Хохолач часто заморгал, глотнул воздух:

— Священник исчез. Я не знал о нем целых двадцать три года. Я думал, что вы его схватили.

— Мы все о нем знаем. Но сейчас нас интересует, какую задачу тогда выполняли вы.

— Я должен был довести священника до усадьбы Кучеры.

— Почему вы не встретились?

— Он не пришел. Я прождал в сарае три дня как было условлено, но напрасно.

— Вы знали, что служба безопасности арестовала Сыровы и его жену?

— А как же, ведь они были моими соседями.

— Сыровы знал, что вы сотрудничаете с Бартаком?

— Нет. Не знал он и о линии связи, проходившей по его саду.

— А вы знали, что он укрывает связных?

Хохолач молча кивнул.

— Вы лично знали священника? — Гавран положил перед Хохолачем фотографию Ванека. Старик посмотрел на нее и отвернулся.

— Я никогда не видел этого человека.

— Своим молчанием, Хохолач, вы взяли на себя часть вины за его смерть. Вы могли бы спасти жизнь человека! Я знаю, что вы верующий, и поэтому не могу себе представить, какое отпущение грехов вас ждет на том свете.

Хохолач побелел, ноги его задрожали, он опять был вынужден опереться о стол. К нему подошел доктор.

— Мы уже знаем достаточно, товарищи, — произнес прокурор решительно. — Гражданин Хохолач, по вашему делу будет начато следствие. Вы обоснованно подозреваетесь в шпионаже, попытке убийства, попытке бегства из страны с применением оружия, в незаконном хранении двух видов огнестрельного оружия и неумышленном соучастии в убийстве. Обвинение, которое будет вам предъявлено в письменной форме, вы можете опротестовать в пределах установленного срока. Уведите арестованного!

Хохолач встал.

— Мог бы я… повидать жену?

— Попросите в период предварительного заключения свидание с женой, — холодно проговорил прокурор, — я не стану возражать.

Старик покорно кивнул. Проходя мимо Ярды, он еще ниже опустил голову. Ладя Новотный и врач последовали за арестованным.

Прокурор собрал бумаги и попрощался.

— Ну вот и все, — удовлетворенно заключил командир. Ярда был единственным человеком здесь, не разделявшим этого чувства.

— Что вы смотрите букой, молодой человек? — стал подшучивать над ним капитан Гавран. — Вас не радует, что мы раскрыли эту тайну? Канал «К» мы нашли, узнали, кто такой Клехта, взяли Антала, с Бартаком все ясно — чего вам не хватает?

— Не знаю, как это лучше сказать… Так ошибиться в человеке! Еще вчера… Наверное, я бы не смог быть на вашей работе. Стал бы подозревать каждого.

— Ты можешь собой гордиться. Теперь мы можем сказать, что, не будь тебя, мы, наверное, сегодня не разоблачили бы Антала.

— А что ему будет?

— Ты спрашиваешь, какое наказание ему вынесет суд? Кто знает, преступление очень серьезное, но Хохолач уже в преклонном возрасте. Для нас важно то, что мы разобрались в этом деле и обнаружили преступника. Маришка может спать спокойно, и ты тоже.

— В этом я не совсем уверен, — улыбнулся Гавран. — Наверняка ему снится одна прелестная блондинка.

— Раз уж мы затронули эту тему, хотелось бы все выяснить. В роте ходят слухи, что вы с Властой хотите обручиться. Это верно?

— В общем-то да, но она пока об этом не знает, — выпалил Ярда. Все рассмеялись.

— Так она, значит, об этом не знает! — воскликнул командир. — Ну и ну! Нам он может морочить голову, а с девушкой объясниться ему трудно! Вставай, поедем, авось попадем еще на празднование пятидесятилетия инженера. Да, можешь сообщить Власте еще одну новость. Я представил тебя к награждению медалью, понял?..

Иван Черны

Рассказы

Перевод с чешского Б. С. Иванова

Слушай мою команду

Карел перебежал двор и вошел в холодный дом. В шахте лифта пахло горелым луком. Подъемник опять не работал. Карел взбежал наверх, перепрыгивая через три ступеньки, и остановился у таблички с надписью «Карел Урбан». Нажал пальцем кнопку звонка и нетерпеливо забарабанил пальцами по косяку двери. «Лучше бы все это было уже позади», — подумал он.

