— Ваша цена? — настаивал он.

— Три пера из ваших великолепных крыльев, темный — ответила она. — Они поддерживают мое волшебство, и вы даже не заметите их отсутствие.

— Тогда берите их!

Заклинательница рун приблизилась, и выдернула три пера из низа крыльев Гидеона. Приятные ощущения прошли через его тело, поскольку она выдернула их. И там где она их выдернула, какое-то время будет помнить это, наказывая его язвительными, пульсирующими волнами оргазменного огня.

Он старался не обращать внимания на эти чувства, сколько мог, хотя оно заставляло протянуть его руку к проснувшейся плоти. Никто никогда не вытаскивал его перья. От этого было дискомфортно.

— Однажды вы захотите вернуться…, когда больше всего будете нуждаться в них — сказала старуха, убирая перья в одежду из морских водорослей.

— Что до двух других моих вопросов? — спросил он у нее.

— В другой раз — ответила она. — Я не хочу обманывать вас, темный Повелитель. А сейчас вы уйдете, до того как зададите свои драгоценные вопросы и получите на них ответы!

Глава 9

Гидеон быстро долетел до Темного Острова и ворвался в пещеру, слова литейщика рун, до сих пор звучали в его ушах, и сразу пошел в палату Рианнон. К его большому облегчению она крепко спала, свернувшись клубочком. А свет от мерцающей свечи в скобке, освещал ее бледное лицо и длинные распущенные рыжие волосы золотистым светом. Как же красиво и спокойно она там лежала. Литейщик рун, должно быть, ошиблась. Все так, как и должно было быть.

Ее домотканое темно — красное платье было аккуратно сложено рядом на скамье, поднял его и поднес, к своему носу и глубоко вдохнул. Запах сладкого клевера и ее собственный, теплый и таинственный, и такой же невинный, как и она сама. Он подержал его в течение какого-то времени, смущенно смотря на нее, закутанную в стеганное пуховое одеяло, а когда хотел вернуть его обратно, что-что переливающееся выпало из кармана, которое когда-то было блестящим, попалось на глаза, он поднял это.

Он сразу же узнал эту вещь, один из медальонов от витражей, которые раньше украшали его сторожевую башню, до того как наблюдатели разрушили ее. — Борода слюды! — разозлился он. Она выходила из пещеры.

Гидеон начал метаться, мысли пустились вскачь. Он должен был разбудить ее? Или подождать. Откинув свои влажные волосы, он злобно простонал. Он должен был знать, что литейщик руны не ошиблась, Лавилия, хранительница Врат Вечной Тьмы, никогда не ошибалась.

Оставив платье, он прошел по коридору к бассейну, где бросил свои брюки из кожи угря, когда уходил. А затем вернулся к Рианнон, нервно ходя туда сюда, и ждал, пока ее учащенное дыхание не заставило подойти его к кровати. От одного только ее вида он возбуждался. Возможно, это могло быть любовью, если бы он только мог усмирить свою набухающую плоть в брюках, и гнев за то, что она не повиновалась одному из его условий, между прочим, самому важному. Он должен был объяснить ей, почему, он так боялся напугать ее. Возможно, в этом и была необходимость. Но теперь это уже не имело значения. Завороженный ее видом, он просто не мог не протянуть руку и погладить шелковистую прядь ее распущенных волос, спадающих на покрывало.

Ее учащенное дыхание притянуло его взгляд. Какие сны она видит? Те же, которые снились и ему? Ее быстро вздымающаяся грудь сильно натянула тонкую ткань, открывая ему высокие, желтовато-коричневые соски. Она задрожала как будто от порыва ветра, и ее сосок под ночной сорочкой напрягся, почти выглядывая между шнурком. Высокий и твердый сосок нещадно его дразнил, прося развязать шнурок, который его обрамлял, поскольку эти изящные груди снова поднялись и упали, но не до конца, заставляя его взгляд, гореть желанием. Гидеон облизнул свои губы, борясь с первобытным инстинктом, чтобы не наклониться и не припасть губами к соску и ласкать его языком, пока она не начнет выгибаться, под ними. Его крылья начали расправляться, а член до боли напрягся под кожаными штанами, и ему пришлось расстегнуть их, чтобы уменьшить ее. Он открыл промежность и освободил его, пристально глядя вниз на твердую, испещренную прожилками плоть и остроконечный, гладкий грибной наконечник, и едва сдержал стон. Что боги сделали с ним? Минуту назад, он был готов придушить ее, а сейчас …

