Приехала Катька, и мы устроили пир горой.

В субботу и воскресенье погода стояла великолепная. На чистом небе ни облачка, все залито солнцем, а легкий ветерок смягчает жару. Мы отлично провели выходные. Съездили на рынок в Бронницы. Сходили на пруд, искупались. Загорали. Играли в бадминтон и настольный теннис. Валялись в шезлонгах и обсуждали все, начиная от мировой политике и заканчивая методами борьбы с прыщами на носу. Спали после обеда. В общем, вели мою любимую растительную жизнь. Пару раз мне звонил Женя, но я не отвечала, а потом и вовсе выключила телефон. Пусть и сам успокоится, и мне нервы не дергает. Встречаться с ним я больше не буду. Правильно говорит Катька: у меня началась новая жизнь.

Я даже на работу поехала с дачи. Выехала рано, но, как оказалось, надо было еще раньше. Застряла в пробке на подступах к Москве, и плелась в ней часа четыре. По-пластунски и то быстрее бы доползла. До офиса я добралась к одиннадцати. Слава Богу, никто меня не ждал. Все тоже только что добрались и обсуждали дорожное движение, из чего я заключила, что все проводили выходные за городом.

Опять рабочая неделя потекла, как равнинная река, спокойно и плавно. Мы с Вовой и Игорем Анатольевичем посчитали уже все, что могли. Надо было ждать данные из Петербурга, но их пришлют не раньше понедельника. На четверг работы не было, и я целый день шлифовала и украшала свой отчет: редактировала текст, меняла цвет графиков и диаграмм, подбирала самый красивый шрифт и все в том же духе. Ну, не в сапера же играть, в самом деле!

Вова и Игорем Анатольевичем резались в какую-то онлайновую игрушку. Шеф, как всегда, где-то с кем-то встречался. Только у Сергея Ивановича было полно работы: он проверял отчеты за второй квартал. Предложение ему помочь он отвергал с порога, так что даже этим я не могла заняться. Заварила себе очередной чай, села за стол… И тут меня как током ударило: в субботу же Эрик приезжает! Так, звоним Катьке: пусть скажет, какой у него рейс. Надо бы квартиру убрать и сделать хороший стол, а еще неплохо расписать план его пребывания. Куда повезти, что показать, с кем познакомить. Только бы хорошая погода подержалась.

Я позвонила дочери и получила исчерпывающий ответ: она пока ничего не знает. Вот домой придет…

Тогда я стала звонить шефу. Он не пришел в восторг, но отпустил меня до понедельника, и я поехала домой. Когда с работы вернулась Катерина, у меня вся мебель была сдвинута, я шуровала по углам, борясь с пылью. Она «ой!» не успела сказать, как я ее запрягла таскать на помойку мешки. Потом мы расставляли мебель на места, перетирали посуду в серванте и обустраивали для гостя спальное место в Сережкиной комнате. А в девять просто все побросали там, где оно в этот момент находилось, ипошли пить чай. Сил продолжать уборку уже не было. Ничего, завтра будет день.

А после чая занялись планированием. Все данные об Эриковом рейсе у Катьки нашлись в компьютере. Прилетал он ни свет, ни заря. Придется выехать их дома в пять утра. В первые же выходные на дачу мы его не повезем. Вечером в субботу я уеду, а он тут пусть с Катькой тусуется, и всю неделю тоже. А вот в следующую субботу отвезем его на дачу, пусть познакомится с бабушкой и дедушкой. Ну, и с Сережкой. Еще я предложила свозить их в загородный ресторан и рассказала Кате про то место, где была с Егоровым. Нашла в сумочке буклет и продемонстрировала коров, овец и коз. Катька такая же, как я, от одного вида животных начинает визжать от счастья. Поэтому приняла мое предложение с восторгом, только поинтересовалась: А это не очень дорого?

Я ее успокоила: дорого, но нам по деньгам, если без вина. Надо только столик заранее заказать.

Итак, общий план был составлен и принят. Неизвестно только, какие коррективы в него придется вносить по ходу дела.

