Он тяжело закрыл двери и прислонился к ним. Он не мог продолжать бегать от репортеров. Прошло всего пару дней, а он уже устал от этого. Он услышал голоса и тихо пересек фойе, чтобы посмотреть, что там происходило. Он не успел далеко пройти, когда услышал Хизер и его адвоката Элиота, которые яростно о чем-то ругались. Прозвучал голос его отца, призывая их к тишине.

― Когда захочет, тогда и вернется. Вы оба относитесь к нему, как к ребенку. Он чертов Конгрессмен. Вы вините его за то, что он взял день на передышку? Я - нет. Мы все время будем с этим сталкиваться. А пока, возможно, вам следует найти другое место для своих пререканий.

Брейди расплылся в улыбке. Его отец без сомнений знал, как пресечь любые возражения. Он не надеялся, что Хизер и Элиот передумают набрасываться на него, как только он вернется.

Он только хотел увидеться с еще одним человеком, до того, как он будет обязан решить, как преподнести новость о Лиз всем остальным. Он надеялся, что у него получится сначала поговорить с Хизер и Эллиотом. Ему хотелось, чтобы Лиз была рядом с ним, когда он все  расскажет своей семье, но он понимал ее небольшую панику, поэтому ему, вероятно, следовало сделать это самому.

Он не хотел торопиться. Но в такой ситуации, он не мог понять, как хотя бы немного замедлить процесс. Он знал, что смущало Лиз. Они начали с того, что, не видя друг друга полтора года, они встретились и тут же переспали. Теперь ему хотелось привести ее домой к своей семье, рассказать прессе о том, что они встречаются, и жить долго и счастливо среди этого медийного сборища. Это было не честно по отношению к ней. Ему хотелось дать ей большего, но он не мог этого раньше, и не может сейчас. Ему просто хотелось дать ей все, что было в его силах.

Он любил ее. Черт, он никогда не прекращал любить ее.

Она сказала, что пыталась забыть его, а вот он не думал, что когда-либо по-настоящему сам пытался это сделать. Ей как-то удалось пустить свои корни в нем. Она это сделала еще в первый день, когда она совершенно невозмутимо посмотрела на него, и задала вопрос, который изменил все. Как он мог уйти от такой, как она?

Ну, ответ был прост: он не мог. Если быть честным с самим собой, каким он обычно и был, Эрин была просто заменой. Бедняжка Лиз. Было жестоко так о ней думать, но черт, ведь так и было.

Эрин никогда бы не заменила Лиз. Он всегда это знал, но она была хорошим отвлечением. Затем, когда он просто все бросил в тот октябрьский вечер, ради шанса увидеться с Лиз, потому что он даже думать не мог, о том, что она плачет…да, это был переломный момент.

Одна отчаянная поездка, один взгляд, один поцелуй. И это был конец.

Он порвал с Эрин, как только самолет приземлился в Вашингтоне. Эрин плакала, и он чувствовал себя плохо, но это было ничто по сравнению с тем, что он чувствовал, когда ему позвонила в слезах Лиз. Ему казалось, что он умирает. Это только подтвердило его решение.

Он помнил, как рассердилась Эрин.

«Я думала, ты любишь меня. Как можно вот так внезапно разлюбить кого-то? У тебя кто-то есть? Все из-за этого?»

Брейди помотал головой, когда поднялся по лестнице на второй этаж. Этот кто-то был всегда.

Он не знал, чтобы он сделал, если бы Лиз не позвонила ему. Сейчас ему даже не хотелось об этом думать. У него было слишком много всего, о чем нужно было волноваться.

Когда он зашел, гостиная была пустой. Брейди повернул налево и открыл двери в первую спальню справа, не ожидая, когда ему разрешат войти. Клэй быстро обернулся с прижатым к уху телефоном.

― Эй, подожди, ― сказал Клэй в трубку. ― Как дела, приятель? Блядь, где тебя носило?

Брейди закрыл двери.

― Тебе, наверное, стоит завершить свой телефонный разговор.

Клэй нахмурился.

― Андреа, я тебе перезвоню. ― Клэй отключил вызов и бросил телефон на кровать. ― Что все это значит?

― Клэй, я знаю, что в прошлом у нас были разногласия, ― сказал Брейди, делая шаг к своему брату. ― Я знаю, что мы не всегда соглашались. Ты выбрал свой путь. А я выбрал свой. Я смирился с тем, что мы никогда не будем близки.

