Черешков не дал ему договорить.

— Все это мелочи, и не думайте о них. Неужели, Никита Иванович, вы возьмете обязательство на тысячу гектаров, а МТС будет стоять в стороне и только подсчитывать выполнение? Поможем! И я уже с товарищами кое-что обмозговал. Доставка горючего под личный контроль диспетчера; запасные детали в первую очередь; а что касается полей, то перебросим в Черепановку, там, что в степи, — паши и паши. Так договорились?

— Нет, Георгий Петрович, — как работал, так и буду работать. А ежели уж так требуется вам передовик, поищите; может, кто другой согласится… — Шугай поднялся и пошел к машине.

Алешка был удивлен. Шугай такой хороший тракторист и вдруг не захотел быть передовиком. Да еще когда сам Георгий Петрович обещал помочь. Наверное, не поладили из-за чего-нибудь. Другой причины Алешка не видел и про себя решил, что на месте Никиты Ивановича сразу бы согласился стать тысячегектарником. Повздорил он с директором или не повздорил, сердился на него или нет, все равно согласился бы. А Шугай такой момент пропустил. И вдруг мелькнула мысль: а чего же ты сам медлишь, упускаешь свое счастье? Вот сейчас Черешков поднимется, укатит на своей машине, а ты ни с чем останешься. Ну, смелей, Алешка!

— А тысячу гектаров напахать не простое дело, — сказал он солидно, подсаживаясь к директору. — Покрутишься.

Черешков, видимо, не ожидал увидеть рядом с собой нового собеседника и удивленно спросил:

— Ты кто такой?

— Помощник Никиты Ивановича.

— Не слыхал…

— Левшин я, Алешка.

— Утопленник? — вспомнил Черешков и рассмеялся. — Все озорничаешь? Смотри, брат! Один раз простили, другой — не простят.

— Я теперь не балуюсь, — смущенно произнес Алешка. Но то, что директор МТС вступил с ним в разговор, придало ему храбрости, и он без обиняков сказал: — Георгий Петрович, пошлите меня учиться.

— Ты разве не учишься?

— Кончаю семилетку. Только я дальше хочу.

— Надо идти в десятилетку.

— Не пойду я туда, — наотрез отказался Алешка. — Я в училище механизации хочу. На тракториста.

— Вон оно что…

— Скоро прием… Я узнавал.

— Прием каждый год бывает.

— Мне ждать нельзя.,

— Послать можно, — согласился Черешков. — Только почему так спешно?

Рассказать, что его отправляют в город к дяде? Нет, нельзя. Подумает, — не поладил с бабкой и пришел проситься в училище. Нет, о доме ничего не надо говорить. Одна канитель будет. И ответил:

— Охота на тракторе работать, вот и спешу.

— Да? — Директор недоверчиво оглядел Алешку. — Чудно все-таки получается. Вот Николая Лопатина посылаем, но чувствую, не по душе ему работа на тракторе. А вот тебя не посылают…

— Георгий Петрович, а вы пошлите.

— Тут уж Шугай ходатайствовал за тебя. А сколько тебе лет? Четырнадцать?

— Пятнадцатый, — уклончиво ответил Алешка.

— Четырнадцать, пятнадцатый, скоро шестнадцать. — Черешков поднялся с подножки. — Пока одно могу сказать: погоди годика два! Логично?

— Пошлите меня сейчас, — умоляюще проговорил Алешка. — Я знаю трактор…

— Трактор ты, может быть, и знаешь, а вот что такое закон, — не знаешь. А он для всех один. Для больших и маленьких. И законы должны уважать все. И простые люди, и министры, и мы с тобой тоже. Так вот, брат, есть такой закон — в училище механизации принимать только с семнадцати — восемнадцати лет! Понятно? А почему такой закон? Да потому, что нельзя доверять машину несовершеннолетним.

— Пошлите, — почти беззвучно произнес Алешка. — Я больше озорничать не буду.

— Годы, брат, не обгонишь.

Алешка взглянул исподлобья на Черешкова. Подумаешь, годы! Какой толк, что Кольке Лопате уже семнадцать? Знают, что не выйдет из него хороший тракторист, а посылают. Это логично? Это по закону? Закон! Вспомнил Черешков прошлогоднее, вот и отказался послать в училище. Но что же теперь делать? Подчиниться бабке и поехать к дяде Ивану? Ни за что! А где жить? Как жить?

