Так, в одну прекрасную пятницу квартира Кирилла окончательно и бесповоротно обрела если не стерильную чистоту цеха, где напыляют микрочипы, то, по меньшей мере, пристойный вид отдела предпродажной подготовки настольных компьютеров.
Превращать в добрую примету пятничную уборку Кирилл не стал, опасаясь нечаянно испортить себе выходные собственной неистребимой домашней безалаберностью. А вдруг уборки не получится? Но по старой памяти нередко наводил в этот день косметическую чистоту, избавляясь от мусора и пыли, накопившихся за неделю.
Для этой цели Кирилл держал дома дорогой пылесос с влагомоющими приспособлениями. Его он не считал ни сложной бытовой техникой, ни домашней утварью, а подручным инструментом, наряду с веревочной шваброй. С помощью пылесоса Кирилл мыл полы и обрабатывал не только стены и потолки, но и аккуратно выдувал и собирал пыль во внутренностях домашних компьютеров.
Регулярная ликвидация пыли была не прихотью продвинутого пользователя, а суровой необходимостью, так как сработанный в тумбе старого письменного стола мощный системный блок имел только два медленно и тихо вращавшихся в боковых отверстиях 5-дюймовых нагнетающих вентилятора, непосредственно охлаждавших винчестеры и огромный медный радиатор процессора. Тогда как от радиаторов поменьше, прижатых к видеокарте и чипсету, излишки тепла отводились специальными трубками на большие алюминиевые радиаторы, располагавшиеся по всей внутренней поверхности тумбы. Целых четыре тепловых трубки соединяли радиатор процессора с верхней охлаждающей поверхностью. Так же отдельно охлаждался безвентиляторный блок питания.
Тепловые трубки и радиаторы со множеством тонких ребер по чертежам Кирилла изготовили и отшлифовали простые технари за умеренные деньги на экспериментальном производстве одного полузакрытого и полуразвалившегося НИИ. Там же было произведено уникальное шасси с кронштейнами для монтажа компьютерных комплектующих и конкретных охлаждающих элементов конструкции.
Никаких материалов заказчику доставать не пришлось -- все нашлось на месте. Сам Кирилл только монтировал и наводил экстерьерный лоск на свое моддинговое изделие.
Внешний вид получился вполне достойным. Провода аккуратно легли под столешницей мореного дуба; в другой тумбе стола, лишенной задней и передней поверхностей, нашлось место для серебристого лазерного проектора, сабвуфера красного дерева, прозрачно-голубого модема и угольно-черного устройства бесперебойного питания. В то же время системная тумба, прикрытая сзади деревянной решеткой, обтянутой иссиня-черной декоративной тканью, с так же оформленными круглыми отверстиями боковых вентиляторов с фильтрами-пылесборниками походила на часть дорогой аудиосистемы.
По правде говоря, конструкция вышла тяжеловесной, громоздкой и неудобной в обслуживании -- к портам и гнездам на задней панели не шибко и подберешься, а о том, чтобы чего-либо поменять внутри без почти полной разборки-сборки, не могло быть и речи. Хотя Кирилл был чрезвычайно горд и доволен: апгрейд каждый месяц ему был без надобности, а нужная периферия у него и так всегда подключена. А у кого, скажите на милость, есть еще такой бесшумный системник?
Избавившись от пыли в системном блоке и вокруг него, Кирилл принялся расставлять на книжных полках CD и DVD, находившееся в употреблении: игры к играм, программы к программам, архивы к архивам, фильмы к фильмам. Книг у него практически не было, а несколько сотен разноцветных коробочек с дисками оживляли интерьер комнаты не хуже пестрых книжных корешков.
Бумажные книги -- источник пыли -- Кирилл не любил, а плотные шторы, впитывающие пыль, терпел по необходимости защищаться от наглого солнца, засвечивающего цвета на мониторе. Ковров он тоже не держал -- они не только копили пыль, но еще губили в помещении и без того не ахти какую акустику. Впрочем, дорогостоящим звуком, золочеными разъемами и проводами из красной меди Кирилл никак не увлекался, и ему вполне хватало не слишком навороченной акустической системы из отдельной звуковой карты и пяти двухполосных колонок с низкочастотным сабвуфером.
