— Кто это был? — поинтересовался Вольф.

— Я не знаком с ним. Единственный, кто его знает, — Ковач!

Юнг взял портфель и вышел из дому.

2

За столом в комнате для свиданий сидел Салаи, напротив него — двое сержантов.

— Не замечали мы ничего подозрительного, — говорил один из них, грузный, усатый мужчина, державшийся уверенно и степенно. — Ну а ежели адвокат просил выйти, я выходил, как положено, и, уж что они там промеж собой делали, не могу знать.

— Разумеется, — сказал Салаи. — Но все же давайте начнем сначала. Только слушайте меня внимательно, — обратился он к грузному сержанту. — Встаньте туда, где вы стояли, когда адвокат был уже в помещении.

Сержант подошел к двери, повернулся кругом и посмотрел на Салаи.

— Я всегда здесь стою, у дверной ручки! — сказал он.

— И в тот раз так стояли?

— В точности, как говорю!

Салаи обратился теперь к другому сержанту — коренастому парню с жилистой шеей.

— А вы сядьте на место Ковача и постарайтесь припомнить весь ход свидания, все до последнего движения. Каждая мелочь может иметь значение… Я буду за адвоката.

Наступила напряженная пауза. Салаи встал и, подражая адвокату, принялся расхаживать по комнате. Вот он резко остановился, сунул руку в карман, вынул пачку «пэл-мэла» и, распечатав, предложил сидящему на месте Ковача сержанту. Потом взял сигарету сам и собрался уже прикурить, как охранник, стоявший у двери, сказал вдруг:

— Не так это было! Сперва адвокат выкурил сигарету, затем достал вторую и, прежде чем прикурить, предложил Ковачу. То есть сначала он мне предложил, а потом попросил разрешения угостить Ковача, и, когда я кивнул, мол, не возражаю, он протянул пачку подзащитному. Он, кстати, всегда так делает.

— Каждого подзащитного угощает такими вот сигаретами?

— По-разному, — неуверенно ответил охранник.

— Я помню, раньше он курил и «симфонию», — вмешался в разговор коренастый. — Угощал меня как-то. Но я «кошут» предпочитаю. Они ароматнее.

— Когда это «раньше»? — допытывался у него Салаи.

— Ну, — сержант сделал неопределенный жест, — давно уж. Когда по делу Фичора здесь бывал. Добился-таки для этого типа пожизненного, хотя все готовы были чем угодно поклясться, что ему не спасти свою шкуру. Словом, около года назад.

Салаи на минуту задумался, потом снова обратился к охраннику у двери:

— Ковач наугад брал сигарету из пачки или же выбирал?

— Не выбирал.

— А что адвокат делал дальше?

— Что он мог делать? Прохаживался, как вот только что товарищ старший лейтенант, говорил, руками размахивал, все уламывал Ковача раскрыть рот.

Салаи снова прошелся по комнате, жестикулируя и время от времени останавливаясь.

— Так он ходил?

— Точно так, — сказал грузный сержант.

— То есть иногда закрывал собой Ковача? Верно?

Охранник замялся и покраснел.

— Ну вот, — осерчал Салаи. — Я ведь вам не экзамен по бдительности устраиваю, а прошу помочь следствию!

— Случались, конечно, моменты, — уже с готовностью заговорил сержант, — но поверьте, товарищ старший лейтенант, я с Ковача глаз не спускал, не мог ему адвокат ничего передать. Даже если бы знак подал, и то я заметил бы!

— Каким образом?

— По глазам Ковача, по выражению лица. Уж поверьте, мы на этом собаку съели. И к тому же они довольно долго были наедине, так что, если адвокату нужно было что-нибудь передать, он спокойно мог это сделать, пока я стоял за дверью.

Салаи растерянно посмотрел на сержантов.

— Ну ладно, — сказал он после некоторого молчания. — Ответьте еще на один вопрос: Ковач докурил сигарету до конца?

— До конца, — кивнул высокий охранник.

— А окурок куда девался?

— Как куда? После свидания дежурный вынес пепельницу. Как обычно.

Салаи, уже готовый поверить, что ошибся в своем предположении, при этих словах оживился:

— Почему не сказали об этом раньше?

— Откуда мне было знать, что вас это интересует! — спокойно ответил охранник.

— Кто дежурил?

