Особо сильное впечатление произвел на меня бенгальский баньян из семейства фикусовых. Птицы разносят семева баньяна и оставляют их на ветвях деревьев. И вот сначала баньян начинает расти высоко на другом дереве, не касаясь земли, подобно тому, как иногда на развалинах вырастает березка или осинка. Позднее баньян из своего ствола выпускает длинные воздушные корни. Они, изгибаясь, свешиваются сверху, как толстые змеи. Коснувшись земли, они прочно укрепляются в ней и превращаются в мощные колонны, подпирающие колоссальную шатровую крону баньяна. Первоначальное дерево, давшее семечку баньяна приют, уже сгнило, и остается гигантское произведение флоры, под которым свободно могут расположиться несколько высоких хижин — бунгало.

Ничто на первый взгляд не говорило о смертельных опасностях, таящихся здесь. В этой прекрасной тишине было интересно созерцать — величественную красоту деревьев, роскошь трав и цветов.

Но среди них были огороженные змеятники, где жили всевозможные виды змей. Те, которые морли ползать по деревьям, находились в запертых клетках. Остальные за изгородями, и их можно было свободно наблюдать.

Мильройе предложил мне служить сторожем в парке.

Я согласился. Он сам несколько раз показал мне, как надо обращаться с пресмыкающимися.

Он, мисс Лиз и я надевали высокие резиновые сапоги и вооружались особыми палками с расщепом на конце. Профессор, как азартный охотник, залезал в заросшие травой дебри. Надо было выискивать воры, шар под камнями, и выманивать змей наружу. Расщепом палки голову гада прижимали к земле, покуда он извивался, крепко брали его за загривок и стряхивали в брезентовый мешок. Профессор проделывал все это очень ловко. Мисс Лиз не отставала от него. Мне тоже не хотелось показать себя трусишкой. И профессору понравилось, что с первого же сеанса ловли змеи, плодившихся в парке на свободе, я не обнаружил страха.

Мне удалось поймать двух красноватых змеек, и я усердно старался вытащить из-под камня третью.

— Пингль, вы набрели на гнездо делиофиса, — сказала, приблизившись ко мне, мисс Лиз.

— Не совсем понимаю вас, — почтительно ответил я, смотря в блестящие черные глаза Лиэ.

— Но это же делиофисы, — улыбнулась Лиз почти ласково. — И вы не боитесь?

— Бояться? Страх, по-моему, пережиток, мешающий людям расправляться с природой, — скромно ответил я, повторив слова, когда-то слышанные мною от Повелителя гиен.

Лиз помогла мне освоиться с моей необычной должностью. Маленький подвижный китаец Ли чистил по утрам дорожки в парке, потом мы отбирали змей того сорта, какой заказывал профессор, и несли эти сокровища, шипевшие в закрытых корзинах, в лабораторию. Там, насколько я мог понять, Мильройc и Лиз собирали яды и как-то их обрабатывали. Во всяком случае, из Рангуна каждую неделю приезжал небольшой грузовой автомобиль и увозил аккуратно упакованные ящики с ампулами. На ящиках были написаны адреса получателей — Aмериканскиx фирм по изготовлению лечебных препаратов.

Как-то раз я принес в лабораторию полную корзину змей лахеанс. Профессор милостиво кивнул мне.

— Только сейчас был разговор о вас, Пингль. Я говорил мисс Лиз о вас как о смышленом и смелом человеке.

Девушка исследовала пинцетом пасть какого-то гаденыша, которого держала в левой руке.

— Не находите ли вы, Пингль, что вам следует несколько ближе познакомиться с обитателями парка? — спросила она.

— С большим удовольствием! — горячо ответил я.

— Она даст вам несколько уроков, Пингль, — сказал профессор. — В школе графства вас, вероятно, на уроках биологии занимали разговорами о жуках и бабочках? усмехнулся он.

— Я окончил младшее отделение в Дижане, — с достоинством произнес я.

— Тем лучше, — одобрил профессор. — Хотя и там, думаю, вы мало что слыхали о змеях.

На следующее утро Лиз пришла в парк и спросила:

— Клетки готовы, Пингль?

— О да, мисс! Доброе утро.

— Сегодня у нас первый урок, — строго сказала девушка. — Пройдемте в южную часть парка.