В то утро Кирилл не мог отказать себе в удовольствии опробовать на ходу свежевычищенную машину. Для пробы и для души он загрузил в просмотровщик альбом трехмерных изображений девушки своей виртуальной мечты, давным-давно получившей прозрачно-незатейливое имя - Вирта.
Над своим идеалом Кирилл начал работать в самом юном дизайнерском возрасте, только-только начав приобретать первые практические навыки использования программ трехмерной графики. То было перед самым окончанием университета, когда Кирилл наконец постиг то, о чем он и раньше догадывался -- учителем-словесником средней школы ему не бывать, ибо никак ему, грешному, не донести до учеников разумное, доброе, вечное -- не донесет, надорвется.
Зато к тяжкому и многотрудному делу познания компьютерного дизайна и женской красоты пятикурсник Дербанов отнесся предельно серьезно и научно: прочитал добрый десяток скучных трактатов по теории художества и искусству ваяния, сам лично измерял циркулем пропорции на классических репродукциях и порнографических изображениях, часами листал анатомические атласы. А однажды напросился в анатомичку со студентами-медиками, где вместе с ними препарировал женские трупы -- настоящий художник должен знать, что у прекрасного пола располагается снаружи и что внутри. Не забывал Кирилл изучать и живых натурщиц. Как правило, любвеобильные объекты его исследований не отказывались позировать перед камерой в ню и в художественных целях позволяли измерять портновским метром талию, бедра и грудь, а также высоту и ширину наружных половых органов.
Вооружившись специальными знаниями, Кирилл непосредственно приступил к созданию идеального женского образа. Несколько недель он его отчаянно создавал, делал и переделывал, перебирая варианты виртуального идеала, всякий раз по-новому компоновал пропорции, детали лиц и фигур, но неизменно получал отрицательный результат -- вместо одухотворенной красоты у него выходил очередной бездушный манекен. Конечно, Кириллу и в жизни, и в постели иногда встречались в точности такие манекеноподобные красотки, но ни одну из них он бы не рискнул назвать девушкой своей мечты. Они, скорее, отвращали, чем притягивали его лишь манекенам присущей генетической фригидностью или благоприобретенной гипертрофированной сексапильностью.
Немало таких образов-манекенов встречалось Кириллу у известных художников. К примеру, к таковыми он относил Аленушку у Васнецова и Венеру работы Боттичелли. По мнению Кирилла, то ли натурщицы попались неподходящие, то ли воображение завело художников так далеко, что их типажи могли стать мечтой для онанирующего подростка или заключенного, истосковавшегося по женскому телу, но отнюдь не пробудить какие-либо конгениальные ощущения, не говоря уже о возбуждении неких добрых чувств в душе у Кирилла Дербанова.
К счастью для Кирилла, он, в отличие от художников прошлых веков, имел дело не с косной, едва поддающейся обработке материей в виде холста и масляных красок, а творил в безграничном и предельно пластичном, мгновенно изменяющемся виртуальном пространстве. Припомнив, что многие художники, пишущие портреты, сначала создают черт знает какое лицо и только потом от этой личины добиваются безусловного портретного сходства с моделью, Кирилл тоже решил действовать от противного на своем виртуальном поле. Для начала он выбрал из папки с неудачными работами первую попавшуюся на глаза красотку. Ею оказалась крупная и пышнотелая длинноволосая шатенка, которая, невзирая на первичные и вторичные половые признаки, идеальные параметры и пропорции, чем-то здорово смахивала на детскую пластмассовую куклу-голыша. Несколько поданных программе команд, и кукла-переросток серьезно отощала, превратившись в несуразную жердь. Полчаса Кирилл всячески издевался над несчастной шатенкой, пока перед ним на дисплее не предстала совершенная страхолюда -- очень подошла бы для пары портрету Дориана Грея в старости. Кирилла аж передернуло, когда он вновь взглянул на свое творение, вернувшись к монитору с новой бутылкой пива. Чтобы не напрягаться замыленным глазом, Кирилл только через пару дней, дав работе вылежаться, возобновил художественный эксперимент.