— Тридцать девятый.

— Давайте его сюда, — распорядился Салаи. — Вы останьтесь, — махнул он стоявшему у двери сержанту.

За тридцать девятым пошел коренастый.

Арестованный под номером 39 оказался долговязым лысеющим мужчиной на голову выше Салаи, с огромными, как лопаты, ручищами.

— Вы занимаетесь здесь уборкой? — спросил у него старший лейтенант.

— Так точно, гражданин начальник! — вытянулся он.

— Когда выносили пепельницу?

Великан с подозрением покосился на Салаи, почуяв в его вопросе подвох.

— Отвечайте, не бойтесь, — ободрил его старший лейтенант. — Что бы вы ни сказали, вам ничего не будет.

— Осмелюсь доложить, — собрался с духом арестованный, — дня два или три назад.

— В таком случае вы, наверное, помните, что в ней было?

— Помню. Два окурка!

Салаи вытряхнул из пачки сигарету и подал ее долговязому.

— Такие? Взгляните как следует. Если ответите по совести, сможете оставить ее себе.

— Как вам сказать… Один вроде такой был. А другой не совсем.

— А какой же? — удивился Салаи.

— Без этого, как его. Ну, без фильтра.

— Что вы хотите сказать?

— А то, что он был оборван.

— Откуда вы знаете, что его оборвали?

— Вы изволили сказать, — вскинул голову тридцать девятый, — что мне ничего не будет.

— Конечно, не будет. Так что выкладывайте.

— Я его выкурил. Оттуда и знаю, что не было фильтра. Пальцы себе обжег.

Салаи на минуту словно окаменел. Арестованный и сержанты смотрели на него с изумлением.

— Уведите, — сказал он наконец охраннику и вручил тридцать девятому несколько сигарет. — Можете выкурить. Под мою ответственность!

Салаи сломя голову выбежал из комнаты для свиданий. В конторе начальника тюрьмы он схватил телефонную трубку, набрал номер и радостно завопил:

— Кларика! Дайте шефа! Не важно, кто у него!

Когда Ружа ответил, волнение старшего лейтенанта несколько улеглось.

— Я обещал на сегодня сюрприз, товарищ подполковник! — улыбаясь, сказал он и коротко доложил о своем открытии.

— Ты просто гений! — выслушав его, воскликнул Ружа. — Если еще не роздал все сигареты, разорви одну.

— Сию минуту.

Письменный стол в конторе начальника тут же заполнился желтыми нитями табака, обрывками папиросной бумаги и фильтра.

— Ничего не нашел, — разочарованно доложил Салаи через минуту.

— Но это ведь не адвокатские сигареты, — успокоил его подполковник. — Мюллера привезли?

— Нет пока.

— Как привезут, смотри за ним в оба!

3

Кларика быстро разыскала по телефону капитана Кути. Он разговаривал с двумя следователями неподалеку от адвокатской коллегии.

Когда Ружа подъехал к нему на «волге», Кути начал было докладывать обстановку.

— Подожди, — оборвал его подполковник. — Сигареты есть?

— Пожалуйста! — протянул он начальнику слегка помятую пачку «симфонии».

Ружа взял сигареты, сунул в карман.

— И спички!

— У меня зажигалка. Вот, возьми. Нажимать нужно на эту кнопку.

— А я и не догадался бы! Знаешь что, мне рассказами тебя развлекать некогда, пойдем-ка лучше со мной. Но веди себя умно. То есть помалкивай! Ты меня понял?

— Понял, — сказал ровным счетом ничего не понимающий Кути.

— Вот и ладно, — улыбнулся Ружа.

Они вошли в здание коллегии. В приемной адвоката Ретфалви изучал какой-то документ. Жужа тюкала на машинке.

— Мы к доктору Немешу, — сказал Ружа.

Он внимательно посмотрел на Ретфалви, перевел взгляд на симпатичную, элегантную девушку, которая, не отрываясь от машинки, холодно бросила:

— Кто такие, по какому делу?

— Мы сами доложим, — сказал Ружа и прошел в кабинет адвоката.

— Какое счастье видеть вас здесь, — вскочил Немеш навстречу им.

— Прошу прощения, — смутился Ружа, — я к вам по личному делу. К сожалению, у меня, точнее, у нас тоже случаются личные дела.