Мы шли по широким песчаным дорожкам, залитым солнечным светом. Тугие листья кактусов лениво лежали на горячих скалах, покрытых голубыми и розовыми лишайниками. Лиз остановилась около камня, оплетенного тонколистными лианами.

— Нам придется выбрать из парка всех взрослых муссуран. Они так размножились, что скоро съедят всех наших лахезис. Я покажу вам, как обращаться с муссуран. Они не ядовиты, но могут укусить. Выделения из железок годятся как растворитель для других концентрированных ядов.

Лиз деловито надела толстые змееловные перчатки и быстро столкнула с места камень. Под ним зашипели притаившиеся гады.

Часа полтора мы охотились в парке, хватая коричневых, белопузых муссуран и сажая их в тростниковые клетки. Потом отдали их Ли уничтожить.

— Запоминайте названия змей, Пингль, — говорила Лиз. — Приглядывайтесь к их привычкам. Действительно, жаль, что в колледжах не преподают науку о змеях…

Да, профессор верно заметил, что на уроках с нами говорили о бабочках и жуках. Я еще помнил кое-что о жужелицах, истребляющих гусениц, и о жуках-плавунцах, питающихся личинками комаров. Знал, что жук-карапузик истребляет личинки мух, а жук-щелкун замечателен тем, что если его положить на спинку, то он ухитряется подпрыгнуть и опять встать на все свои шесть лап. Слыхал о жучках — точильщиках древесины и жуках-притворяшках, в минуту опасности свертывающихся в незаметный комочек.

Но змеи… Чем больше я слушал уроки Лиз, тем сильнее восхищался научной работой змееведов. Лиз была настойчивой и терпеливой учительницей, и я снова чувствовал себя эшуорфским школьником.

Вот желтая тоненькая змейка клубком свернулась на песке. Лиз слегка подразнила ее стеклянной палочкой, и гад раскрыл рот, где среди мелких зубов раздвоенный язычок дрожал, словно паутинка на сквозняке. Лукавые глазки змееныша налились притаенной злостью. Лиз сказала:

— Повторим главное, Пингль. Научное название змей вообще?

— Офидиа.

— Правильно. Они представляют собою…

— Отряд класса рептилий, или пресмыкающихся.

— Правильно. Типа хордовых, Для змей характерно отсутствие ног. Они делятся на несколько семейств: удавы, ужеобразные, гадюковые. Какая перед нами змея? Ну, Пингль?

Конфузясь и запинаясь, словно первоклассник, я ответил:

— Это молодая кошачья змея семейства ужеобразных. У них неподвижна и направлена вперед нижняя челюсть. По форме же и положению зубов кошачьи змеи принадлежат к группе заднебороздчатых…

— Хорошо, — одобрила Лиз. Взяв змееныша, она палочкой раскрыла ему рот. — Смотрите внимательно, Пингль. Змеи этой группы называются еще подозрительно ядовитыми. Видите проток верхнегубной железки? Выделения ее ядовиты, но зубы у кошачьей змеи и у всей этой группы расположены очень далеко, и практически укусить ими нельзя. Разве только если засунуть змее мизинец в рот.

Я счел возможным заметить вслух:

— Вряд ли это кому понадобится…

Месяца через полтора занятий Лиз благосклонно сказала:

— Вы сделали большие успехи. Я рада буду сообщить об этом профессору.

В парке «змеиного профессора» я понял, как много дает непосредственное наблюдение над животными. Змеи… Их, по словам Лиз, тысячи полторы видов. Они представляют собой ветвь ящериц, на протяжении миллионов лет жизни нашей планеты приспособившихся к ползанию на брюхе и заглатыванию крупной добычи целиком. Поэтому у них атрофировались ненужные при ползании конечности. А для заглатывания крупной добычи выработалось характерное приспособление. У змей подвижны не только челюсти, но и остальные кости нижней части черепа.

Вот почему змеи могут так широко разевать пасть, которая кажется при этом непомерно огромной по сравнению с их головой.

Очень интересно, что у змей веки неподвижны. Они прозрачны, сращены друг с другом и прикрывают змеиные глаза наподобие часовых стеклышек. Может быть, это придает змеиному взгляду особый, отвратительный оттенок?