— Вкусные?

— Леденцы, пан Краузе, всегда вкусные.

— Кто же их продавал? — не унимался учитель.

— Какая-то пожилая женщина.

— Ты её знаешь?

— Нет, — ответил Зденек.

— Жаль, — сказал учитель. — Я бы с удовольствием купил немножко.

— Идёмте, пан Краузе, может она ещё там торгует, — с охотой предложил Зденек.

Попрощавшись с Яном, они повернули к центру города, на Карлов мост.

На другой день Ян узнал, что ночью на квартире у Зденека был обыск. Мальчик подробно рассказывал о своих переживаниях, о том, как его родные перепугались.

С тех пор Ян Шпачек ещё больше невзлюбил учителя. Он был полон глухой, ещё неосознанной, но непреклонной ненависти к нему, всегда хотел чем-нибудь досадить пану Краузе, вызвать на грубость, на спор с классом, со всей школой. Но как?!

Но пан Краузе словно бы сам хотел помочь Яну Шпачеку поссориться с ним. В этот день он дал задание на дом: написать сочинение на немецком языке. Тема была вольная, кто о чём напишет, но учитель, между прочим, поставил несколько вопросов, как бы для облегчения:

Что я люблю больше всего?

Чего бы я хотел для себя и своих близких?

Какой литературный герой мне больше всего нравится?

Что я думаю о войне с Россией?

Кем бы я хотел быть?

Заканчивая урок, пан Краузе сказал:

— Итак, друзья мои, любой из вопросов может служить исчерпывающей темой для сочинения. Однако не возбраняется использовать все вопросы в одном сочинении. Тем более, задание вы получили в субботу, и каждый имеет достаточно времени, чтобы отлично написать своё сочинение до вторника.

Пан Краузе покинул класс, как всегда, подтянутый, молодцеватым твёрдым шагом, будто шагая на параде. Ребята собирали свои книжки, тетради. Выходя из класса, Зденек Кворжик сказал:

— Я напишу сочинение на тему: «Кем бы я хотел быть». А ты, Ян?

— Я ещё не знаю, — ответил тот. — Мне на все вопросы хочется ответить в одном сочинении, но как — не знаю…

Ян Шпачек уже знал, что он напишет… Ему хотелось ответить всему классу и пану Краузе, что он больше всего любит, чего хочет для себя, для своих товарищей по школе, для всех чехов, и, конечно, о том, что он думает о войне.

В воскресенье доктор Шпачек, как правило, уходил куда-то из дому часов в двенадцать и возвращался поздно вечером. Ян знал его привычки и поэтому, когда они завтракали, он спросил:

— Папа, что ты думаешь о войне?

— Почему ты спрашиваешь меня об этом? — ответил отец вопросом на вопрос.

— Я, папа, хочу знать, ведь сейчас же война.

— Ну, что же… Я думаю о войне, Янек, многое, и просто ответить на этот вопрос нельзя. Война — дело страшное, гибельное для человечества. Но войны бывают разные… Вот, например, ты спрашиваешь о войне, которая идёт сейчас; ты знаешь, что Германия воюет с Советским Союзом…

— А мы, папа, тоже воюем? — вставил Ян.

— Мы? — отец ответил не сразу. — Мы, конечно, тоже воюем.

— Против Советского Союза? — возбуждённо спросил Ян.

Доктор Шпачек был в явном затруднении. Но, подавив, тревогу, он ответил с деланым безразличием:

— Ты ещё мал, Янек. Тебе рано и трудно разобраться в этих делах.

— А почему пан Краузе, наш учитель немецкого языка, говорит, что мы тоже воюем с Россией?

— Вот что, Янек. Хотя пан Краузе ваш учитель, но ты не очень-то верь ему. Помнишь наш разговор? Ты будь внимательным. Если тебе что не ясно — не спрашивай учителя, я сам лучше отвечу на твои вопросы. Ведь пан Краузе немец, ты это знаешь. И он, конечно, не может говорить за чехов. Есть честные чехи, которые не хотят и не воюют с Советским Союзом. Понял?

— Понял, папа, — ответил Ян, но на самом деле у него ещё больше возникло вопросов. И он даже немножко рассердился на отца за то, что тот всё ещё разговаривает с ним, как с маленьким. Ян, наконец, решил прямо спросить:

— Папа, а ты воюешь с Советским Союзом?

