Но тем не менее эту работу можно считать серьезной попыткой прояснить многое, связанное с убийством президента. Семья Кеннеди не случайно уже в первые после трагедии дни остановила свой выбор на Манчестере как на историографе, которого просила взяться за эту сложную работу. Это объяснялось двумя обстоятельствами — большим доверием, которое питал к этому историку сам покойный президент, хорошо знавший такие его работы, как «Портрет семейства Рокфеллеров», «Портрет президента» и некоторые другие, а также репутацией Манчестера как добросовестного исследователя...

Еще не было половины восьмого утра, когда много лет выполнявший при Джоне Кеннеди роль камердинера Джордж Томас вошел в большой номер на пятом этаже отеля «Техас», которому суждено было стать последним прибежищем живого Джона Кеннеди. Оказавшись в спальне президента, он по заведенному ритуалу положил около его кровати толстую пачку свежих газет и, отодвинув шторы на окне, произнес: «На улице дождь, сэр». — «Это скверно, — ответил президент. — Хотя Джеки и боится испортить прическу, я предпочел бы ехать по улицам Далласа в открытой машине».

Кеннеди не случайно упомянул о прическе жены. Изменив многолетним привычкам, он на сей раз еще накануне поездки в Техас самолично занимался вопросами туалетов, в которых решившая сопровождать его в этой поездке супруга должна была появляться публично. За несколько дней до отъезда он специально призывал к себе камеристку Жаклин и придирчиво изучал с ней гардероб «первой леди». То была не просто прихоть и даже не педантизм опытного политика, знающего нравы американского обывателя и стремившегося им потрафить. В этом частном, казалось бы, вопросе было нечто большее, показывающее, что Джон Кеннеди отлично отдавал себе отчет во враждебности техасцев, и, хотя сам он пытался подавить в себе собственную враждебность, она прорывалась внезапно и в неожиданных местах. Люди из окружения Кеннеди впоследствии вспоминали, что еще в Вашингтоне накануне поездки президент, обращаясь к жене, сказал: «Там, в Далласе, на завтраке будут местные богачки в мехах и бриллиантах. Ты оденься попроще и покажи этим техасским девкам, что такое хороший вкус».

Просматривая в то утро газеты, президент мрачнел все больше. Через первую полосу одной из них шел крупный заголовок «Визит Кеннеди ведет к углублению раскола в демократической партии штата». Другая сообщала: «Политическая распря сопутствует Кеннеди в его поездке». На внутренней странице одной из газет в большой траурной рамке было помещено броско поданное объявление, стяжавшее в последующие дни зловещую известность и, как мне представляется, являющееся одной из улик в цепи доказательств того, что убийство Кеннеди было не выходкой полусумасшедшего субъекта, а тщательно спланированным заговором, в котором не последнюю роль играла далласская мафия. Но об этом речь впереди.

«Добро пожаловать в Даллас, господин Кеннеди» — издевательски озаглавлен был этот подстрекательский призыв, в котором президенту Соединенных Штатов приписывались различные деяния — от преследований кубинских «патриотов», бежавших с революционной Кубы, до «тайного соглашения» с Коммунистической партией США.

С раздражением отбросив газеты, Кеннеди думал о неприятностях, которые сопровождают его в этой злополучной поездке. Об этом говорил он с женой за их последним завтраком. Накануне у него было бурное объяснение с вице-президентом, который занимал роскошный, отделанный золотом номер этажом выше.

Полтора года спустя Линдон Джонсон на вопрос о том, что произошло в отеле между ним и Кеннеди вечером 21 ноября, лаконично ответил: «Никаких разногласий определенно не было... Было активное обсуждение, во время которого наши мнения существенно разошлись». О чем шла речь, по поводу чего существенно разошлись мнения и как это совместить с тем, что «разногласий не было», неизвестно. Когда между мужчинами начался политический разговор, находившаяся в комнате Жаклин вышла. По словам одного из агентов секретной службы, дежурившего в тот момент в коридоре, после разговора вице-президент вылетел из комнаты как пуля. Казалось, он был в ярости. «Что случилось? — спросила у мужа Жаклин, войдя в комнату. — Он кричал, как сумасшедший». Президент невесело улыбнулся. «Линдон есть Линдон», — ответил он.

