Как всегда, раньше всех откликнулся Дедебала:

— Значит, мы идем мстить за кровь Абасгулубека и Халила?

Талыбов поднял руку, призывая всех к вниманию:

— Товарищи, мы — коммунисты. Мы не собираемся мстить за кого-то. Наша борьба — борьба классовая. Поняли? Что такое два человека в сравнении с вами, то есть коллективом?

Затем он шагнул вперед и, потрясая пальцем, как дулом пистолета, начал говорить:

— Какова наша цель? Мы отняли землю у помещиков и господ и отдали крестьянам. Как нас учила партия, мы стали создавать колхозы, объединять силы...

Шихалиоглу повернулся, посмотрел на Талыбова, но ничего не сказал. Вышел, взяв с собой нескольких человек. Через пару минут они внесли в комнату длинные, тяжелые ящики. Сбили топором верхние доски. Шихалиоглу стал раздавать новенькие, хорошо смазанные винтовки. Талыбов составил список, отмечая, сколько патронов выдано каждому, затем попросил подойти и расписаться.

***

Вблизи села Котуз, там, где ущелье раздваивалось, отряд остановился. Несколько бойцов должны были снять человека, охранявшего вход в ущелье, а отделение из пятнадцати человек под командованием Талыбова должно было обойти ущелье и выйти на западную окраину села. Основные силы, руководимые Шихалиоглу и Шабанзаде. готовы были нанести главный удар.

— Будьте осторожней, не напоритесь на засаду, — напутствовал Шихалиоглу уходившего Талыбова.

— О нас не беспокойся. Встретимся там, в селе.

Но Шихалиоглу все-таки успел отвести в сторону уездного прокурора Алы Алиева и предупредить, чтобы он не особенно надеялся на Талыбова, смотрел в оба.

Когда последний человек скрылся в горловине ущелья, Шихалиоглу поднял бинокль. Посмотрел на давешний каменный завал. Там не чувствовалось никакого движения...

— Дедебала, Джамиль и Алескер... видите тот завал?.. — Он передал бинокль Дедебале. — Пойдете туда, соблюдая осторожность. Снимете часового и дайте мне знак.

Алескер тоже поглядел в бинокль и, вернув его Шихалиоглу, сказал:

— Что ж, тронемся.

— Надо удержать высоту до нашего подхода.

Другие бойцы отряда расположились за скалой, ожидая приказа. Чуть поодаль от всех сидел Ибрагим. Расчистив снег, он расстелил платок, выложил ячменную лепешку и головку лука. Шихалиоглу ясно видел мякину на лепешке. «Ну и жена, чтоб ей света белого не видеть! Позорит мужа при честном народе».

Ибрагим ударил кулаком по головке лука, и горький запах разнесся вокруг. На глазах Ибрагима выступили слезы.

— Что ты плачешь, Ибрагим, кто-нибудь умер?

— Жена у него умерла.

Послышался приглушенный смех.

— Мою жену не трогайте. Она хозяйственней ваших.

На самом деле — и это знали все — его жена была страшной неряхой: не подметала неделями пол, стирала, как говорится, только по большим праздникам.

С противоположной стороны ущелья взлетела куропатка, неистово махая крыльями. Видимо, долго копошилась в мягком, рассыпчатом снегу и теперь взметнула вокруг себя снежную пыль. Наверное, гнездо рядом. Шихалиоглу наклонился и заглянул в ущелье. Подумалось, что, как и в прошлый раз, он увидит сейчас волка, — так все напоминало ему последнюю прогулку с Шабанзаде.

Такое случалось с ним часто. Иногда он ощущал себя в ситуации, в которой был когда-то, будто возвращался в прошлое Порой видел одни и те же сны... Он обернулся и поискал глазами Шабанзаде. Не нашел...

Когда расформировали «Красный табор» и Шихалиоглу вернулся в село, ему казалось, что все страшное, опасное осталось позади и ему никогда не придется больше браться за оружие. Но вот с тех скал снова могут сбросить на них камни, и нет Халила, который расчистит завал и спасет их...

Все ли вернутся живыми после сегодняшнего боя? Нет, кого-то недосчитаются, и завтра снова будут рыдать матери и жены в Веди. Потом все успокоится... Очистятся дороги, наступит мир.

