешательством этого одинокого мальчика, изолированного от других из-за своего бремени.
— Ну, я помогу тебе изменить это, ты не должен тащить это в одиночку больше. Это неправильно.
Эван поворачивается и прижимает меня к своей груди, спрятав лицо у меня на виске. Я глажу его по волосам, когда его дыхание учащается от слез и отчаяния, которое, я знаю, очень сложно сдержать. Когда я засыпаю на полу, то чувствую, как Эван накрывает меня одеялом, а затем возвращается к сестре.
ГЛАВА 20
НЕСС
Когда я ухожу на работу на следующее утро, Люси с Эваном все еще спят. Люси — поперек дивана, Эван — в кресле. Я не готовлю завтрак, куплю что-нибудь в столовой на работе. Меня сопровождает усталость, которая нависает надо мной весь день. Полагаю, впрочем, что моя усталость не сравнится с усталостью Эвана. Столкнуться с его реальностью было непросто, никогда прежде мое представление о ком-либо не переворачивалось с ног на голову. Из любящего развлечения студента Эван превратился в человека, борющегося с обязанностями, которые ему не принадлежат. Я уверена, что, будь у меня такой огромный секрет, я бы тоже ушла с головой в студенческую жизнь.
Перед началом работы я отправляю Эвану SMS, чтобы дать ему понять, что я думаю о нем, и прошу его сообщить мне, если ему понадобится моя помощь. Я проверяю телефон в первый перерыв во время смены, он отвечает коротким сообщением.