Олдрич решил добыть недостающие голоса, расколов сторонников Тафта. С этой целью он прибег к приему, который можно считать классическим для американских политических нравов. Делегация штата Мичиган на съезде возглавлялась Артуром Саммэрфилдом, руководителем мичиганского отделения зависящей от уолл-стритских банкиров компании «Шевроле». Олдрич совместно с Генри Фордом потребовал от хозяев этой фирмы оказать на Саммэрфилда соответствующее давление. Последнему заявили: делегация Мичигана должна проголосовать за выдвижение Эйзенхауэра, иначе Саммэрфилд будет освобожден от обязанностей руководителя отделения. На очередном заседании делегация Мичигана единогласно голосовала за кандидатуру Эйзенхауэра, а Саммерфилд не только сохранил свой пост, но после выборов получил в правительстве Эйзенхауэра министерскую должность.
Добившись избрания Эйзенхауэра на президентский пост, Уинтроп Олдрич отбыл в Англию в качестве посла Соединенных Штатов. А роль главного уполномоченного «Чейз Манхэттен бэнк» при генерале-президенте была поручена одному из директоров рокфеллеровского банка, Сиднею Вайнбергу. Как выполнял Вайнберг это поручение, можно судить по свидетельству американских публицистов Пирсона и Аадерсона, отлично знающих закулисный Вашингтон. В своей книге они характеризуют Вайнберга кратко и выразительно: «Человек, который поставил на должности в правительстве Эйзенхауэра больше своих друзей, чем кто-либо другой в стране, и который является директором большего числа корпораций, чем кто-либо другой в стране».
О методах, применявшихся рокфеллеровским банкиром и его коллегами, о рычагах, которые они использовали, рассказывают те же Пирсон и Андерсон. «Самое большое влияние на Дуайта Эйзенхауэра во время его пребывания в Белом доме, — пишут они, — оказывали не министры, не лидеры сената или палаты представителей, а небольшая группа людей, известных как «клуб любителей гольфа в Огасте»».
Душой этого клуба был Вайнберг. Дабы обеспечить обстановку для встреч и бесед с президентом наиболее уютную и интимную, Вайнберг и его коллеги подарили президенту виллу, названную по имени жены Эйзенхауэра «Хижина Мэйми». Вот как описывала эту «хижину» американская печать: «Вилла представляет собой коттедж из восемнадцати комнат с семью ваннами. Она — пример того, что можно сделать за хорошие деньги у подножия холмов Джорджии. Это был подарок Айку от его друзей с Уолл-стрита, который стоит, включая расположенный неподалеку пруд с рыбой, 250 тысяч долларов. Помещение оборудовано установкой для кондиционирования воздуха, радиальным отоплением, непрямым освещением, двумя электрическими печами из нержавеющей стали, холодильниками, внутренней системой связи, двумя гигантскими вделанными в стену телевизорами и дорогой мебелью».
Не боясь впасть в преувеличение, можно сказать, что в Вашингтоне в последние 30–40 лет не было правительственной администрации, в состав которой не входило бы значительного числа прямых ставленников семейства Рокфеллеров. Особым их вниманием пользуется внешнеполитическое ведомство. Во главе государственного департамента прочно вот уже в течение многих лет обосновываются ставленники рокфеллеровского дома.
Одна из самых мрачных фигур послевоенного Вашингтона — Джон Фостер Даллес не только являлся юридическим консультантом, поверенным и адвокатом семейства Рокфеллеров, но и одним из директоров «Стандард ойл оф Нью-Джерси». В государственный департамент Джон Фостер Даллес пришел непосредственно с поста председателя так называемого «Фонда Рокфеллера» — организации, играющей видную роль во всех делах этого семейства. Преемник Даллеса Кристиан Гертер также был тесно связан с основными рокфеллеровскими компаниями. Вряд ли можно считать простым совпадением тот факт, что и государственный секретарь Дин Раск занимал пост председателя «Фонда Рокфеллера». До своего назначения на важную должность в правительстве Кеннеди у Рокфеллеров служил и Джон Макклой, руководивший «Чейз Манхэттен бэнк». Государственный секретарь правительства Никсона Роджерс был выдвинут доверенным человеком Рокфеллеров Томасом Дьюи.
