— Моя работа обеспечивала мне свободу, которую я хотела. Когда я уехала из Парижа, я почувствовала себя свободной. Никаких привязанностей. А затем упал самолет, и я поняла, что если вернусь домой, потеряю ту свободу, которая у меня есть.

— Поэтому ты разыграла свою смерть. Чего я не могу понять, если ты так хотела свободы, почему ты просто не попросила развода? Я бы не стал препятствовать.

— Слушай, я допустила ошибку, ладно? Помнишь, ты говорил, что любишь меня так сильно, что последуешь за мной на край света? Что будешь всегда ждать меня, не важно, как много времени у меня займет вернуться домой? — спросила она. Слова путались, так она торопилась их произнести. Она продолжила изливать на меня поток слов, но я не мог понять, о чем она говорит.

Связность речи пропала минут пять назад, сменившись тем, что мне показалось сумасшествием.

— Мы были молоды. К тому же это было до того, как я узнал, что у тебя есть привычка разрушать семьи. Тебе было мало одного меня. Всегда мало.

Она довольно долго молчала. Неужели сбросила звонок?

— Так значит, это правда — ты любишь ее. Это потому, что она похожа на меня?

Я сцепил зубы.

— Нет. Я люблю ее потому, что она твоя полная противоположность.

— Если ты не будешь моим, тогда не будешь принадлежать никому, — в ее голосе снова зазвучал лед, а затем она сбросила звонок.

Глава 21

Селена

Машина остановилась перед загородным домом. Заглушив двигатель, Ремингтон положил руку мне на колено и легонько сжал его. Доминирующе. Властно. И мое тело вспыхнуло, как и всегда, когда он прикасается ко мне. Я задрожала, откинула голову и повернулась посмотреть на него.

Боже. Это выражение на его лице.

Он продолжал смотреть на меня, блуждая по лицу голодным взглядом, а затем провел языком по нижней губе и прикусил ее.

Черт подери! Я не в силах больше терпеть. Выглянув в окно, я убедилась, что поблизости никого нет. Ближайший сосед живет ниже по улице. К тому же, деревья, растущие вокруг, защищают нас от нежелательных взглядов.

Затем я отстегнула ремень безопасности, выскользнула из пальто, перелезла через приборную панель и забралась Ремингтону на колени. Зарывшись пальцами в его волосы, я потянула их так, как он любит. Он вздрогнул и закрыл глаза, а в глубине его горла зародилось рычание.

Боже, как мне нравится этот звук.

— Спасибо, что так терпелив со мной, — он медленно открыл глаза и лениво наблюдал за мной, зажав нижнюю губу между зубами. — Я знаю, что со мной трудно, я часто бываю не в духе и, возможно, новый уровень сложности проблем…

Он прижал палец к моим губам, вынуждая замолчать.

— Ты не проблема. Твоему телу нужно время, чтобы приспособиться к ребенку. Как сегодня голова? Не кружится?

— Кружилась с утра, но сейчас я в норме. Доктор выдал мне болеутоляющее, — я поерзала у него на коленях, прижимаясь к выпуклости под джинсами. — Ты и я — мы неизбежно должны быть вместе. Так было предначертано. И потребовался удар по голове, чтобы я поняла это.

— Так и есть, — ладонями он заскользил по моим ногам, пробрался мне под платье и остановился на бедрах. — Я понял это в ту секунду, когда встретил тебя в отеле «Л'Арк». Те чувства, которые я испытал тогда, повергли меня в ужас, но, как выяснилось, у меня не было причин бояться.

Я изучала его лицо. Какие мысли кроются за этими зелеными глазами? Уже не первый день он ведет себя загадочно и отстраненно. Пару раз у меня получилось загнать его в угол, но каким-то образом ему удавалось уйти от ответов. А мои непоседливые мысли не сильно помогали, потому что я напрочь забывала, о чем мы говорили. Я не сомневаюсь в его чувствах ко мне. Этот мужчина пользуется любой возможностью, чтобы побаловать меня, при этом серьезно относится к рекомендациям врача, что уже довольно мило.

Нет. Происходит что-то еще, и меня злит, что я не знаю, что беспокоит мужчину, который славится своей внимательностью.

— Что происходит, малыш?

Выражение его лица сразу же изменилось.

— Что ты имеешь в виду?

