Медленно продвигается по берегу Каспия пулеметная тачанка. Усталая тройка рыжих коней с трудом бредет по холодному песку.

Впереди тачанки растянулись сотни две всадников в черных лохматых бурках и барашковых папахах.

Суровы лица казаков. Исхудалых щек давно не касалась бритва.

Отряд едет молча. Лишь изредка звякнут стремена, да фыркнет усталый конь.

Андрей, закутанный в бурку, сидит в тачанке, облокотясь на пулемет, и задумчиво следит за грязными тучами, гонимыми с моря резким, холодным ветром.

Армия ушла далеко вперед. Ее авангард уже подтянулся к Астрахани, а Андреева сотня, выполняя последний долг, охраняет обозы с ранеными и отставших бойцов. Зорко берегут сотню дозоры. С винтовками поперек седла они рыскают по соседним курганам, ища притаившуюся вражью засаду.

Андрей незаметно уснул. Ему снятся родные вишневые сады. Шумящие плавни. Майский теплый вечер. Звонко заливаются соловьи в густых малинниках.

За греблей грустно поют девчата о чернобровом казаке, уехавшем на чужбину далеку.

Андрей в синем сатиновом чекмене спешит к воротам старой Гринихи, но ни ворот, ни хаты нет. Лишь груда пепла среди двора да обгорелые головешки. Из соседнего сада к нему идет Марина. На ней солдатская шинель внакидку и солдатские летние шаровары, заправленные в большие сапоги. Андрей уже не идет к ней, он бежит. Сердце учащенно бьется, а дышать становится все труднее. Вот он добегает до Марины, но вместо нее перед ним стоит отец, без шапки и весь в крови. Его лицо сурово, седые брови насуплены, а голос звучит глухо.

— Отомсти за меня, сынку! Бей клятых врагов! Гони их прочь из ридного края!

Андрей проснулся. Приоткрыв глаза, он плотнее закутался в бурку.

По рассказам пленных казаков он знал о смерти отца. Знал о сожженных белыми хатах партизан. Но в боях и походах, в постоянной заботе о людях не было времени отдаваться своему горю.

А вот сейчас как–то по–особенному остро Андрею стало жаль старика отца.

— Андрейко!

Андрей вздрогнул. Рядом с тачанкой ехали верхом Марина и доктор.

Карие глаза Марины лихорадочно блестели из–под сдвинутой на лоб казачьей папахи. Доктор, скрывая усталость, шутливо проговорил:

— Вот, никак не заставишь в тачанку перелезть. Все верхом да верхом…

Андрей отодвинулся к краю:

— Садись, Маринка!

Марина ловко спрыгнула с седла в тачанку и уселась рядом с Андреем.

— А вы, Виталий Константинович, садитесь напротив.

Доктор неумело взял Маринину лошадь за повод.

— Вот сдам лошадей, тогда к вам. Мне с Андреем Григорьевичем поговорить надо.

Он ударил свою лошадь каблуками и рысью обогнал тачанку.

Андрей и Марина молчали, тесно прижавшись друт к другу.

После того как доктор с Мишкой Бердником привели Марину в чувство, отряд двинулся дальше и вскоре наткнулся на разъезд Андреевой сотни. Андрея, все еще недостаточно окрепшего после болезни, усадили на тачанку, Марина же с доктором ехали верхом вместе со всей сотней.

Они не заметили, как к тачанке подъехал Лука Чеснок.

— За нами гонится конный полк. Без боя не уйдем.

— Что за полк, Лука?

— Судя по разведке, покровцы.

Андрей, ежась от холодного ветра, пристально посмотрел Чесноку в глаза.

— Вороны проклятые! Раненых да больных идут добивать… Спешить людей!

Через несколько минут казаки спешились и залегли за курганами.

Бой начался не сразу. На спешенный отряд наткнулась конная разведка. Из десятка конников только одному удалось ускакать от метких казачьих пуль.

Потянулись минуты томительного ожидания атаки. Андрей и Лука Чеснок лежат на вершине песчаного кургана. Им в бинокли хорошо видна показавшаяся вражья конница. Андрея охватывает знакомое возбуждение от близящегося боя, и глаза его загораются прежним блеском. Он смотрит на часы.

«Если б продержаться часа три… за это время обозы

подошли бы к Астрахани».

Андрей снова берется за бинокль.

Белые лавой пошли в атаку. Андрей пристально разглядывает мчащегося впереди лавы офицера.

— Лука! То не Лещ впереди гарцует?

Чеснок с минуту молчит, потом сквозь зубы цедит:

— Он, шакалий полковник!

— А ну, дай–ка мне твой винт! — Андрей взял у Чеснока карабин и стал тщательно целиться. Раздался выстрел.

Полковник Лещ, выронив клинок, бессильно свалился с седла. Андрей вскочил во весь рост:

— Огонь!!!

Его голос потонул в винтовочном залпе.

А с соседнего кургана Герасим Бердник, припав к пулемету, поливал смешавшуюся конницу свинцовым дождем.

Атака была отбита. За первой атакой последовала вторая, потом третья. На песке возле отряда чернело уже несколько десятков вражьих трупов. Патроны подходили к концу.

Покровцы отошли. Одна сотня их спешилась и залегла невдалеке от отряда, открыв по нем пулеметный огонь. Полк же двинулся на рысях в сторону и вскоре скрылся из виду. Андрей забеспокоился. Он понимал, что покровцы или хотят его обойти и, окружив, уничтожить, или — что еще хуже, обойдя его, догнать обозы.

И Андрей решил принять конный бой.

Казаки, чтобы покровцы не сразу заметили их отход, ящерицами лезли по песку к своим коноводам.

В первый раз после болезни Андрей с трудом взобрался на подведенного Мишкой Бердником Турка. Отряд во главе с Андреем и Чесноком галопом помчался наперерез вражескому полку.

Андрей был прав. Покровцы, обогнув с правого фланга его отряд, хотели зайти ему в тыл, но неожиданно столкнулись с конницей.

Пользуясь минутным замешательством врага, Андрей выхватил клинок:

— Хлопцы, вперед! За мной!

Ему ответил могучий крик: — Даешь кадетов!

… Жестокий кавалерийский бой затянулся. Силы были неравны. Андрей видел, что покровцы стараются окружить его отряд, а с тыла подходит оставленная в песках белая сотня. Он видел, что слабеет боевой дух казаков, что погиб уже лихой рубака Замота, что любимый друг его Лука Чеснок свалился с коня с разрубленной головой, а окружающие его казаки заметно редеют.

Андрей скрипнул зубами и поднял Турка на дыбы.

— Хлопцы, не поддаваться белым гадам! За мной, вперед! — Он направил жеребца в самую гущу врагов. Повод Андрей завязал узлом, правой рукой он махал шашкой, левой стрелял из маузера. Турок, очутившись среди чужих лошадей, дико визжал и кусался. Мишка Бердник с развернутым отрядным знаменем устремился за своим командиром, а за ним и весь отряд.

И снова воздух заполнился громким криком:

— Даешь белых гадов!

— Даешь!..

Покровцы не выдержали и расступились.

Через полчаса казаки были уже далеко от места боя. Белые не пытались преследовать отряд. А вечером казаки увидели огни города. То была Астрахань.