— Я, сынок, не воюю, а лечу людей, делаю зубы, занимаюсь своим делом…

— Но ты же, честный чех?

— Конечно…

В это время затрещал звонок, и Ян бросился открывать дверь.

Это был дядя Вацлав, который пришёл за доктором Шпачеком. Отец и дядя Вацлав скоро ушли.

…Урок проходил необычно. Пан Краузе как будто знал, с кого начинать, и первому предложил прочитать своё сочинение Яну Шпачеку. Немного растерявшись, Ян встал, и так как крышка парты мешала ему стоять прямо, он сделал шаг в сторону.

— Моё сочинение называется «Правда», — сказал он.

— Читай, Шпачек, — учтиво предложил учитель.

— «Правда, — начал Ян Шпачек, — как птица. Как всех птиц нельзя посадить в клетку, так и правду невозможно скрыть от людей. Птицы любят свободу и могут парить в необъятном небе. Человек тоже любит свободу. Я люблю правду и свободу. Я бы хотел не только для себя, но и для всех людей на земле правды и свободы. Недавно я читал в листовке на стене, что Россия воюет за правду. Если это так, то её нельзя скрывать. Но я войну не люблю, она есть несчастье. Я читал книжку о Яне Гусе. Он был храбрым, любил правду. Этого героя я полюбил так же, как люблю правду. Поэтому я бы хотел быть таким же, как Ян Гус».

Всё время, пока Ян Шпачек читал своё сочинение, пан Краузе неслышно ходил между партами, едва сдерживая свой гнев на этого мальчишку, которого в душе уже давно считал «красной бациллой». Однако пан Краузе сдержал свой гнев. «Дети — это зеркало души своих родителей», — думал пан Краузе и продолжал внимательно слушать Яна Шпачека.

Ян читал своё сочинение, а думал об учителе. Думал о том, что, наконец, весь класс увидит сейчас настоящего пана Краузе и уже не будет таким доверчивым к его внешней доброте и задушевности. Но этого не произошло. Пан Краузе, как всегда, спокойно и кротко сказал:

— Садись, Ян Шпачек. Сочинение у тебя получилось очень интересное.

Ян Шпачек, разочарованный, красный, сел на своё место. В классе стояла такая тишина, что он совершенно отчётливо слышал, как бьётся его маленькое сердце.

В других сочинениях были не менее интересные «находки» для пана Краузе, и он предложил старосте класса собрать тетради «для проверки».

Доктор Шпачек принял пана Краузе, как он привык принимать своих постоянных клиентов. Когда учитель вошёл в дом, они обменялись приветствиями, познакомились и сели у маленького круглого столика.

— Чем могу быть полезен, господин Краузе? — мягко спросил доктор.

— Я к вам по очень важному делу, доктор, — любезно улыбаясь, ответил пан Краузе. — Учитель должен беспокоиться за своих учеников.

— Это в высшей степени приятно, господин Краузе. Знаете, мы сейчас все так заняты, что, откровенно говоря, у меня нет времени заниматься единственным сыном, а у вас их много и вы находите время… Я, видите ли, — продолжал доктор, — сейчас работаю в офицерском госпитале, но и дома у меня тоже уйма заказов. И вы знаете, господин Краузе, честное слово, нет времени даже для сна. Так много работы. Отказывать — не могу, а сделать всем во-время — значит не жалеть себя.

— И всё-таки, господин Шпачек, я должен прямо сказать, что сыном вы должны интересоваться. Вы полюбуйтесь, к чему приводит бесконтрольность родителей.

Пан Краузе подал тетрадь Яна.

Пока доктор Шпачек читал, пан Краузе наблюдал за ним, рассчитывая уловить на лице доктора хоть какие-либо признаки растерянности, удивления или страха за поступок сына. В свою очередь, доктор, чувствуя внимательный взгляд учителя на себе, думал не о содержании сочинения сына, а о том, чтобы не выдать своего волнения.

«Визит пана Краузе, конечно, не случаен, — думал доктор Шпачек. — Он, разумеется, догадался, с кем имеет дело». Но доктор Шпачек на хорошем счету у самого шефа гестапо. Именно от гестаповского начальства ещё вчера вечером доктору стала известна история в школе. Он только не знал содержания написанного сыном, не знал о том, что пану Краузе поручено быть у него. Вообще это ловко придумано. Учитель Краузе идёт к отцу ученика. Попробуй заподозрить его в чём-нибудь дурном.