Очевидно, шнурок, задевший ее сосок, пробудил ее, поскольку она на мгновение коснулась того места, но этого было не достаточно, чтобы освободить желтовато-коричневый сосок. Гидеон не мог больше этого вынести. Он с наслаждением смотрел на обнаженную грудь, освещенную золотистым светом. Он ловко стянул ткань, так как она переместилась и освободила пойманный в ловушку сосок его голодному взгляду. Этого было достаточно. Темнота, едва освещавшая ее грудь, которую он себе представлял, пришел в себя из-за мечтаний о нем, и послал волны горячего огня, бегущие через его поясницу. Непрерывные волны удовольствия нахлынули на него. Независимо от того, сколько он не молился, чтобы остановить поток его семени, но он прибывал снова и снова. Обхватив, свою плоть он отвернулся, поскольку оргазм вырвался из него как огонь из орудия, извергая горячую гущу, на земляной пол с каждым ненамеренным толчком его таза.

Смущенный, он наблюдал, как из него изверглось его семя, бьющее струей из остроконечного наконечника его члена от одного ее вида. Это были не боги.

Не в этот раз. Это было захватывающее дух существо, так невинно спящее рядом на кровати. Что она с ним сделала? Даже спящая она смогла обольстить его. В этот раз никто не прикоснулся к его омерзительным крыльям. Они трепетали самостоятельно, просто от одного ее положения, таким образом, чтобы ее грудь, наполовину выставленная, могла замучить его.

Хватит!

Он должен прекратить пытаться понять это, или это случится снова! Схватив полотенце с тумбочки, вытер свою плоть и убрал его назад в не очень мягкие кожаные брюки. Возможно, это ослабит его страсть. Но не тут то было! Он по-прежнему был возбужден, пока перед ним была Рианнон.

В нем снова проснулся гнев, на богов, поскольку он думал, что они наслаждались его наказанием; на себя, на вину, потому что омерзительное проклятие всегда давало о себе знать; и, во-первых, на Рианнон, потому что она нарушила их договор! Он сходил с ума. Он должен разбудить ее, и когда она задвигалась, он позвал ее, но едва узнал свой собственный голос.

— Рианнон! — проскрипел он сквозь сжатые зубы. — Проснитесь! Мы должны поговорить.

С начала она проснулась, затем покачнулась и прикрыла свою обнаженную грудь. Ошеломленная, она искала его сонным взглядом. На мгновение, он решил, что увидел в них страх, который хвала богам прошел. Возможно он, был направлен на кого-нибудь другого, а не на него.

Он выхватил стеклянный медальон из внутреннего кармана кожаных брюк и стал махать им.

— Что это? — злился он. — Где вы нашли это — когда? — Отвечайте мне, Рианнон.

Она побледнела, словно призрак на его глазах, и сердце глухо забилось в его груди. Она была за пределами пещеры. А он то надеялся, что она нашла его в какой-нибудь незаметной щели, которую он пропустил в пещере, боги давно взорвали его сторожевую башню и рассеяли развалины на многие мили во всех направлениях. Это погубило всю листву, вереск, деревья, существ, траву, которые росли тогда, посеяв смерть в этом месте, и дали ему имя Остров Тьмы.

— Вы выходили из пещеры? — проговорил он, пока она молчала.

— Совсем не надолго — бормотала она. — Был такой чудесный день, я была осторожна. Вы волновались, что я причиню себе вред, но я смогла увидеть ловушки, и — Вы нарушили правила! — перебил он ее. — Мы заключили сделку. Я сказал Вам, что у меня есть причины для моих условий!

— Но Вы не назвали эти причины, Гидеон. — Ваши «правила» не имеют никакого смысла.

— Предполагалось, чтобы в них не искали смысл. А просто соблюдали. Здесь есть ловушки опасные для нас двоих. Это проклятое место было моим домом целую вечность. Наверное, я знаю, где здесь есть опасность. Я доверял вам, поэтому заключил сделку!