Утром за завтраком Жаклин вновь вернулась к этой теме. «У Линдона неприятности», — последовал ответ. Что имел в виду Кеннеди, его жене было узнать не суждено.

Возможно, что поводом к этому разговору был раскол в организации демократов Техаса, который, собственно, и явился причиной роковой поездки президента. Почти вся партийная машина штата на съезде 1960 года выступала против выдвижения Кеннеди на пост президента, настойчиво продвигая в Белый дом кандидатуру Джонсона. Единственным из видных демократов Техаса, высказавшимся в пользу Кеннеди, был сенатор Ральф Ярборо. Тогда он был подвергнут наказанию и не включен в состав делегации штата на партийный съезд, будучи вынужденным наблюдать за съездовскими баталиями с галереи для публики.

Победа Кеннеди укрепила позиции Ярборо и его сторонников. Однако основная часть партийного руководства в Техасе во главе с губернатором Коннэли была настроена враждебно к президенту. Свара между Ярборо и Коннэли грозила расколоть партию на приближавшихся новых президентских выборах, и поэтому Кеннеди убедили, что для предотвращения раскола он должен самолично, вместе с Джонсоном посетить Техас, дабы помирить враждующие фракции. Однако вся атмосфера поездки, обстановка неприкрытой враждебности, окружавшая президента напряженность, ощущавшаяся почти физически, свидетельствовали о том, что ни прославленное кеннедиевское красноречие, ни обаяние «первой леди» на сей раз эффекта не давали.

Жаклин выглядела в то утро крайне утомленной. На вопрос президента, что с ней происходит, она грустно ответила: «Один день такой кампании может состарить человека на тридцать лет». Она спросила супруга, как он относится к объявлению, помещенному в далласской газете в обрамлении траурной рамки. Кеннеди покачал головой и сказал, отчеканивая каждое слово: «Ты же знаешь, что мы приехали в сумасшедшую страну». Жаклин снова попросила мужа, ссылаясь на дождь, сесть в закрытую машину. «Дождь кончится, — ответил президент. — Погода специально для Кеннеди»,

Последний маршрут Джона Кеннеди описан многократно, и читатели, интересующиеся этим сюжетом, знают его, очевидно, во всех деталях. Уже показалась вдали железнодорожная насыпь, и Жаклин Кеннеди сказала спутникам, что очень приятно будет въехать в прохладную тень туннеля под насыпью. Ее томило беспокойство, и туннель казался прибежищем. В этот момент раздались выстрелы. Сколько? Этот вопрос и по сей день остается нерешенным, а многим из тех, кто попытался выяснить его, это стоило жизни.

«Первая леди» — она в последний раз была «первой леди», — пишет Манчестер, — встревоженно наклонилась над президентом. На его лице было задумчивое выражение. Жаклин так часто видела это выражение, когда он размышлял над трудным вопросом на пресс-конференции. Затем он поднял правую руку как бы для того, чтобы отбросить назад прядь волос, но рука его дрогнула и бессильно упала. Он хотел взяться за затылок. Но затылка уже не было...

В машине президента царил ужас. Последняя пуля попала Джону Кеннеди в голову, поразив мозжечок. Наклонившись над мужем, Жаклин увидела, как от его затылка начал отделяться кусок черепа. Сначала крови не было. А в следующее мгновение кровь брызнула фонтаном, заливая людей, обивку машины. Костюм президента промок насквозь. Розы были все в крови. Все лицо полицейского Бобби Харджиса, ехавшего рядом на мотоцикле, тоже было забрызгано кровью. Келлерману показалось, что лицо ему залепили мокрые опилки... Сдавленным голосом Жаклин Кеннеди вскрикнула: «Он умер, они убили его!» На мгновение она замолчала, а затем зарыдала. Она откинулась на забрызганную кровью подушку, прижала мужа к себе, взяла его голову в руки и склонилась над ним. Она хотела защитить его от посторонних взоров; она не могла снести того, что другие увидят то, что видела она».