Я проснулась от какого-то беспокойного и неловкого чувства, словно на меня кто-то хмуро смотрит. Открыла глаза, увидела возвышавшегося надо мной мужчину лет сорока и завизжала.

  - Что случилось?! - подскочил Соколов и мгновенно достал из-под подушки пистолет, от чего мне хотелось заверещать повторно, но я сдержалась.

   - Марс, - голос у проблемы был хриплым и недовольным, словно это к нему ранним утро (а сколько сейчас вообще время?) вторглись в комнату и взглядом пытались в лице проделать дырку.

  - Дядя Андрей, - сказала Соколом, и мне захотелось провалиться сквозь землю. Но так как магией я не обладала, как и бурильной машиной, а лопатой это сделать невозможно (а если и возможно, то я быстрей коньки отброшу, чем смогу выкопать такую масштабную воронку), то единственное, что мне оставалось - это накрыться с головой одеялом... что я и сделала.

  - Лена? Ты чего? - Соколов попытался сдернуть с меня одеяло, но я схватила его двумя руками и возмущено воскликнула:

  - Я чего?! А ты чего делаешь?! Я ведь без одежды!

  - Извини. Дядя Андрей выйди, а то моя невеста смущается.

  Шагов проблемы и открывания-закрывания дверей я не слышала, и что она покинула комнату, поняла только после слов Марса:

  - Задохнуться не боишься?

  Сдернув с головы одеяло, я тяжело вздохнула, схватила голову руками и стыдливо протянула:

   - Вот так знакомство с тестем!

  - Да не волнуйся ты так, - ответил Соколов и погладил меня по голове. - Дядя Андрей, как будто девушек без одежды никогда не видел.

  Я откинула его руку и возмущенно уставилась на весело улыбающееся лицо.

  Он еще и издевается!

   - И долго собираешься сидеть и на меня пялиться? - с намеком протянула я.

  - А что мне надо делать? - мастерски сыграл непонимание мой недогадливый жених.

  - Выйти и дать мне спокойно одеться, - сдерживалась я из последних сил.

  - Ты что стесняешься? - со смешком уточнил Соколов, привычно приподняв правую бровь в удивлении. - Я же ночью тебя видел и даже трогал...

  - Вон! - воскликнула от стыда и неловкости, крепче прижимая к груди одеяло, словно Соколов хотел стянуть его с меня и таким кардинальным образом заставить, перестать стесняться наготы. А что? Меня именно так и учила плавать бабушка: толкнула в спину, и пришлось барахтаться до свай, зато плавать научилась мгновенно, хоть и по-собачьи.

  Конечно, Соколов ночью не только насмотрелся, но и с удовольствие полапал и мой не слишком прямой живот, и выпирающие слегка бока, и растяжки на бедрах, но тогда, в порывах эмоций, это не смущало и не пугало меня. Сейчас же, комплексы как тени появились с восходом солнца. В будущем они, надеюсь, растворятся в обыденности и привычном устройстве жизни, но сейчас я не могла переступить через эту черту, с гордостью откинуть одеяло и пройтись нагой по комнате к раскиданным по комнате вещам... как сделал это Соколов, бросив на меня насмешливый взгляд. Я тут зажмурилась, а эта бессовестная и голая скотина весело рассмеялась, да еще и поддела меня:

  - Ночью ты была более решительна и любопытна.

  Вспомнив, что ночью я, действительно, вела себя так, словно хлебнула зелья храбрости, я не глядя, схватила подушку и кинула на смех. Смех оборвался, оповестив о том, что я попала.

  - Лена, - спокойно позвал Соколов.

  Прикинув, что за минуту он должен был хотя бы натянуть трусы со штанами, я открыла глаза и тут же закрыла, вновь вызвав смех у жениха. Эта скотина мало того что не оделась, так еще подушку пристроила сбоку, а нехотя бы прикрыл самое дорогое.

  Попыталась нащупать вторую подушку и не нашла, потом вспомнила, что мы скинули ее ночью на пол и загрустила. Из снарядов оставалось только одеяло, но я его, точно, не докину, а лишать себя защиты было тем более невозможно.

  - Лена, - вновь позвал Соколов, но я не подалась и отрицательно покачала головой. - Лена, я люблю тебя, - что-то было в его голосе, что я открыла глаза.