― Какого хрена, Брейди? Мы вдруг решили сблизиться? ― спросил Клэй.

― Можно и так сказать. ― Он сделал еще один шаг. ― Теперь, как я уже сказал, мы никогда не были близки. Но я думал, что у нас есть некое взаимопонимание.

― Ты на счет Лиз?

Брейди накинулся на него за считанные секунды, грубо толкнув к стене, зажав локтем яремную вену. ― Не произноси ее имя.

― Блять, Брейди! ― Клэю удалось оттолкнуться от стены.

― Ты приносишь дополнительные проблемы, ты знаешь об этом? ― Клэй просто яростно посмотрел на него. ― Мне не просто так удалось получить то, что есть в моей жизни. И почему этого не будет у тебя, на это тоже есть свои объяснения, Клэй. Не думай, что я настолько глуп, чтобы не понять, почему ты изначально обратил на нее внимание.

Клэй замахнулся на него, но Брейди просто сильнее сжал горло и откинул его руку.

― Она, наверное, достаточно наивная, чтобы почти попасться на твою удочку, но просто знай, что она никогда попадется на нее снова. Ты больше никогда не приблизишься к ней. И даже пальцем к ней не притронешься. И естественно, ты больше никогда не поцелуешь ее снова. Она моя. И если я когда-нибудь увижу хотя бы попытку забрать то, что принадлежит мне, я сомневаюсь, что я ограничусь просто словами.

― Отъебись.

― Уже.

Высказав свою точку зрения, Брейди ослабил хватку на шее Клэйя и начал отступать.

― Ты думаешь, что я добавляю проблем? ― спросил Клэй. ― Если ты так переживаешь за нее, то почему все это время она трахалась с тем долбанным репортером? Да, наверное, потому, что ты был не с ней. У тебя не было прав на нее. Все по-честному.

― У тебя же есть девушка, ― заорал Брейди. ― Почему бы тебе по-честному не заняться ей, и оставить всех нас в покое?

Клэй насмехался.

― Это же Андреа.

― Вот, вот именно! ― произнес Брейди, ― Что, черт возьми, вас вообще связывает?

― А Лиз твоя девушка? ―  с ехидной ухмылкой спросил Клэй.

Брейди покачал головой и затем снова прижал Клэя к стене.

― Я же сказал не произносить ее имени. И я не хочу даже слышать от тебя о том, что ее кто-то трахал. Представь, о чем бы мы сейчас говорили, если бы тебе удалось сделать то, что ты планировал в своей никчемной голове.

― Я представляю, ― с вызовом произнес Клэй.

― Ты представляешь себя мертвым?

Клэй открыл рот, чтобы ответить, когда дверь в спальню распахнулась.

― Клэй, мама только что попросила меня…― Саванна замолчала, когда увидела их. ― Что это? Что происходит?

Брейди проворчал что-то под нос, и опустил руку. Он не собирался разбираться с этим дерьмом на глазах у Саванны. Он все четко дал уяснить Клэйю. Это то, что ему следовало сделать. Клэй не был глуп. Он действовал за спиной у Брейди. Он точно не пойдет в открытую против него, когда это станет известно общественности. Клэй не любил светиться в газетах. Он должен был оставаться подальше от них, если он в итоге хотел стать генеральным прокурором.

― Ничего, Сави, ― сказал Брейди, отряхивая руки об штаны и пересекая комнату. ― Не волнуйся.

― Не говори мне не волноваться. Ты прижал его к стене. Почему вы деретесь? Почему вы всегда ругаетесь? ― спросила Саванна. ― И где ты был?

― Мне нужно было уехать. Поговорим об этом позже, ― сказал Брейди.

Он пошел к двери и почти вышел из комнаты, когда Клэй заговорил.

― И это все? Ты вот так все оставишь. Даже не собираешься рассказать своей драгоценной младшей сестричке, какой на самом деле ты ужасный парень? ― выплюнул Клэй.

Брейди вздохнул и остановился в дверях. Клэй бесил его. Ему стоило просто выбить из него все дерьмо. Тогда бы его брат больше не возникал.

― Клэй, не будь ослом, ― сказала Саванна, закатывая глаза.

― Я? Это он тот, кто связался со студенткой Университета Северной Каролины на десять лет младше его, и думал, что это ему сойдет с рук. Все думают, что он не причем.