Всю пятницу я носилась, как ошпаренная. Одновременно и готовила, и убирала. К тому времени, когда Катька пришла с работы и подключилась, почти все было сделано. В доме царила идеальная чистота, которой у меня и не бывает. Я, при всей моей любви к порядку, не педант и не фанат стерильности. Но тут я постаралась: все просто блестело. С перепугу я наготовила еды на полк солдат и забила холодильник припасами. Ничего. Будут на неделе с Катериной питаться.

В девять я поставила будильник на полпятого, и мы легли спать. Естественно, сна не было ни в одном глазу. Я час повертелась и все-таки заснула. А Катька, как выяснилось, встала и всю ночь играла на компьютере. Так что утром будить ее не пришлось. В двадцать лет я и сама не стала бы спать, а теперь без сна не могу. Буду, как сонная муха. Если меня такую посадить за руль, я еще въеду куда-нибудь. Но, оказалось, я выспалась, и была вполне бодрой. Мы быстро доехали до Шереметьево. Я встала у обочины напротив «Новотеля», а Катька побежала в зал прилета. Как только Эрик появится, она мне позвонит, и я подъеду. Ждать пришлось довольно долго, мы, оказывается, рано приехали. Но я нашла, чем заняться. У меня с собой был новый роман Акунина, который я за недосугом еще не читала. Как раз тогда, когда я вгрызлась в повествование и по-настоящему увлеклась, раздался Катькин звонок.

— Мама, мы тебя ждем.

Я тут же тронулась с места. Въехала по эстакаде и сразу увидела ребят: Оба высокие, длинноногие, оба в голубых джинсах и черных майках, и оба с каштановыми волосами до плеч. Ну просто как сговорились.

Я подъехала, открыла багажник, они быстро упихали туда сумку и чемодан, после чего Катька наскоро представила мне своего кавалера, и, как сумку, засунула его на заднее сиденье. Я даже лица не успела разглядеть. Парень явно чувствовал себя не в своей тарелке, не привык, видать, к такому темпу. Мы уже порядочно отъехали, а он все шебуршал в своем углу. Катька, как существо практичное и бездушное, явно не заботилась об его душевном равновесии. Прилетел, сел, едет — уже хорошо.

Я подсобрала свои знания французского и начала комментировать то, что проносилось мимо окон нашей машины. «Посмотрите направо, посмотрите налево…» Я нарочно проехала длинным путем через город, хотя по МКАД мы добрались бы скорее. Экскурсия — лучший способ адаптации. Через несколько минут моя французская речь стала заметно свободнее. А Эрик освоился настолько, что начал задавать вопросы. Первым делом он спросил, как меня лучше называть. Поторговавшись, мы сошлись на формулировке: «Мадам Надя». Так ему проще произносить, и мне не придется слушать, как коверкают мое имя. Потом попросил называть себя на «ты», икогда мы подъехали к дому, дипломатические отношения были уже установлены.

А дома я его рассмотрела.

Парень высокий, выше Катьки на полголовы. Чтобы пройти в двери, ему приходится наклоняться. Худощавый, но плечи широкие. Симпатичный, на мои глаза даже очень. Черты лица нельзя назвать правильными, но общая сумма приятная. Глаза чудесные: огромные и совершенно черные, бездонные. Или они только кажутся черными из-за густых и длинных ресниц? Совершенно очаровательная детская улыбка.

Наша бабушка сразу бы стала его расспрашивать: кто он? что он? И все такое прочее. А я не стала. Сам все расскажет, когда время придет. Вот на дачу поедем…

Я накормила его завтраком, показала комнату, объяснила, где что лежит, как звонить в Бельгию, и дала еще кучу полезных наставлений. А потом предложила следующий порядок действий: отдохнуть с дороги, пообедать и идти с Катькой развлекаться.

Надо сказать, мальчик не только внешне симпатичный, но еще и хорошо воспитанный. Недаром виконт. Слушал меня, говорил: «Да, мадам Надя», кое-что даже записал. А потом начал задавать вопросы. Проверял имевшуюся у него информацию, начиная вопросы со слов: «А верно ли, что…» У него, как у многих европейцев, совершенно превратные представления о жизни в России, и вопросы поэтому были довольно смешные. Он никак не мог соотнести увиденное и услышанное с тем, чего ожидал.

Все эти рекламные щиты вдоль дороги — это пропаганда, или эти товары действительно можно купить в Москве?