  Жених уже был одет в черные джинсы и белую футболку, и смотрел он на меня серьезно и с какой-то тревогой.

  - Помни об этом, и не обращай внимания на то, что будет говорить дядя.

  - Он против наших отношений? - спросила, чувствуя, как в груди от тревоги сжимается сердце.

  - Нет, - слишком поспешно ответила Соколов, и я поняла, что если и "за", то точно не на все 100%.

  Мнение человека, воспитавшего Марса, было для меня очень важным. И если он меня не сможет принять то, что тогда? Всю жизнь терпеть его злость и раздражение, или делать вид, что мы незнакомцы, и вымучено друг другу улыбаться, не желая расстраивать Соколова?

  - И это не так уж и важно, - поспешно добавил жених, наверное, увидев на моем лице скептицизм. - Я хочу прожить всю жизнь с тобой, а не с ним.

  - Такое чувство, что ты пытаешься оправдаться передо мной, - тихо произнесла я.

  Да уж, не так я думала, начнется мое утро проведенной ночи с Соколовым. По моим фантазиям, в нем, вообще, не должно было быть никаких наших родственников, а разговоров о том, что кто-то против наших отношений и подавно.

  - Я не пытаюсь оправдываться, я просто хочу, чтобы ты поняла и не обижалась на моего отца, - он произнес это тихо, словно боялся, что дядя Андрей стоит под дверь и может услышать, как Соколов его назвал. - У него нет своих детей, и он воспитал меня как своего ребенка. Поэтому он, как любой родитель, желает для своего ребенка только лучшее...

  А я, конечно же, не подхожу в эту категорию. Конечно же, ведь у меня нет ни силы, ни привлекательной внешности, ко всему я отличаюсь от их женщин, по словам того же Соколова.

  Марс увидел выражение моего лица и осекся, продолжив слегка строгим голосом, словно были уже женаты, и он выговаривал меня за шопинг, на котором я умудрилась обнулить безлимитную карточку:

  - Я считаю, что "лучших" не существует. У каждого есть свои недостатки и достоинства. Я принял тебя с теми и с теми качествами, и надеюсь, ты сможешь меня тоже принять со всеми моими недостатками.

  - У тебя их так много? - сделала я изумленный вид.

  - Достаточно, - не разделил мой пессимизм Соколов.

  - Эх, знал бы ты обо всех моих недостатках, точно бы не спешил с предложением, - протянула с издевкой я и покачала головой.

  У жениха удивленно приподнялась бровь, и с не меньшей издевкой он попросил:

  - Удиви меня?

  Поразмыслив, я произнесла первое, что пришло на ум:

  - Я люблю ковыряться в носу.

  Вторая бровь присоединилась к первой и губы растянулись в ехидной улыбке.

  - Удивила, - с серьезностью кивнул он головой.

   - Еще я ненавижу, когда трогают мою кружку, когда говорят "перезвоню" и не перезванивают, когда у меня в комнате идеальный порядок, мне сразу не по себе становится. Я трачу много денег на книги, очень много, и я ревнивая, хоть и никогда не показываю этого, и я ненавижу, когда мне приказывают, и уж тем более, когда выбирают, с кем мне общаться, а с кем нет, и у меня часто меняется настроение, что порой я сама себя не понимаю...

  - Господи, милая, - прервал меня снисходительный вздох Соколова. Он даже глаза прикрыл, дескать: что за ересь ты несешь, женщина?

  Я осеклась, изумленно посмотрела на жениха и переспросила:

  - Милая?

  - Тебя что-то не устраивает? - с легкой обидой в голосе уточнил Марс.

  - Да нет, - ответила я и добавила: - Просто ты впервые меня так назвал. Раньше только "Лена".

  - Милая, дорогая, нежная, любимая, солнце, котик, рыбка, зайка, крошка, детка, - с ухмылкой принялся перечислять Соколов распространенные обращения парочек, делая ко мне медленные шаги. У кровати парень наклонился ко мне, уперев руки в матрас, и с дерзкой улыбкой протянул: - Какое нравится?

  - "Милой" будет вполне достаточно, - с чего-то засмущалась я, но переборов стыд, посмотрела ему прямо в глаза и спросила: - А тебе какое?