В дверях появилась мать. От нее исходил запах свежих булочек. Она попыталась сказать что-то в знак приветствия, но сын ее опередил. Стараясь не смотреть в глаза, сказал:

— Ну, я пойду собираться и поеду…

— Боже мой, как мы тут без тебя?

— Сразу же, как приеду, напишу, мамочка…

— Спасибо, что хоть обещаешь, — всхлипнула она и погладила сына по голове, словно ему десять лет и он принес табель с отличными оценками.

Раньше прикосновение этих нежных рук он воспринял бы с радостью, сейчас же отдернул голову. Это был именно тот момент, которого мать давно боялась. «Как быстро пролетело время», — подумала она, провожая его взглядом.

Вот он миновал переднюю, коридор и направился в свою комнату. Одну из стен целиком занимали книжные шкафы и плакаты, стол был завален журналами. На гвозде висела пара боксерских перчаток, рядом гитара и эспандер. Карел просунул руку в платяной шкаф, взял свитер и натянул его через голову, потом надел новые джинсы и набросил куртку. Посмотрев в зеркало, ладонями пригладил волосы. Он мысленно прощался со своим раем, которого до сих пор не покидал, разве что на короткое время, когда в школьных бригадах участвовал в уборке хмеля. У него здесь было все, что только мог юноша пожелать. Он окинул взором свои сокровища, закрыл дверь и вышел на кухню. Отец сидел за столом и листал газеты. Это было его любимое занятие. Только он отложил в сторону самую большую газету, как услышал всхлип. Мать утирала слезы… Сыну стукнуло уже девятнадцать лет. Мир его выглядел внешне беззаботным. Она немного успокоилась, заполнила его Спортивную сумку необходимым бельем, а сверху положила продукты на дорогу. Сын подсел к столу. Отец, сложив руки на животе, быстро закрутил пальцами. Мать замерла. Сын, торопливо жуя, пытался нарушить воцарившуюся тишину:

— На юридический меня не приняли, на медицинском оказался слишком большой конкурс, на факультет искусств поступить у меня нет никаких шансов, так что ничего не осталось, как пойти в армию.

— Ну и правильно, сынок! — Отец с удовлетворением смерил взглядом его широкие плечи. — Воспринимай это как тренировку…

— Хорошая тренировка, — поперхнулась мать, — когда он вернется, мне уже будет сорок.

Оба знали, что мать может сейчас запричитать и расплакаться. Карелу же хотелось избежать душераздирающих сцен, он от всей души желал, чтобы все это скорее кончилось. Потому поднялся:

— Так я пойду…

— Я отвезу тебя на вокзал, — предложил отец и стал надевать пиджак.

Но Карел отказался. Ему хотелось остаться одному.

— Я бы с удовольствием напоследок прошелся но городу…

— Ну да, конечно…

Сын поклялся, что сразу же, как прибудет на место, напишет. Выслушав в десятый раз от отца наказ о том, как следует себя вести, он закинул через плечо туго набитую спортивную сумку, поцеловал мать в щеку, похлопал по-мужски отца по плечу и вышел из квартиры. На лестнице он почувствовал, как перехватило горло. На какое-то мгновение у него возникло желание вернуться и спрятаться в постели под одеялом от всего, что его ожидало. К действительности его вернули шаги, застучавшие по ступенькам. За спиной Карела знакомый голос произнес:

— На экскурсию, Карлуша? — Дворничиха, бабка с округлой спиной и выступающими лопатками, жила в доме с незапамятных времен. Она видела еще, как родители принесли Карлушу из родильного дома, бесчисленное множество раз присматривала за ним.

— Странствовать, пани Прушова, — улыбнулся Карел.

— И не заметишь, как летит время… — Она подняла ведро, которое минуту назад поставила на ступеньки, и осторожно спустилась на нижний этаж к водопроводному крану.

Карел ее обогнал на лестничной площадке. Какое-то время он еще слышал, как струя воды бьется о дно ведра, но потом вышел на улицу.