Весна прошла, Алешка закончил семилетку. Однажды, перед самым отъездом бабушки, к нему пришел Колька, Он держал в одной руке какую-то книжку, а другой, размахивая палкой, сбивал поросль репейника, обильно росшего у изгороди сада. Алешка спросил:

— Когда едешь в училище механизации?

— Подписали командировку, — без особой радости ответил Колька.

— Вот и уедешь из Серебрянки.

— Через полгода обратно в МТС вернут.

— Счастливый ты, Колька! — с завистью проговорил Алешка. — Курсы трактористов кончил, теперь в училище поедешь. А меня вот не хотят послать. Мало лет, Черешков говорит.

— Больно тебе это нужно. Твой дядя Иван дороже всяких училищ. Эх, была бы у меня в городе такая родня!..

— Какая там родня! — безнадежно махнул рукой Алешка. — Только называется что дядя, а ведь и в глаза меня не видел. Можно сказать, чужой, а не родня.

Колька внимательно взглянул на Алешку.

— А на карточке ты его хоть видел?

— Нет.

— Да ведь он-то тебя знает?

— Откуда? Не знает он меня. Уехал, когда я еще не родился. Совсем не родня он мне. Да и неизвестно, что за человек. Тетка Лиза родня, а хуже чужого!

Словно боясь, что Алешка догадается, о чем он думает, Колька отошел в сторону. Как сказать о том, что пришло ему в голову? А ведь счастье — вот оно! Только надо все обдумать да проверить! Колька раскрыл книгу, где лежало его командировочное удостоверение, и сказал:

— Вот по этому документу поеду…

Маленькая, а такая недоступная для Алешки бумажка. А чем он хуже Кольки? Только тем, что позже родился. Подумаешь! А ведь ростом они почти одинаковые. Где бы раздобыть и ему вот такую же командировку? Удостоверение… Николай Лопатин… Год рождения… Направляется в училище механизации… Несколько строчек на машинке, печать, две подписи. Подумать, так ведь для счастья Алешки нужен совершеннейший пустяк. И вдруг услышал, как Колька сказал:

— Хочешь поехать в училище? Можно сделать…

— Врешь!

— Сказал можно, — значит, можно. Только надо посмотреть, какие у тебя документы.

Алешка мигом скрылся в доме и тут же вернулся, протягивая Кольке свою метрику и удостоверение об окончании школы. На удостоверение Колька едва взглянул, но метрику долго изучал и, видно, не раз прочел от начала до конца.

— Подходяще.

— Скоро пятнадцать стукнет.

— Маловато, но ничего, — деловито сказал Колька. — И снова завел разговор о дяде Иване.

— Так ты его не видел?

— Нет.

— А он тебя?

— Раз я, то и он. — Алешка даже улыбнулся. Ну и бестолков этот Колька! И нетерпеливо спросил: — А как ты сможешь сделать?

Колька не спешил с ответом. Он словно сомневался. А так ли верно, что, наконец, и ему посчастливилось? А может быть, все это показалось? И то, что он придумал, — может быть, невозможно? Наконец он сказал прямо и ничего не тая:

— Ты мне свои документы дашь, а я тебе свои.

— Это как же так? — не понял Алешка.

— А так вот! Я тебе даю свою метрику и в придачу командировку.

— Ну, а я тебе что?

— Свою метрику.

— А в придачу что?

— Дядю! — выпалил Колька.

Алешка вытаращил глаза. Обменяться документами — куда ни шло — это понятно. Но как дать в придачу дядю? Совсем одурел Лопата! И вдруг бросился к Кольке. Обхватил, оторвал от земли. Молодец, здорово придумал!

Колька с трудом вырвался.

— Ну и медвежья хватка у тебя, Алешка, чуть ребра не поломал.

Ну и смекалистый Колька!

— А больше никаких документов в училище не потребуют?

— Паспорт? Так я же прицепщик от колхоза. Какой у меня может быть паспорт?

Алешка был очень доволен. Если паспорт не нужен, тем лучше. А раз все ясно, — нечего больше раздумывать. И тут же, у изгороди, они обменялись с Колькой документами.

— Ты когда едешь? — спросил Колька.

— На этой неделе.

— В городе увидимся, Лопата, — улыбнулся Колька.

— Что? — не понял Алешка.

— Увидимся, говорю, Лопата, — повторил Колька, считая, что вместе с документами к Алешке перешло и его прозвище.