Я улыбнулась.

— Ты совсем не умеешь притворяться. На «Оскар» не тянет, серьезно. Почему ты не хочешь рассказать мне в чем дело?

Он вздохнул, убрал руки из-под моего платья и положил их мне на бедра. Опустив взгляд на мою грудь, он облизнул нижнюю губу.

— Теперь, когда ты дома, где тебе самое место, я буду в порядке.

— Я дома уже пять дней.

Он сжал челюсти. Мне знаком этот взгляд. Он не собирается ничего мне рассказывать. Последние несколько дней я только и делала, что волновалась. Ради ребенка мне лучше прислушаться к совету доктора.

— Надеюсь, что в ближайшее время ты все же соберешься с духом и поговоришь со мной, — я потянула подол платья, задирая его до талии.

— Что ты делаешь, ma belle? — спросил он хриплым голосом, в котором сквозило удивление и желание. Он смотрел на меня из-под полуприкрытых век, а его руки тем временем вцепились в мои бедра, нежно их сжимая.

— Это зависит от того, что ты хочешь, чтобы я сделала, Сен-Жермен, — я поерзала на его коленях, пока не почувствовала, что его огромный член упирается туда, где я хочу его больше всего.

Он выгнул бровь.

— Чувствуем себя немного дерзкими, да?

— Дерзкой и безумно возбужденной.

— Черт подери! Мне хочется проделать с тобой кое-что очень неприличное.

— Да? Например?

Он поерзал на сиденье, приподнял бедра и одновременно потянул меня вниз, прижимая к выпуклости на своих джинсах.

— Например, жестко трахнуть тебя. Боже, как же мне этого всего не хватало. И думаю, я должен наказать тебя за то, что дразнила меня по телефону, — он переместил руку вперед и прижал ладонь к моей киске, настойчиво потирая ее.

— Эта сладкая киска, — он убрал руку, обхватил меня за шею и притянул к себе. Прижавшись к моему рту, он жадно меня поцеловал, а затем прикусил мою нижнюю губу, и я ответила, желая ощутить его, его язык и его член во мне. Он одобрительно зарычал, приподнимая бедра, вращая ими. Я прижалась к нему, мечтая об удовлетворении, которое только он может мне дать.

— У тебя будет от меня ребенок. Наш ребенок, — пробормотал он мне в губы. Я ощущала, что он улыбается. — Ты будешь выглядеть такой красивой, такой чертовски идеальной. Не то чтобы у меня не захватывало дух от тебя сейчас, но, Боже мой! Я уже вижу возможности.

— Возможности чего?

— Что ты сведешь меня с ума своей фигурой и прочими прелестями.

— Черт возьми, Ремингтон. Я хочу, чтобы твой большой член заполнил меня сию секунду. Знаешь, как много времени прошло с тех пор, когда ты проводил Ремингтон- восстановление меня? Века.

Его плечи затряслись, а затем он откинул голову назад и с его губ сорвался этот низкий глубокий звук. Боже, его смех настолько красив. Афродизиак, потому что я полностью возбуждена.

— Теряешь баллы, Сен-Жермен.

Он ухмыльнулся.

— Я думал, мы оставили систему баллов позади.

— Тебе бы этого хотелось. Но как иначе я заставлю тебя делать то, что я хочу? — спросила я, наклоняясь к нему и целуя его в подбородок. Я застонала, когда его щетина заколола мне лицо, а затем прикусила его за подбородок.

Он обхватил мое лицо своими ладонями, чтобы удостовериться, что я смотрю ему в глаза. Яростно. Страстно.

— Я всегда буду исполнять все твои желания. С баллами или без них, — и чтобы подтвердить сказанное, он положил руку туда, где она была раньше, проскользнул в трусики и ввел в меня палец, внимательно наблюдая за мной.

— Глубже. Сильнее.

Он замер.

— Я не хочу поранить тебя.

— Не поранишь. Обещаю.

Его толчки поначалу казались неуверенными, затем стали смелее. Он прижался губами к моей шее, оставляя на ней дорожку поцелуев и пробормотал:

— Ты не боишься, что нас кто-нибудь увидит? — я отрицательно помотала головой, еще сильнее возбуждаясь от мысли, что мы занимаемся столь неприличными вещами. — Когда ты стала такой дерзкой, ma belle?