Удивительно ли, что не интересы американского народа, не интересы трудящихся США, а частные интересы Рокфеллеров и им подобных определяют внешнеполитическую деятельность Вашингтона.
Но с некоторых пор и это уже не вполне удовлетворяет семейство нефтяных магнатов. Им мало хотя и весьма реального, но все же косвенного доступа к рычагам государственного управления, и они делают все, чтобы эти рычаги оказались непосредственно в их руках. В последние годы рокфеллеровский клан предпринял несколько попыток захватить ключевые позиции в государственном аппарате. В ходе предвыборной кампании 1964 года один из пяти братьев — Уинтроп Рокфеллер вознамерился стать губернатором штата Арканзас, где расположено одно из его многочисленных поместий.
Захват губернаторского кресла в богатом и весьма перспективном с экономической точки зрения штате сулил Рокфеллерам немалые выгоды, и поэтому братья не пожалели денег на финансирование предвыборной кампании Уинтропа. Правда, с первого раза сесть в губернаторское кресло новичку на политическом поприще Уинтропу Рокфеллеру не удалось. Но неудача его не обескуражила. В ноябре 1966 года, истратив несколько миллионов долларов на подкуп вся и всех, Уинтроп Рокфеллер добился своего и въехал в губернаторский дворец в столице штата Арканзас.
Представитель уже четвертого поколения Рокфеллеров, Джон Рокфеллер IV, для начала занял осенью 1966 года пост конгрессмена в законодательном собрании штата Виргиния. Правда, для этого ему пришлось предпринять головокружительный политический кульбит через голову и баллотироваться по списку демократической партии.
В силу многолетней традиции семейство Рокфеллеров считается тесно связанным с республиканцами. Но, учтя неудачи своих старших родственников, добивавшихся выборных должностей под знаменем республиканской-партии, Джон Рокфеллер IV объявил себя демократом и пробрался в законодательное собрание штата. Утверждают, что это лишь первый шаг молодого Рокфеллера, а следующим будет попытка получить пост губернатора Виргинии.
Однако главную ставку на политическом поприще рокфеллеровское семейство сделало на Нельсона Рокфеллера. Цель его вожделений — ни больше ни меньше, как пост президента. Именно с этой целью еще молодым человеком Нельсон Рокфеллер превратился в завсегдатая политических салонов Вашингтона.
…К тяжеловесному зданию, расположенному на Уолл-стрите, плавно подкатывает автомашина. На ее радиаторе золотом поблескивает название — «Краун импириэл». Автомобилей этой марки во всем мире насчитывается всего несколько десятков. «Краун импириэл» — одна из наиболее дорогих машин. Американская печать сообщает, что в год производится не более двух десятков таких автомобилей. Мотор, шасси и части корпуса проектируются, каждый в отдельности, в Детройте; затем их перевозят в Турин, где лучшие итальянские инженеры, краснодеревщики, ювелиры собирают и отделывают машину. На отделку салона идут высшие сорта перчаточной кожи, ценнейшие породы дерева с инкрустациями. Каждый автомобиль оборудуется двумя радиоприемниками, телевизором, установкой искусственного климата, холодильником, расположенным в багажнике, и т. п. Стоимость машины превышает годовой бюджет нескольких семей американских квалифицированных рабочих.
Из этого автомобильного чуда XX века выходит атлетического сложения мужчина средних лет с надменным лицом и брезгливо опущенными уголками рта. В сопровождении низко кланяющихся швейцаров он направляется внутрь здания.
Но что такое? Случайные прохожие недоуменно смотрят ему вслед. Внешний облик обладателя машины как-то поразительно не вяжется ни с роскошью автомобиля, ни с раболепством швейцаров и лакеев, ни с важностью, с которой шествует этот человек к подъезду одного из могущественных уолл-стритских банков. На нем поношенный и помятый костюм из самых дешевых, стоптанные башмаки, галстук не первой свежести.
Что это? Гангстер, угнавший чужую машину, или человек, по ошибке севший, что называется, «не в свои сани»?