«А я снова не смогу сдать спокойно. В жаркие, душные ночи не буду, как другие, спать на открытой веранде. Ибо у меня будут враги. Родственники, братья тех, кого мы сегодня убьем. Они постараются отомстить мне. И никто не подумает, что не чувство мести двигало мной. Что шел я на это по велению долга...»

Эти мысли одолевали и остальных бойцов. Но вслух никто не говорил об этом.

Шабанзаде тоже молчал. Присев на камень рядом с Шихалиоглу, он смотрел вперед, в сторону холма. Как бы он разрядил свой маузер в тех, кто сейчас затаился за холмом!..

А ведь однажды он имел такую возможность. Когда Гамло приехал в город продавать сыр и остался ночевать у них. Гамло так храпел, что всю ночь ни он, ни Назакет не сомкнули глаз. В это время он ничего не знал о Гамло. А теперь он ищет его... Столкнутся ли они лицом к лицу?..

Раздался выстрел. Где и кто стрелял? Неизвестно. В горах определить нелегко. Каждый камень, скала отражают звук, дробят его, превращая в сплошной гул.

Шихалиоглу навел бинокль на каменный завал. Там все еще не чувствовалось движения. Видимо, стреляли не там; Дедебала еще не мог дойти.

Затем он навел бинокль на ущелье. И там никого не увидел. Обернулся, посмотрел на своих людей, еще раз проверяющих оружие, приказал:

— Трое пусть поднимутся на скалы с той стороны ущелья. Ибрагим и Рза, быстро туда, куда ушел Дедебала!

Все бросились выполнять приказание.

Шихалиоглу видел, как ползут его бойцы, и чувствовал, что сердце наполняется гордостью. Они торопятся выполнить приказ, — значит, верят ему, своему командиру.

Шихалиоглу прислушался. Со стороны ущелья доносились выстрелы. Кажется, Талыбов вступил в бой. Если его обнаружили так скоро — плохи дела.

...Впереди всех с винтовкой в руке шел уездный прокурор Алы Алиев, внимательно глядя по сторонам. На дне ущелья Талыбов приказал построиться и идти цепочкой, но Алы возразила

— По обе стороны ущелья — скалы. Нас могли заметить. Лучше идти врассыпную, стараясь не особенно отдаляться друг от друга.

Под одной скалой он остановился: впереди чернели ноги, обутые в чарыки. Кто-то из людей Гамло лежал на краю пропасти, вглядываясь в ущелье. Алы, недолго думая, приставил дуло винтовки к спине врага, но тот, решив, что это кто-то из его товарищей, даже не обернувшись, вполголоса спросил:

— Кто выиграл? Гамло? Ему всегда везет.

«Значит, его друзья близко. Надо тихо снять его». Алы поднял винтовку и обрушил приклад на голову бандита. Огромный детина от удара перевернулся на бок и свалился в ущелье. Раздался выстрел, — видимо, палец у него был на курке. В тот же миг из-за скалы выскочил еще один бандит. Алы ударил прикладом и его... Второй, третий... Все смешалось в кучу, и Алы уже ничего не разбирал. Как бил, с кем схватился врукопашную, что кричал...

Кто-то ударил его сзади. Винтовка выпала из рук, он свалился...

Товарищи Алы отстреливались, прижавшись к скале. Талыбов был с ними. Неудача вывела его из себя. В руки Гамло, вероятно, попала половина его отделения, шедшая вслед за Алы.

Кто-то толкнул Талыбова в бок:

— Прокурор бился, как настоящий мужчина. Жаль, не смогли помочь ему. Надо выбираться из ущелья, не то и нам не поздоровится.

В ответ Талыбов только махнул рукой.

...Разоружив пленных, Гамло приказал вести их в село. Его отряд залег в скалах, ожидая, как дальше развернутся события...

Рядом с Шихалиоглу, зашипев, как раскаленное железо, брошенное в воду, шлепнулась пуля. Попади в него — беды не было бы: она уже потеряла силу. Зато теперь Шихалиоглу знал в точности, на каком расстоянии от них завязалась перестрелка. Он отправил пять человек на подмогу. А еще двое направились к кустарникам, растущим там, где дорога входила в ущелье.

Стреляли уже совсем близко. Видимо, ушедшие на подмогу тоже подключились к товарищам. Немного погодя, привели Талыбова.

— А где остальные? — встревоженно спросил Шихалиоглу.

Талыбов опустил голову, как провинившийся ребенок.

— Я тебя спрашиваю.